Мартынов. Неделя стюарда - Олег Соловейский

class="p1">Конечно, глупо было сейчас привлекать внимание, когда с меня только что сняли подозрения. Могло дойти до вызова на поединок, который, скорее всего, проходил бы с использованием Яра, что означало бы для меня, пустышки, как минимум попадание в больницу.

С другой стороны, кто знает, может быть, Яр бы снова появился сам собой, и мне удалось бы его использовать на дуэли, которая является поединком чести и отказаться от которой немыслимо. В этом случае опять всплыли бы вопросы о том, что случилось в Парящем дворце с княжичем Гуриели, мною бы снова заинтересовался тусклый господин и так далее.

Тем не менее, всему есть предел. Моё воспитание не позволяло потакать подобному хамству по отношению к приличному обществу и представителям власти Его Величества. Поэтому я продолжил:

— Забирайте своих спутниц и уходите, — сказал я дворянину, держащему поводки. Затем я повернулся к околоточному: — А вы? Как вы смеете позволять так разговаривать с вами? Вы позорите мундир!

— Виноват! — быстро ответил околоточный надзиратель, вытянувшись, руки по швам.

Я снова повернулся к господину с девушками на поводках:

— Надеюсь, мне не нужно повторять? Не забудьте взять квитанцию на штраф.

Я был готов к тому, что он попытается дать мне пощёчину, чтобы обозначить вызов на дуэль или скажет какую-нибудь грубость, нарываясь на вызов с моей стороны, но дворянин просто как будто поник, стушевался и, обойдя меня, направился к выходу со своими спутницами. Околоточный, постояв передо мной ещё несколько секунд по стойке «смирно», отправился следом.

Возвращаясь за столик, я заметил, что посетители и посетительницы ресторана смотрят на меня с благодарностью.

— Тебя каждый вечер на подвиги тянет? — иронично спросила Елизавета Аматуни. Но её взгляд, полный восхищения, значил гораздо больше, чем её тон.

— Слушай, ну согласись, подобное поведение просто оскорбительно по отношению ко всем нам, — сказал я. — Неважно, зачем он это затеял, какое-нибудь глупое пари или что-то ещё.

— Пожалуй, — повела хрупкими плечиками Елизавета, — скажи лучше, Матвей, вот что. Ты сказал, истратил весь Яр на сёрфинг? И сейчас у тебя Яра нет?

— Ага, — весело ответил я, — всё истратил до последней капли. Да ты сама разве не чувствуешь?

— Матвей, — её ярко блестящие глаза загипнотизировали меня, — в том-то и дело, что чувствую. Очень хорошо чувствую. Настолько хорошо, что мне хочется сделать так.

Я услышал, как её туфелька слетела с ноги.

— Как? — не в силах оторваться от её глаз, хрипло спросил я.

— Вот так, — ответила она, и я почувствовал, как её ножка под столом начинает слегка массировать меня между ног. — Не знаю, что там в твоём детстве было, но прямо сейчас, Матвей, у тебя есть Яр, и он просто вынуждает меня делать то, чего мне раньше и в голову прийти не могло.

Щёки фрейлины были пунцового цвета, её поведение стало сюрпризом в первую очередь для неё самой. Наконец, она перестала безобразничать своей ступнёй у меня в паху, и я смог присмотреться к своему резервуару. К моему удивлению, там действительно был Яр. Поменьше, чем вчера, но учитывая размеры моего резервуара, всё же довольно много.

— Поехали, покатаемся, — отвлекла меня фрейлина Аматуни.

— Нужно расплатиться, — я протянул руку, чтобы нажать кнопку для вызова официанта, но Елизавета остановила меня.

— Я уже расплатилась, за тобой должок.

— Елизавета, — возмутился я, — куда это годится, чтобы дама платила за кавалера? В каком свете ты меня выставляешь?

— Шучу-шучу, — хихикнула она, я только велела принести счёт.

Расплатившись, мы вышли к машине, которую уже подогнал валет. Забирая у него ключи, я всунул ему в руку небольшую купюру в качестве чаевых. Сев за руль, я услышал слова фрейлины Аматуни:

— Отвези меня на пляж, Матвей.

Я прислушался к своим ощущениям.

— Елизавета, я очень устал. У меня были тяжёлые и насыщенные сутки. Мне очень приятно твоё общество, но мне нужно отдохнуть.

Фрейлина надула свои красивые губки.

— Тогда вези меня домой, — недовольно произнесла она.

Я вздохнул, позвонил Тарасу, чтобы он забрал меня от дома Аматуни, и выехал с парковки. Минут семь мы ехали в полном молчании. Вдруг Елизавета сказала, вытянув изящный пальчик:

— Останови здесь, пожалуйста.

Я припарковался и повернулся к ней. Она была очень близко. В следующее мгновение она впилась в меня страстным поцелуем. Я быстро отодвинул сидение подальше от руля, и она села мне на колени. Не знаю, сколько времени я её целовал и покусывал, щупая за то место, вид которого оценил ещё в ресторане. Усилием воли, я напомнил себе, что нужно знать меру, и оторвал фрейлину от себя.

— Елизавета, нам нужно держать себя в руках. Ты княжна, тебе ещё замуж выходить.

— Матвей, замолчи, — она снова потянулась ко мне, чтобы поцеловать. — ты на меня так действуешь… Я как будто пьяная.

Я отстранился.

— Нет, Елизавета, нужно остановиться. Я отвезу тебя домой.

Я легко снял её изящное тело со своих колен и вернул на пассажирское сиденье.

— Бессердечный ты человек, Матвей, — произнесла она.

Я молча завёл двигатель.

— Так откуда у тебя Яр? — спросила фрейлина, — ты меня с ума сводишь.

— Поверь мне, я сам ничего не понимаю, — ответил я, сказав чистую правду. — Когда у тебя следующая смена во дворце?

— Я пока не знаю, Её Высочество разрешили мне отдыхать столько, сколько я захочу, — сказала Елизавета Георгиевна. — А у тебя?

— У меня через шесть дней, — сказал я.

— Значит, на днях ещё увидимся, и не раз, — сделала вывод Елизавета.

— Ну, если я найду на тебя время в своём плотном графике, — пошутил я.

— Нет, вы на него посмотрите! — воскликнула фрейлина Аматуни, — молодая княжна к нему всем своим юным невинным сердечком, а он так холодно отвечает.

— Видел я сегодня какая ты невинная, Елизавета, — продолжил я и понял, что перегнул палку.

— Ты что, думаешь, я уже так с кем-то делала? Ты меня очень обидел, Матвей, — возмутилась фрейлина.

— Нет, Елизавета, что ты, я не имел ничего такого в виду, прости меня, — я попытался загладить свою ошибку.

— Я подумаю, — кивнула она. — Долгий сладкий поцелуй очень бы помог мне принять верное решение.

Что ж, выбора у меня не было. Я остановил машину, не доехав до её дома пятисот метров, и поцеловал её. Затем я довёз её до места назначения, помог выйти из машины и подчёркнуто церемонно попрощался, зная, что из окон могут смотреть её родственники.

Я чинно направился к нашему "ЗИЛу", дверь которого уже открыл передо мной кто-то из слуг дома Аматуни, сделав это вместо вечно всё забывающего Тараса. Сев в машину как можно изящнее, я дождался, пока