Шотландия. Земля кланов - Сэм Хьюэн

Запись в дневнике Грэма:

«Чудесная встреча с Тобайясом, Сэмом, Катриной, Грантом, Дунканом, Мэрил и Мэттом. Милый вечер. Грант, я и Дункан завершили посиделки к трём часам ночи (даже не помню, что Грант там вообще был!). Дункан свалился на мой стол, сбивая стаканы и тарелки.

Пришлось мне отнести его в кровать».

Я виню во всём саке. Мы пили этот напиток словно воду. Особого упоминания заслуживает просто невероятная способность Катрины к попойке. К тому времени, как мы добрались до моей квартиры, мои дети уже спали, а супруга (на тот момент) присоединилась к нам ненадолго, перед тем как мудро ушла спать. Мы пытались вести на камеру ясные рассуждения (безуспешно) о различных оттенках вкуса виски. Мэтт Робертс доблестно старался постить записи в соцсетях о том, что мы делаем. Но вообще он мог просто написать «Напиваемся в хлам. #Надрались. #Алкаши. #ОтказалиПочки. #ЯНеМогуГоворитьСвязноУМеняГубыОнемели».

Я был несколько шокирован, когда увидел, что к концу ночи только в двух из пяти бутылок оставалось хоть что-то. Думаю, одну прихватил Сэм, оставив другие. О тех позаботился Дункан. После того, как он упал прямо на мой стеклянный кофейный столик (и, кажется, подрался со звукооператором?), я отнёс его в кровать. Кое-как стянул с него башмаки и оставил. Храпел он, словно козёл.

Я завёл будильник.

Четыре часа спустя я разбудил Дункана. Снаружи уже ждала машина, готовая везти его на съёмочную площадку. Водитель думал, что это шутка, пока Дункан, пошатываясь, брёл к автомобилю. Но он не шутил. Я же вернулся к своей мягкой постели королевских размеров и наслаждался выходным. Я аккуратно организовал вечер так, чтобы он совпал с моим свободным временем.

На следующее утро я обнаружил, что пристёгнут к сиденью, и нас везёт на работу водитель Катрины. Сама она была на заднем сиденье вверх тормашками, её ноги неестественно торчали вверх. Она спала и оставалась мертвецки пьяной, когда мы добрались до студии на читку сценария. Я жадно глотал воду и не мог смотреть прямо, слушая её хихиканье, доносившееся с заднего сиденья. Мы ввалились в студию и отыскали наши места.

Я не был уверен в том, сможет ли Катрина разговаривать. Она таращилась по сторонам, а голова её начала падать вперёд. Пока зачитывали указания по оформлению сцены, я слегка подтолкнул её локтем. Быть может, потому что я пытался присматривать за ней, собственное похмелье я ощущал не так уж и сильно. Но я весь взмок и цеплялся за каждое слово в сценарии, надеясь, что у них появится хоть какой-то смысл. Построение предложений и следование сюжету было за пределами моих возможностей… Мы определённо по-прежнему были жутко пьяны.

Грант – обычно весельчак и мастер каламбуров в сериале Руперт – был бледен и тих, охваченный паникой и готовый выйти. Брови Дункана, сидевшего слева от меня, казались ещё более тёмными и нахмуренными, чем я когда-либо видел ранее, и он что-то рычал и после будто выплёвывал свои реплики. «Это что, гэльский?» – подумалось мне. Я не мог разобрать ни единого слова. Быть может, он вообще выдумывал на ходу.

За несколько минут до того он вошёл в офис главного продюсера Дэвида Брауна и швырнул в него книгой «Стрекоза в янтаре», воскликнув: «Полагаю, вы ожидаете, что я стану это читать!» Могу заверить, что режиссёр и продюсеры были сердиты и начинали подозревать, что мы явно не в лучшей форме. Ох, или это всё моя паранойя? Или они правда смотрели прямо на меня?! А что, если у меня слюни потекут или меня вовсе стошнит на Катрину?..

И кого во всём этом винить?

Одного человека. Нет, короля. Того единственного участника актёрского состава, кто был в этот день не занят, уютно высыпаясь от похмелья, завернувшись в своей кровати королевских размеров и в восторге храпящего в Эдинбурге.

Грэм. О, гляди-ка, мы останавливаемся. Что, опять пить? Сэм. Давай, слабак!

Я отыскал укромное местечко посреди вересковых пустошей неподалёку от притока реки Ко в качестве локации для нашей беседы о незаконном производстве виски и винокурнях. Я знал кое-что об этом, поскольку мой персонаж, Джейми Фрейзер, занимается импортом вина во втором сезоне и производит собственный виски в пятом.

Мой верный седовласый товарищ вышагивает по моим пятам, словно косолапая альпака, пока мы спускаемся по узкой тропинке к берегу. Ричард тоже идёт за нами, неся чудесный медный самогонный аппарат, который я нашёл в Интернете и собрал сам, не глядя ни на какие инструкции. Мой гордый малыш, пусть даже и слегка колченогий, просто красавец, ярко сияющий медью. Весь остаток нашего эпичного шотландского квеста этот аппарат занимал почётную позицию: мы водрузили его в туалете нашего фургончика – это оказалось самое безопасное для него место в поездке по извилистым шотландским дорогам.

А что, если мы станем перегонять виски прямо в фургоне? Я представил себе, как мы петляем по Нагорью в нашем испытанном доме на колёсах, добывая настоящий дорожный виски. Совершенно нелегальный. Мне стало любопытно, что сказала бы на этот счёт полиция, и я немедленно переменил своё мнение об этой идее.

Грэм, по-прежнему пребывающий в похмельном забвении, думает, что это просто превосходная мысль. «Это будет шотландская версия "Во все тяжкие". На задворках производим, у парадного входа продаём!»

Наконец к нам приезжают остальные участники съёмочной команды, сбросившие с хвоста ненасытных фанаток – Глен и Далилу. Ричард устанавливает переносной самогонный аппарат и посвящает нас в детали процесса производства нелегального виски. Как только в 1644 г. в Шотландии были введены первые налоги на виски, подпольное производство и продажа этого напитка стали совершенно обыденным явлением почти на два столетия. «Мы тут в весьма отдалённом местечке, скрытые от пытливых глаз, и поблизости есть проточная чистая вода, – сообщает он заговорщическим тоном. – Контрабандисты были очень изворотливы, ведь незаконный виски перегоняли повсюду. Они играли в кошки-мышки с акцизниками, или как их ещё называли, "приёмщиками" (собирателями налогов и податей). Некоторые устанавливали целую сеть труб, ведущих от расположенной в лесах винокурни к близлежащей ферме или деревушке, чтобы дым шёл из населённого места, и никто не понял бы, что происходит на самом деле».

Они создавали собственные переносные перегонные аппараты, которые можно было разобрать в считаные минуты, и изобрели множество хитроумных способов прятать виски от акцизников, держа его в пещерах, гробах или даже в укромных уголках в церкви – с помощью духовенства. Кланы и якобиты объединились вокруг подпольщиков и контрабандистов, превратив их в героев «свободной торговли».

Это забавно, потому что самый любимый поэт Шотландии – Роберт («Рэбби») Бёрнс (1759–1796) в последние годы своей жизни, чтобы оплатить счета, работал как раз сборщиком податей. Бёрнс отмечал, что «шотландцы рассматривают налоги как нечто совершенно деспотичное и дискриминационное, а противостояние им – наоборот, как высшее проявление патриотизма». И, полагаю, налоги были особенно противны потому, что – пусть и не напрямую – организованы они были англичанами. Акт об Унии 1707 г. провозгласил сборы на некоторые товары в семь раз выше аналогичных в Англии, и этот своеобразный шотландский НДС оставался столь же высоким на протяжении всего XVIII столетия, чтобы наполнить государственную казну для стычек с французами.