Ученик монстролога. Проклятье вендиго - Рик Янси

До этого Чанлера вместе с Ларузом видели в самом большом магазине со снаряжением на Мейн-стрит (клерк опознал коллегу Уортропа по его описанию). Чанлер расплатился за припасы — снаряжение, палатку, спальные мешки и тому подобное, — а когда их спросили, что они затевают, Ларуз подмигнул и уклончиво ответил:

— Мы погнаться за Стариком Леса.

Тут клерк хмыкнул и добавил:

— Я понял, в чем дело, и, как и следовало ожидать, следующим его вопросом было, а есть ли у нас серебряные пули! «Зачем тебе серебряные пули?» — спрашиваю я, но сам знаю, почему он просит… А этот Чанлер — не его ли искали пару недель назад? Я вспоминаю, что здесь был целый отряд конной полиции, который разыскивал какую-то большую шишку, пропавшую в лесах.

Выйдя на тротуар, Уортроп огорченно покачал головой:

— Я дурак, Уилл Генри. Первым делом надо было спрашивать в конной полиции.

Мы узнали, куда идти, у мужчины, слонявшегося около кузницы, и побежали через оживленную пыльную улицу, уворачиваясь от лошадей и повозок, на другую сторону, где уже лежали длинные предвечерние тени. Мы перепрыгивали через дымящиеся кучи лошадиного навоза и протиснулись сквозь небольшую группку рудокопов, стоящих перед таверной, они только что пришли в город из своих подземных штолен с лицами, черными, как у актеров в комических представлениях, с поразительно яркими белками глаз, у каждого на поясе был револьвер. Из открытых дверей доносилась немного дребезжащая музыка, легкая и изысканная, расслабляюще радостная; она вдруг была прервана чем-то, что мои настороженные уши восприняли как выстрел, но тут же возобновилась под аккомпанемент хриплого смеха.

Мы нырнули в контору Северо-Западной конной полиции, предшественницы Королевской Канадской конной полиции. Затянутый портупеей молодой сержант в новенькой красной форме поднялся из-за стола.

— Могу ли я чем-нибудь вам помочь, джентльмены?

— Искренне надеюсь, что да, — ответил доктор. — Я ищу американца, доктора Джона Чанлера. Как я понимаю, вам сообщали о его исчезновении.

Сержант кивнул, и его глаза слегка сузились.

— Вы друг доктора Чанлера?

— Да. Его жена попросила меня заняться этим делом.

— Ну что ж, — сказала мужчина, безразлично пожав широкими плечами, — вы вольны этим заняться, мистер…

— Доктор Уортроп.

Глаза полицейского расширились в изумлении.

— Не тот ли Уортроп, охотник за чудовищами?

— Я ученый. Занимаюсь естественной философией аберрантной биологии, — чопорно поправил доктор.

— Правильно, вы охотитесь за чудовищами! Я слышал о вас.

— Не думал, что моя репутация раньше меня доберется так далеко на север, — сухо ответил доктор.

— О, моя мать рассказывала нам, детям, истории о ваших подвигах — и я всегда думал, что она делала это, чтобы мы взялись за ум!

— Ваша мать? Тогда это были не мои подвиги. Она, должно быть, говорила о моем отце.

— Ну, чьи бы они ни были, мы просто обделывались от страха! Но этот Чанлер — он тоже был охотником за чудовищами?

— Его жена вам не сказала?

Мужчина покачал головой.

— Она сказала, что он приехал охотиться на лосей. Он ушел с проводником, а вернулся один проводник.

— Пьер Ларуз.

— Да, так его зовут. Но, насколько я понимаю, он тоже пропал.

— Так что вы не смогли его допросить?

— Мое самое большое желание — чтобы он оказался у меня в руках, доктор Уортроп. Если бы я только знал, куда протянуть руки. Он — ключ ко всей этой загадке, он последним видел человека живым и потом исчезнувшим в никуда и даже не сообщил нам об этом. Мы провели в лесу почти месяц, пытаясь напасть на их след, добрались до самого Песчаного озера и стоянки чукучанов…

— Чукучанов?

— Да. Это люди Джека Фиддлера.

— Фиддлер. Я уже слышал это имя.

— Бьюсь об заклад, что слышали! Он хотя и не доктор философии о чудовищах, но точно так же на них охотится. К тому же он шаман, врачеватель и для дикаря вполне цивилизован. Сносно говорит по-английски. Когда-то работал здесь на пароходах. Делает скрипки — отсюда и имя[5].

— И вы допрашивали его о Чанлере и Ларузе?

— И ничего не выяснили — во всяком случае, ничего полезного. Он сказал то же, что и Ларуз сказал бедной жене Чанлера…

— Lepto lurconis, — пробормотал доктор.

— Lepto что?

Он вздохнул.

— Вендиго.

Сержант медленно кивнул, и тут его осенило. Его голос дрожал от возбуждения, когда он произнес:

— Вы ведь не имеете в виду… я никогда не верил в эти истории. Вы приехали из-за этого? Оно реально?

— Конечно же нереально, — ответил доктор раздраженно. — Это для удобства. Как байки, которые ваша мать рассказывала, чтобы добиться от вас послушания.

— То есть и те истории не были реальными?

— Нет, наверное, были. Это совсем другая разновидность.

— Вендиго?

— Байки. Мой дорогой, я понимаю, что Чанлер пропал, но надеялся, что смогу раскопать информацию о местонахождении Ларуза…

— Вы и еще половина жителей Рэт Портиджа. Человек растворился, как облачко дыма.

— Мой опыт показывает, что люди просто так не растворяются, сержант. Но мне кажется, что лучше всего начать с человека, который последним видел их обоих живыми.

— Вы имеете в виду Джека Фиддлера, но я уже с ним говорил, и он уверяет, что ничего об этом не знает.

— Возможно, он будет более разговорчивым с человеком одной с ним духовной склонности.

— Простите, доктор?

— С таким же охотником на чудовищ.

Когда монстролог спросил, где найти лучшего проводника до Песчаного озера, молодой сержант, которого звали Джонатан Хок, горячо предложил свои услуги.

— Никто не знает эти леса лучше, чем я, доктор Уортроп. Я бродил по ним, еще когда был не старше вашего парнишки. И ведь я охотился на тех самых существ, на которых, по словам моей матери, охотились вы — это была игра, как вы понимаете, — и так приятно узнать, что их в действительности не существовало! Сегодня вечером из Оттавы прибывает мой сменщик, так что мы можем тронуться завтра же на заре.

Доктор очень обрадовался и потом говорил, что просто нельзя было найти лучшего проводника, чем представитель Северо-Западной конной полиции. Потом Хок спросил, какое снаряжение мы привезли для экспедиции. Нам предстоял тяжелый поход через густой северный лес протяженностью более четырехсот миль, если брать в расчет дорогу туда и обратно. Уортроп признал, что у нас мало что есть, кроме решимости, только какая-то теплая одежда и, мрачно добавил он, словно пытаясь произвести впечатление, револьвер. Тут сержант рассмеялся.