180 секунд - Джессика Парк
Шрифт:
Интервал:
Становится трудно дышать: во мне пробуждается паника. Я сейчас упаду. Потому что я, черт возьми, живая, но до сих пор почти не чувствовала жизни.
До него.
Доносится негромкий голос Керри:
– Время.
Мы оба встаем. Эсбен отталкивает стул и переворачивает столик, а я борюсь со слезами. Мы бросаемся друг к другу. Эсбен движется быстро, как молния – он буквально врезается в меня и отрывает от земли, обвив мою талию руками, как будто мы ждали этого целую вечность, как будто невозможно больше откладывать наше воссоединение. Я обхватываю его за шею и прижимаю к себе крепче, чем кого-либо за всю жизнь. Прошло уже очень много времени с тех пор, как у меня был с кем-то столь близкий контакт, и я буквально тону в этом ощущении. Я прижимаюсь к Эсбену со слепой, иррациональной верой, повинуясь только инстинкту. Не разжимая рук, он ставит меня наземь, и я сплетаю пальцы, чтобы наши объятия не распались. Он дрожит, может быть, даже сильнее, чем я.
Я утыкаюсь лицом ему в грудь. Кажется, я могла бы вечно так прятаться. Или это не значит прятаться. Может быть, это значит жить.
Может быть.
Может быть…
Нет. Исключено.
Но мои руки невольно скользят по плечам Эсбена, пока я не упираюсь ладонями ему в грудь. Я буквально вижу, как выглядит мое прикосновение, как мои ладони повторяют форму его тела, как морщится ткань футболки, когда я притягиваю Эсбена ближе. Он наклоняет голову, а я запрокидываю лицо, так что мы прижимаемся щеками. Он продолжает меня обнимать. Мне нравится грубое прикосновение его щетины, звук неровного дыхания, надежная хватка. Более того, мне нравится жар его рта и та нежность, с которой он касается губами моей щеки.
Потому что я сама не своя, у меня не хватает здравого смысла остановиться, когда я подставляю Эсбену лицо. Его губы устремляются ко мне, как будто ждали этого. Как будто он знал, что так и будет. Мы самым естественным образом сливаемся в поцелуе, который не назовешь медленным и бережным. Он полон необъяснимого отчаяния, поисков спасения, исцеления, возможности покориться…
Господи, я ни о чем думать не могу. Ничего не могу делать, кроме как раствориться во вкусе его губ. Руки Эсбена касаются моей щеки в том месте, где он недавно прошелся губами, а движения языка продолжают рассылать по моему телу волны жара. Я всё никак не в состоянии насытиться, голод сводит меня с ума и заставляет схватить его обеими руками за голову, чтобы он точно не оторвался…
Если Эсбен прекратит, всё закончится. Всё. Я вернусь к жизни, к которой не готова.
Больше ничего я прямо сейчас не способна осмыслить и понять. Значит, наш поцелуй должен продолжаться.
Большими пальцами Эсбен касается моих щек, потом глаз, и я чувствую, как он стирает с них слезы. Одной рукой он приглаживает мне волосы. Поцелуй становится нежнее. Его губы начинают двигаться медленнее, точнее, более страстно. Он тоже не в силах прерваться – я это чувствую. Не знаю, сколько времени мы стоим так, прижавшись друг к другу. Видимо, долго.
Только когда кто-то нарушает тишину громким свистом и зрители, собравшиеся вокруг, начинают радостно вопить и хлопать, а время от времени издавать непристойные возгласы, я резко возвращаюсь в реальность.
Я быстро отстраняюсь от Эсбена и глотаю воздух.
Что я наделала? Господи, что я наделала?
Это безумие. Он не хочет выпускать меня, но я отступаю на три шага и вижу, как на его лице появляется замешательство. На моем, очевидно, тоже.
Слегка – чтоб заметил только он один – я качаю головой. «Мы зря это сделали». Еще шаг назад, затем другой. Эсбен тоже качает головой, прося меня не уходить. Умоляя.
Но я ухожу. Потому что так всегда бывает. Люди уходят. Когда всё хорошо. Когда всё плохо. Люди уходят.
Но на сей раз я ухожу первая.
Чтобы пойти в понедельник на лекцию по социальной психологии, приходится собрать волю в кулак. После… «инцидента» я до конца выходных не высовывалась из комнаты. Глупого, нелепого, непростительного инцидента. Очевидно, мной овладело какое-то временное безумие. И я с ужасом думаю, что другие студенты это тоже видели. Поэтому я иду на занятия, опустив капюшон и надев огромные солнечные очки, которые скрывают лицо почти целиком. Шея, подбородок и рот замотаны цветным шарфом. До меня смутно доходит, что, возможно, этот дурацкий маскарад привлечет ко мне гораздо больше внимания, но так я чувствую себя в безопасности. Впрочем, по пути в аудиторию не случается ничего из ряда вон выходящего.
Когда я приближаюсь к тому месту, где Эсбен помогал мне собрать кубики, звонит мобильник. Я рассеянно отвечаю:
– Привет…
– Привет! – восклицает Стеффи. – Слушай, куда ты пропала? Ты вчера не отвечала ни на звонки, ни на эсэмэски. Что ты делала? Обнималась с каким-нибудь красавчиком-студентом? – спрашивает она с надеждой.
Я спотыкаюсь и чуть не роняю телефон.
– Что?.. Нет! О господи. Нет. Я просто… э… очень много заданий. Я была… э… в таком зале с книжками…
– В библиотеке? – подсказывает Стеффи.
– А. Ну да. – Я рассматриваю бетон в том месте, где пролила кофе. – Столько книжек…
– Элисон, я же говорила тебе не пить с утра. Это неприлично.
Я резко вскидываю голову.
– Что? Я трезвая!
– Тогда почему ты несешь чушь? И я тебя почти не слышу.
Я убираю шарф ото рта.
– Со мной всё в порядке! Просто я с головой ушла в учебу. У меня впереди важный год, и я должна получить высший балл по всем предметам, а в библиотеке столько источников, и там очень тихо, и я записалась в группу подготовки, и нашла удобное кресло у окна, и заказала старое издание Шекспира…
Это сплошная ложь, но я не могу остановиться.
– Ты читала Шекспира, Стеффи? У меня…
Стеффи обрывает мою болтовню:
– Блин, ты ненормальная.
Она права.
– Понедельник – тяжелый день, – говорю я.
– Врешь. У тебя что-то случилось. Рассказывай.
– Ничего не случилось! – вскрикиваю я. – Мне пора! Потом позвоню.
Господи. Обычно я всё рассказываю Стеффи, хотя в моей жизни происходит мало интересного. Но это? Нет. Я просто не в состоянии ей признаться. Лучший вариант – сделать вид, что ничего не было. Правда, надо мной висит угрожающая перспектива через несколько минут столкнуться с Эсбеном, но я могу просто притвориться, что никакого Эсбена нет. Всё очень просто.
Оказывается, незачем волноваться. Я захожу в аудиторию и съеживаюсь за столом, но Эсбен так и не появляется. Вместо облегчения я чувствую досаду: полтора дня предвкушала этот момент, а теперь придется ждать до среды. Я, разумеется, отнюдь не разочарована отсутствием Эсбена. Ни в коей мере.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!