Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева

— Так эта добродетельница не ваша мама и даже живет не с вами? — удивился Туляков, осторожно промокая платком нос.

— С нами, с нами, Салавелий Викторович, — высунулась на первый план Наташка. — Мы соседствуем. А вы ее ни за что ни про что — крестом!

— Савелий я! Как Ирина Александровна объяснила мне по телефону свои «личные обстоятельства», так и понял, — огрызнулся следователь. — Вы, Ирина Александровна, сослались на невозможность явки ко мне, мотивируя это необходимостью присмотра за сумасшедшей родственницей.

— Да… — застеснялась я, начиная припоминать «всероссийский сумасшедший дом».

— Так это она меня имела в виду! — пришла на выручку Наташка, упрекнув следователя в плохом понимании моих слов. — Я с утра не могу успокоиться. Выплакала все слезы на десять лет вперед. — Она шмыгнула носом. — Теперь будет засуха.

— Не будет! — пообещал Туляков, очередной раз вытер нос платком и поинтересовался, где можно разместиться с элементарными удобствами.

Я покосилась на ванную комнату, на туалет, делая вид, что обдумываю вопрос, и предложила всем, не разуваясь, пройти в комнату. Кухню исключила сразу, поскольку в морозилке холодильника закалялась как сталь бронзовая Венера.

Не было сомнений, что у следствия появились новые обстоятельства, которые касаются меня и Натальи, но такого я никак не ожидала. Расположившись в кресле, Туляков открыл свой кейс и предъявил нам фотографию мужчины, при взгляде на которого стало ясно, он уже не жилец на этом свете. Искусный макияж «под жильца» сделан посмертно. Больше всего меня испугали глаза. Один был открыт полностью, второй… Второго не было. Вместо него — огромное и жуткое черное пятно.

— Кто это? — с ужасом прогудела над моим ухом Наташка и перекрестилась.

— Похож на вурдалака, — уверенно доложила я и посмотрела на следователя в ожидании подтверждения своей догадки. Нефотогеничный незнакомец наверняка покойник из тамбура.

— А вы его не узнаёте? — равнодушно поинтересовался Туляков, успевая следить за нами обеими.

— Теперь будем узнавать, — еще раз перекрестилась Наташка. — В страшных снах.

Я с готовностью подтвердила слова подруги. Бывшего мужчину никогда не видели.

— Так и отметим в протоколе, — не меняя интонации, — заявил Туляков. — А эта штучка вам знакома?

Убрав фотографию, следователь достал из кейса полиэтиленовый пакетик, из которого вытряхнул на столик мой мобильник.

Моя радость била через край. Теперь не надо восстанавливать по крохам все сведения из телефонной записной книжки. Кроме того, в разделе сообщений имеется парочка великолепных рецептов для дачных заготовок. Но, к моему великому огорчению, Туляков ловко увел у меня из-под носа аппарат, сославшись на то, что он приобрел статус вещественного доказательства и получить его вот так сразу я не смогу.

— Так и отметим в протоколе, — оживившись, повторил он, выразительно взглянув на сопровождающих, игравших роль понятых. — Ефимова Ирина Александровна опознала мобильный телефонный аппарат в качестве принадлежащего лично ей. В таком случае, Ирина Александровна, как вы можете объяснить тот факт, что он найден в кармане убитого мужчины, обнаруженного в тамбуре? А заодно…

Он намеренно долго копался в недрах своего кейса, действуя нам на нервы.

— Заодно и вот эта замечательная фотография. Снимок и в самом деле был отличным. Выглядели мы с Наташкой, как две звезды, позирующие перед камерами в самом выгодном ракурсе. Правда, наличие двух билетов, которые демонстрировала Всевышнему счастливая Наташка, немного отдавало стоп-кадром из рекламного ролика. Этакий призыв гражданам для полного счастья пользоваться Российскими железными дорогами. А вот стоявший на заднем плане Тимур выглядел озабоченным. Да и Кэтька была какая-то неправдоподобно деловая. Создавалось впечатление, что они прикидывали, сколько денег может находиться в чужом бумажнике, который случайно попался им под ноги на выходе, и не привязана ли к нему веревочка.

— Салавелий Викторович, а можно мы оставим этот снимок себе? — застенчиво поинтересовалась Наташка. — Моему мужу ни разу не удавалось сфотографировать меня так, как я выгляжу на самом деле. Ир, тебя несколько приукрасили, но все равно — похожа. Наверное, такой тебя Ефимов и видит, раз до сих пор ревнует.

— Минуточку!

Туляков слегка хлопнул ладонью по стеклянной поверхности журнального столика, и я автоматически вскинула руки вверх. Говорю же, непроизвольная реакция на утренний инцидент. Двое понятых с ухмылкой переглянулись, но промолчали.

— Это лишнее! — рассердился следователь. — Здесь не театр. — (Можно подумать, я и не догадываюсь, что нахожусь в собственной квартире.) — Прошу пояснить, почему в карманах якобы неизвестного вам убитого мужчины найдена ваша фотография и мобильный телефон?

— Было бы хуже, если бы в наших карманах обнаружили мобильник и фотографию этого мужика! — взорвалась Наташка, огорченная обломом с получением снимка. — Странное решение: устанавливать личность погибшего преступника по нашим фотофизиономиям. Да мы его в первый раз видим! И в последний, — обернулась она ко мне за поддержкой.

Я тут же развела руки в стороны, мол, сочувствуем, но врать не будем. Труп за уши не притянешь ни к кому из наших знакомых. Даже случайно он не отмечен галочкой в памяти.

— Возможно убиенный был вором-маньяком, — разошлась Наташка. — Выудил из кармана растяпы Ефимовой мобильник, пока она торчала столбом в ожидании билета, а снимок сделал на память. Довольные лица двух ничего неподозревающих идиоток были призваны тешить на досуге его больное самолюбие.

— Возможно, — с готовностью согласился следователь и потребовал полного отчета о поездке: когда, куда, откуда, с кем и зачем ехали.

После нашей правдивой исповеди, у Савелия Викторовича появилась масса дополнительных вопросов. Умолчали мы только о Венере. Раз она принадлежит Тимуру, пусть они с Катериной сами с ней разбираются. Достаточно и того, что у следователя возникло предположение о наших фотогеничных лицах как досадной помехе фотографу. Просто ненужный фон. Фактически убитого интересовали именно Тимур с Катериной. Лично я пришла к такому выводу сразу, как только увидела снимок.

— Когда же убитый успел отпечатать фотографию? — спросила я у Наташки. Смотреть в глаза следователю не хотелось, хотя вопрос адресовался ему.

Ответили оба. Туляков скупо: «Успел!», Наташка пространно, со ссылкой на «мыльницу», выдающую моментальные снимки, качество которых, увы, оставляет желать лучшего. Наш оказался удачным только потому, что такие замечательные лица при всем желании невозможно испортить. А если фотографировавший пользовался цифровой камерой, то оперативники обнаружили ее в его карманах и распечатали уже позднее. Вот только зачем в таком случае врать нам о готовом снимке, найденном у вора?

Следователь сделал вид, что вопроса не слышал. Получив от Натальи номер мобильного телефона Тимура, Туляков повеселел, но в нашем присутствии звонить ему не стал. Заручившись автографами под протоколами, быстро откланялся, наказав нам не покидать в ближайшее время столичный регион.