Аномалии - Сэди Тёрнер

папе. С тех пор, как я научилась разговаривать, понимать речь и пользоваться Третим, я то и дело слушала, как Собек Васел и его Глобальное Управление спасли нашу планету от разрушения. Так почему меня заставляют пересматривать уроки? Потому что я — Аномалия? Поэтому я должна слушать это постоянно? Они боятся, что я буду бунтовать, потому что я другая? Я же чувствую по-другому: я хочу вписываться в общество, быть запечатленной и забыть об этом ужасном времени.

Забыть, что я когда-то была другой.

Каждый день, когда Клаудия снова заводит свою шарманку про нашу историю, я хочу закричать, что мне скучно. Что я знаю о каждом факте про наше прошлое, о котором она собирается рассказать. Но я молчу. Мы все… кроме Бертона, который раздражает ее, постоянно задавая вопросы. Я думаю, что это в его природе, потому что он из Учебной Общины, но не хорошо так сильно выделяться. И все же Бертон не собирается молчать. Я знаю, что он злит ее, потому что с каждым днем она проявляет все меньше и меньше терпения к нему. А Заступники известны своим терпением.

Это как раз то, что делает их опасными.

После обеда Клаудия отправляет к нам инструкторов, которые дают нам серию ежедневных тестов. Эти тесты предназначены как для определения нашей предрасположенности к определенной общине, так и сходства друг с другом. Инелия ― пожилая дама с серыми глазами и седыми длинными волосами, заплетенными в тугую косу. Я думаю, она пропустила пункт в правилах, где говорится, что почти у всех Заступников короткие волосы. Ее волосы великолепны и достают до середины спины. Она слегка хромает и ходит с тростью из черного дерева, как цвет её кожи. Но Инелия не инвалид, а как раз наоборот. Хотя она и самая старшая по возрасту из вожатых, обычно она очень бодра. На тренировках по боевому искусству мастерски использует свою трость ― как будто у нее черный пояс по боям с палкой. Даже Радар, эксперт по Крав-маге, не ровня Инелии, которая каждый раз уделывает его в схватке рукопашного боя.

Я никогда не занималась боевыми искусствами, но, к счастью, я схватываю очень быстро. Я лучше учусь, наблюдая, и я поняла, что схватка ― это не столько моя собственная сила, сколько предвидение действий противника. Уже через несколько дней я могла победить любого, включая Радара. Я не уверена, почему я впитываю навыки так быстро, но знаю, что если посмотрю в глаза противнику, я предскажу его движения за секунду до того, как он начнет действовать. Поэтому я реагирую и ловко их устраняю. С Каем драться легче всего, и каждый раз я его уделываю. Его дерзость раздражает меня, и на мате я выпускаю свою агрессию.

Инелия учит нас всему физическому: стрельбе из лука, боевым искусствам, скалолазанию и плаванию. Я лучшая в плавании и легко выигрываю каждый заплыв. Кай сильно отстает, но приплывает вторым только из-за того, что он хороший спортсмен, а остальные Аномалии даже близко не стоят с нами. Большинство из нас помогают Микаэле, которая едва может грести по-собачьи. Серьезно, какой пятнадцатилетний подросток не умеет плавать? Хотя я не уверена, как факт того, что я отличный пловец, поможет мне быть запечатленной. Это лишь доказывает, что я принадлежу к Океанской Общине. Что касается запечатления, эм… перспективы того, что этот навык поможет запечатлиться, слабы.

Макс ― второй инструктор. Настолько, насколько Инелия может быть добра, настолько противоположным может быть Макс. Высокий, смуглый и ужасно симпатичный. Его красота противоречит его жестокости. У него тоже есть трость, но она ему не для ходьбы. Если мы даже колеблемся на тестах по остроте ума — он бьет нас тростью по ногам и рукам сзади. Это садистская и устаревшая форма наказания, но Макс предпочитает ее более изощренным способам, таким как электрошок и нейромедиаторную терапию. Большинство Заступников, в этом смысле, просто варвары. Они предпочитают немедленную физическую боль. Вот почему все казни, а они довольно редки, ― это повешение. В каждом городе есть виселицы, как напоминание последствий неповиновения Глобальному Управлению.

Последними тремя повешенными были люди из Учебной Общины, которые подвергли сомнению авторитет Собека. Бедный Бертон — явный продукт своей общины — страдает больше всех от ударов Макса, потому что доводит его своими нескончаемыми вопросами. Худые ноги Бертона покрыты рубцами от палки Макса. Это беспощадно, но Заступники имеют репутацию беспощадных людей. Кай, каким-то образом, стал любимчиком Макса, а все остальные находятся где-то между этими двумя крайностями.

Что мне больше всего нравится в уроках Макса, какими бы жестокими они не были, так это то, что благодаря им мой мозг начинает работать. Каждый день он концентрируется на новом умении, которое я раньше не изучала. Которое, я думала, не важно. Умения, с которыми обычный пятнадцатилетний подросток не знал бы как обращаться.

― Как твое имя? ― рычит Макс, когда я сажусь напротив него на уроке по навыкам собеседования.

― Кива Ти, ― отвечаю я, смотря в окно на Блу, хихикающую с Каем. Я не могу понять, почему она так меня беспокоит. Может быть, потому что она вешается ему на шею. Это отвратительно.

― Сосредоточься, ― рявкает Макс. ― Когда ты допрашиваешь кого-то, зрительный контакт очень важен.

― Я думала, что это урок по навыкам собеседования, а не допроса, ― отвечаю я.

― А в чем разница?

― Собеседование — это чтобы узнать кого-то, а допрос — это… ― Я колеблюсь. Я видела допросы только на видео. Обычно они включали запугивание беззащитной жертвы для получения информации. И я не знаю, что сказать.

Макс встает, ожидая моего ответа. Он обходит стол и становится за мной. Я сильно напугана и чувствую, как волосы встают на моем затылке, когда он облокачивается на спинку моего стула и дышит мне в шею. Я не вижу его, но могу представить угрюмое выражение его лица.

― Это… допрос — это…

Хрясь. Трость Макса ударяет меня по руке, оставляя рубец.

― Что такое допрос, Кива?

― Это когда кто-то использует тактику устрашения для сбора информации. ― Я пытаюсь контролировать дыхание, не хочу плакать перед этим человеком. Перед этим монстром.

― Это было так сложно? ― спрашивает он.

Я оставляю руки на столе. Не хочу доставлять ему удовлетворение, показывая свою боль.

— Собеседование — это набор стандартных вопросов и ответов, чтобы получить информацию. На допросе же ты получаешь правду, ― спокойно говорит Макс, как будто