Трепетные птички - Лев Портной

— Анимаутер, — повторил он. — «Анима» означает «душа», а «аут» в переводе с английского — «вон».

— А это на стыке каких языков, простите? — поинтересовалась девушка.

Игорь Анатольевич оставил ее вопрос без внимания.

— С помощью этого прибора мы можем вынудить душу спящего человека покинуть тело и направить ее прямо в ад, где мы с вами сейчас и находимся. Когда же душа возвращается и человек просыпается…

— Он собирает свои манатки и быстро сваливает из квартиры, — закончил я.

— Вы как в воду глядите, — восхитился сумасшедший Гоша моею проницательностью.

— Я же обещал вас на чистую вывести, — скромно ответил я.

— Да уж, вы настоящий поцман! — сделал мне комплимент Воронков.

— Сам ты — лоцман, — оборвал его я. — Учти: когда я проснусь, я никуда из квартиры не съеду, а твою психиатрическую Леночку в порошок сотру!

— Я одного понять не могу, — вдруг произнесла девушка, — а вы-то как здесь оказались?

— Да-да, это интересно, — подхватил я.

Воронков скривил рожу и почесал затылок.

— Понимаете, — нехотя начал он, — вскоре после того, как мы похоронили Искандурова, который не выдержал наших экспериментов и помер совсем, я решил на себе испытать действие нашего анимаутера. Я включил его, лег спать и попал сюда. И пока я здесь разбирал, что к чему, и пока разоблачал своих змеев, Искандуров, который уже давно здесь освоился, занял мое тело и выключил прибор, так что мне было некуда возвращаться.

— Значит, там в твоем теле действительно разгуливает пьяный дух Искандурова! А твоя ненаглядная Леночка, она-то куда смотрела?! — удивился я. — Неужто она не поняла, что произошло?

— Наверняка поняла, — пожал плечами Гоша.

— Почему же она не выгонит с помощью того же анимаутера этого пьяного Искандурова? — спросил я.

Игорь Анатольевич снова пожал плечами.

— Потому что все мужики — козлы, а бабы — стервы, — ответила вместо Воронкова Света.

— А это ты к чему? — повернулся я к девушке.

— Да к тому, что эта психичка, которую он называет Леночкой после того, как ты, Шурик, съедешь, займет всю жилплощадь, воспользовавшись искандуростью мужа, после чего самого его отправит в «Кащенко» и будет жить вдвоем с сыном в трехкомнатной квартире.

И тут меня осенило.

— Гоша! — воскликнул я. — Ты же потенциальный риэлтор!

— Ну, это уж слишком! — раздалось у меня за спиной.

Я обернулся и увидел Излучающего Свет. На этот раз он был совершенно голым, если не считать фигового листочка. Впрочем, его действительно можно было не считать, потому что наш новый знакомый так позеленел от злости, что листочек на общем фоне был совсем незаметен.

— Вам что-то не нравится, а? — спросил я его.

— Вы!.. вы!.. вы полностью извратили мою идею! — от негодования Люцифер хлестал себя собственным хвостом. — Я не в силах создать такого ада, в какой мне б хотелось тебя отправить!

— А ты утюг из-под хвоста вынь, тогда остынешь, — посоветовал я. — В чем, собственно, дело?

— В чем дело?! — переспросил Излучающий Свет. — Да куда вас несет, люди?! Для того ли я показываю вам ваши злодеяния и заставляю страдать, чтоб вы вновь и вновь творили свои пакости?!

— Слушай ты, Светоизлучатель, — перебил его я. — У нас тут деловой разговор, а ты лезешь со своей демагогией!

— Да я на сковороде зажарю… я… я… я…

Он стал рычать, рыть копытами землю и превращаться то в одно, то в другое чудовище, пытаясь нагнать на нас побольше страху. Поняв, что претензий в наш адрес, изложенных в конструктивной форме, мы дождемся нескоро, я решил покончить с этим театром одного актера, встал, схватил Врага за плечи и, развернув на сто восемьдесят градусов, толкнул его в спину:

— Пшел вон, многоликий шива!

— Много выпил, вшивый! — как попугай повторил за мной Воронков.

Ссутулив плечи и понуро опустив голову, с видом поэта, чьи труды по достоинству оценят на следующий день после смерти, Враг удалялся, шаркая копытами. Он плакал навзрыд, и земля дымилась в тех местах, куда падали его слезы.

— Я ж не этого хотел, — доносились до нас его всхлипывания, — я не хотел Зла, я просто думал, что пойду другим путем…

— Нельзя же быть такими бесчеловечными по отношению к Дьяволу! — воскликнула Света и побежала догонять Врага.

— Черт с ней, — произнес я машинально; впрочем, когда девушка поравнялась с ним, мои слова приобрели прямой смысл.

Я повернулся к Воронкову.

— Так что вы там говорили о торговле недвижимостью? — спросил он.

— Я хочу сказать…

— А-а-а!!! — неожиданно заорал Игорь Анатольевич истошным голосом.

— Что с вами? — испугался я.

— Анимаутер! С ним что-то произошло!

— Что? Почему? С чего вы взяли?

— Смотрите же, доступ к вашему телу закрыт!

Я обернулся и увидел, что исчез столп синего света вместе с колодцем, на дне которого я валялся. Мне не хотелось верить своим глазам.

— Ну, видите?! — взвизгнул Воронков.

— Обождите вы! — одернул я его. — Быть может, процесс аккомодации еще не завершен.

— Какая тут аккомодация?! До этого колодца расстояние не больше, чем от комода до дивана в вашей комнате! — не унимался Игорь Анатольевич.

Я щурился и тер глаза, но столп синего цвета так и не загорелся вновь. Я обернулся к колодцу, открывающему вход в девичью плоть, и увидел, что и розовый свет померк и вот-вот потухнет совсем.

— Ну что, аккомодировался?! — верещал Воронков.

— Да! — воскликнул я и бросился вниз головой в колодец сквозь толщу розового света.

Как-никак это был единственный шанс вернуть себя к жизни.

И

Как любил повторять прапорщик Попыхайло, лучше иметь дочь-проститутку, чем сына-ефрейтора. Или чем сына — мертвого майора, добавил я от себя лично.

…Бац!!!

Искры из глаз!

Если бы меня назначили министром здравоохранения, я бы перво-наперво издал приказ о выносе покойников. Я бы распорядился таким образом, чтобы головой вперед выносили их, а не живых. Потому что если ты умер, тебе без разницы, заденут твоим темечком об косяк или нет. А то я не успеваю придти в себя после удара фаготом по голове, как два дюжих санитара все той же головой нечаянно бьют меня об стену.

— Куда вы меня тащите? — кричу я тоненьким голосом, что заставляет меня вспомнить о том, что я превратился в женщину, да к тому же в падшую.