Хранители скрытых путей. Багровое небо - Джоэл Розенберг

«Бронко» медленно покатился вперед, выбирая слабину веревки, и остановился.

Нетрудно нажать на газ сильнее, но Йен делал все плавно, прибавляя газа по чуть-чуть…

…и машина пошла с места, вытащив привязанного к доске цверга из колодца, как пробку из бутылки. Сзади за доску, чтобы не дать ей перевернуться, цеплялся Ториан Торсен. Потом Ториан вскочил на ноги и принялся отвязывать веревку от машины.

Йен внезапно обозвал себя идиотом: прямо под магнитолой лежал сотовый телефон. Пока Торсен тащил доску с раненым к «бронко», Йен, схватив трубку, набрал номер и нажал кнопку «посыл».

Буквально через гудок трубку сняли, и нежный голос Карин произнес:

— Алло?

— Док Шерв еще у вас?

— Да, но как раз собирается…

— Дай его немедленно. Срочное дело.

Времени на объяснения не было, и Карин, что характерно, не попросила их.

— Да, Йен? — В голосе доктора звучало профессиональное спокойствие, так что Йен не мог понять, то ли вздохнуть с облегчением, то ли заорать на него.

— Для вас пациент. Ран множество, но самое серьезное кровотечение я, как мог, остановил. Без сознания — думаю, что от потери крови.

Торсен захлопнул заднюю дверцу и уже распахивал дверь в салон. Йен протянул ему телефон (он не мог вести машину и говорить одновременно) и нажал на газ.

— Нет же, останови машину! — закричал Торсен: глаза у него вдруг расширились, голос зазвенел в ушах Йена. — Немедленно, Йен Серебряный Камень!

Таких ноток Йен никогда не слышал в его голосе, поэтому совершенно автоматически нажал на тормоз и остановил машину. Ториан поднял руку, призывая к тишине.

— Это Ториан, — сказал он в телефон. — Да, в клинику. И захвати с собой Осию. Скажи ему: «Илст нихт вер брененст вестри». Да, «илст нихт вер брененст вестри».

Это не человек, это вестри.

Торсен выскочил из машины и с силой захлопнул за собой дверь, так что что-то зазвенело в бардачке.

— Гони в клинику! — закричал он. — Я останусь здесь, пока не прибудет подкрепление.

Йен вдавил педаль газа до упора, и телефон хлопнулся на пол.

Ториан Торсен мыслит четко, даже когда все вокруг рушится в тартарары, в этом можете быть уверены. Возможно, он прав и появление вестри — уловка, чтобы отвлечь внимание.

Хотя Йен в это не верил.

Впрочем, не имеет значения, во что он верит, мир не всегда согласен с ним, и важно не то, что ты думаешь, а что есть на самом деле.

Он слышал, как Карин кричит в трубку, но не мог разобрать слов из-за рева мотора. Не мог Йен также положить трубку на место и вести машину одновременно.

Это подождет.

Марта Шерв завершила утренний обход и как раз собиралась заняться работой, когда запищал ее пейджер.

Обход не занял много времени, поскольку всего одна из четырех кроватей была занята, и на той лежал старый Орфи Хансен — мирно похрапывал после того, как вчера выпил чересчур много пива в «Пообедай-за-полушку». Уж в больнице-то, не сомневался Ол Хонистед, Орфи не захлебнется в собственной блевотине.

Проследить за этим очень просто — всего-то надо убедиться, что он спит на животе, а голова рядом с краем кровати. Но Марта все же подключила Орфио к новому контрольно-измерительному прибору, который следил за частотой дыхания и сердцебиения — хотя и посомневавшись, будут ли электроды контачить с его волосатыми руками или придется выбрить кусочек. Боб извел немало денег на электронные игрушки, а эксплуатационные расходы были велики — Марта сама выписывала чеки, точнее, новый компьютер и программа делали это за нее, — так что надо попользоваться приборами, пока не истек срок гарантии.

В кабинете ждала бумажная работа — док всегда запаздывал с писаниной, а подпись Боба у нее и Донны получалась даже лучше, чем у него самого. Однако в последнее время она мало спала, особенно учитывая сдвиг смены, так что Марта обдумывала, не вздремнуть ли чуточку, но тут пейджер ожил и запищал. Марта давно успела возненавидеть этот звук.

Она бросилась вниз, доставая из упаковки дезинфицирующую салфетку и вытирая ею руки. Потом, не замедляя хода, надела хирургические перчатки.

Наверняка сейчас она бегает не так быстро, как тридцать лет назад, но ведь бегает же — а именно это важно. Если ты всю жизнь правильно питаешься, делаешь зарядку и выбираешь подходящих родителей, то долго сможешь двигаться быстро, даже если у тебя болит здесь и колет там.

Боб, с красными щеками и заиндевевшей бородой, не успев до конца снять верхнюю одежду, переложил с Донной и Йеном Сильверстейном маленького окровавленного человечка с носилок на стол для осмотра. Донна — уже в перчатках — воткнула здоровенную иголку в неимоверно толстую правую руку больного, а на стойке дожидались своего часа два мешочка «рингера».

Хорошие вены.

— Измерь давление, а затем запускай «рингер» в другую руку, — велел док.

— Венозное кровотечение на внутренней поверхности левого бедра, пациент без сознания, зрачки расширены, на свет не реагируют, — сказала Донна. В ее голосе слышалось волнение.

Марта быстро надела на руку манжету прибора для измерения давления и несколько раз нажала на резиновую грушу. Всегда хотелось сделать все побыстрее, но в таком случае нередко приходилось переделывать, а за тридцать лет Марта так и не привыкла к взгляду Боба, когда она что-нибудь переделывала.

Но где же это давление? Черт.

Стрелочка падала и падала. Девяносто, восемьдесят, семьдесят… только на сорока она услышала биение сердца.

— Верхнее — сорок, нижнее не прослушивается.

— Хорошо, — небрежно отозвался Боб, словно она сообщила, что готов обед. — Вторая упаковка «рингера». А потом, скажем, два пакета крови для начала.

В маленькой больнице не держали постоянно кровь всех групп, но каждую неделю док получал пинту крови от Осии Линкольна. Кровь относилась к группе 0 с отрицательным резусом, однако она была странная, как и сам донор, высокий темнокожий человек: она подходила всем реципиентам.

Универсальный донор не может быть универсальным реципиентом, кровь неминуемо будет вырабатывать антитела против чужих белков.

Но тело и кровь Осии, видимо, имели другие идеи на этот счет.

Марта разорвала упаковку с иголкой, протерла неимоверно толстое запястье, одновременно нащупывая вену. Похожая на шнур вена толщиной была примерно с ее мизинец, лежала под самой кожей.

Марта ткнула иголку в толстую кожу, но вместо того, чтобы плавно войти внутрь, игла, надавив на кожу, просто скользнула по запястью, прочертив тоненький белый след.

Черт, черт, черт. Всего две тупые иголки за последние десять лет, и обе в случае неотложной помощи. Ну почему бы тупой иголке не попасться, когда есть время?