Безупречный - Элси Сильвер

Он настоящий мужчина.

На сто процентов отличается от любого мужчины, которого я встречала. Такие девушки, как я, обычно не общаются с такими мужчинами, как он. Мы даже не вращаемся в одних и тех же кругах, но это не мешает мне ценить его. То, как пара «Вранглеров» подходит ему, не изменилось с его первых дней на заезде.

— Я боялась, что на тебя напал медведь, — объявляю я, усаживаясь на одно из кожаных клубных кресел.

— Черные медведи редко нападают на людей, — хрипит он, входя в гостиную и разглядывая мои бумаги так, как будто это может быть взрывчатка или что-то в этом роде.

— Гризли?

— В основном держатся гор, — ворчит он.

— Ладно. Кугуар?

Он возвышается надо мной и приподнимает бровь.

— Да, — вздыхаю я и откидываюсь на спинку удобного кресла, чувствуя давление его медового взгляда на мое тело. — Ты определенно выглядишь как приманка для пумы.

Он качает головой, в то время как я сдерживаю усмешку.

— Это будут долгие два месяца.

— Ты всегда можешь броситься в тот колодец, который я видела на обратном пути к дому, и избавить себя от страданий.

Этот комментарий отрезвляет его, и вместо того, чтобы ответить чем-нибудь легкомысленным, он усаживается на диван напротив меня и проводит руками по волосам. Между нами царит молчание, пока я внимательно рассматриваю его.

— Моя мама обычно загадывала желания у этого колодца вместе со мной и моими братьями. Совсем этого не помню.

Чеееееерт. Поговорим о том, что ты погорячилась, Саммер. Щемящее чувство в груди заставляет меня шумно откашляться.

— Мне жаль, — говорю я. Потому что это действительно так.

Он просто кивает, и я решаю сменить тему. Вернуть разговор к безопасному предмету, то есть к работе. Наше соглашение, которое он так ненавидит, предпочтительнее того, где я только что перегнула.

— Расскажи мне, как выглядели для тебя следующие два месяца до того, как я появилась.

— Ты имеешь в виду, до того, как я связался с тобой? Они выглядели довольно здорово.

Я просто киваю и тихо говорю:

— Да-а-а. — Покручиваю пальцем у виска, как будто раскачиваю лассо. Потому что не похоже, что он получает удовольствие. Он ведет себя так, будто я его враг, хотя на самом деле я здесь просто для того, чтобы облегчить ему жизнь.

Я тянусь к ежедневнику перед собой, беру свою любимую серебряную ручку и продолжаю смотреть на него, пока он не заговорит. Слушаю и отмечаю конкретные даты, пока он зачитывает их со своего телефона, полностью избегая зрительного контакта со мной.

Мы обмениваемся номерами телефонов и адресами электронной почты, и я ясно даю понять, что он должен вести себя как хороший мальчик, к которому никто не сможет придраться в течение следующих восьми недель.

Я не вдаюсь в подробности, потому что надеюсь, что он улавливает то, что я имею ввиду, когда говорю о его поведении — Маленькому Ретту нужно оставаться в штанах. Потому что необходимость диктовать мужчине сексуальную активность просто выходит за рамки моей зарплаты. Кип может сам позвонить ему и сообщить эти подробности. Ретту и мне нужно сохранять какое-то подобие достоинства, если мы собираемся провести следующие два месяца вместе.

Ретт отвечает ворчанием и смотрит в потолок, как будто хочет, чтобы он разверзся и поглотил его целиком. И, откровенно говоря, я не могу его винить.

— Хорошо. — Я постукиваю пальцами по открытой странице передо мной. — Итак, у нас есть три отборочных турнира. Пайн-Ривер — первый, затем Блэквуд-Крик и потом здесь, в Калгари. Это в некотором роде мило. В вашем туре всегда была остановка здесь?

— Ага.

— Нет покоя грешникам [16], да? Они идут подряд.

Он вздыхает и наконец на мгновение задерживает на мне взгляд.

— Всемирная федерация родео на быках, или ВФР, настолько конкурентоспособна, насколько это возможно. Если бы я уверенно не находился впереди и гонялся за очками, я бы, вероятно, сделал еще два заезда перед Вегасом. Обычно мы ездим туда каждые выходные.

— Точно. Мировой финал в Вегасе. — Я смотрю на дату в календаре. В этот день я освобожусь от этого задания и от этого ворчливого ковбоя.

— Чемпионат, а не финал. Ты вообще что-нибудь знаешь об этом виде спорта?

Я рисую звезду на этом квадрате календаря и тоскливо вздыхаю, прежде чем снова поднять голову, чтобы посмотреть на Ретта, сидящего напротив меня и занимающего почти все место на диване. Длинная рука перекинута через спинку, а ноги широко раздвинуты.

Мэнспрединг [17].

— Нет. Только то, что я нашла в Интернете. Но уверена, ты бы с удовольствием мне все об этом рассказал.

Он смотрит на меня так, словно пытается понять, как его жизнь превратилась в это, а затем спрашивает:

— Почему тебе нужно было идти на юридический факультет, чтобы стать агентом?

— Не нужно. Ну, не совсем. Но это большая работа по контракту, так что это определенно помогает.

— Ха, — это все, что он говорит, крутя серебряное кольцо на пальце. — Много занятий. Тебе, должно быть, это нравится.

Я одариваю его ровной улыбкой. Не уверена, что зашла бы так далеко, но я не собираюсь говорить об этом клиенту.

— Да. Ты можешь мне объяснить подсчет очков? Чтобы я понимала, что я буду смотреть в следующие выходные?

Он подозрительно смотрит на меня, а потом начинает:

— Итак, у нас есть двое судей. Каждый судья выставляет наезднику оценку от одного до двадцати пяти, быку тоже от одного до двадцати пяти. Сложи их и получишь общий балл из ста.

— И по чему они судят? — Я надеюсь, что, если я смогу заставить его говорить о чем-то, что ему нравится, он немного оттает.

— Важны несколько вещей. Их ловкость, скорость, поворачиваются ли они. Если тебе достается бык, который бежит по арене по прямой линии, ты не получишь хороших очков за стиль. Но стоит вытащишь того, кто захочет тебя убить, и он закружится по кругу, пытаясь сбросить тебя, — вот это здорово. — Ретт удивительно оживлен, когда рассказывает о спорте. Его возбуждение почти заразительно.

— Тогда наезднику приходится беспокоиться о своем положении. Своем равновесии. О контроле. — Он показывает мне, как это выглядит, перемещая руки в нужное положение. — О том, как он удерживает быка. Если ты сможешь подстегнуть его, он будет сопротивляться сильнее, и за это начислят дополнительные очки. И, конечно, ты должен продержаться целых восемь секунд.

— А если ты этого не сделаешь?

Он прищелкивает языком и наклоняет голову.

— Тогда никаких очков.

Я выдыхаю и постукиваю ручкой по столу.

— Сделай или умри, да? Я не могу дождаться,