Рыбкин зонтик - Наталья Александрова

Он рано женился, привел в дом свою корову. Жутко противнаяоказалась баба, просто удивительно. Сейчас я понимаю, что мама именно поэтомутак поспешила после смерти отца выйти замуж за своего старого приятеля, оникогда-то давно учились вместе. Матери просто невмоготу было жить вместе с женойбрата.

Трехкомнатную квартиру она оставила своим детям, то естьмне, брату Сергею, его жене и ребенку. После ее отъезда невестка оченьобрадовалась и расцвела махровым цветом. Она сделала ремонт в маминой комнате иустроила там шикарную гостиную, чтобы не хуже, чем у людей, говорила она. Япо-прежнему жила в своей комнате, угловой, а они все трое спали в последней,третьей. На мой вопрос, отчего вместо гостиной не сделать было ребенкуотдельную комнату, невестка ответила, что это не мое дело. Я тогда пожалаплечами и согласилась — действительно, не мои проблемы.

В общем, мы с ней мало общались, изредка только сталкивалисьна кухне. Я человек довольно выдержанный и терпеливый, стараюсь не доводитьмелкую ссору до большого скандала. Невестка же, очевидно, так обрадовалась,когда избавилась от свекрови, что с моим присутствием пока мирилась. Вообще-тоона мне не нравилась — толстая, грудастая, с крупными чертами лица. Мама,помню, не переставала удивляться, что же такого Сережа в ней нашел. Любовь зла,традиционно отвечала я и махала рукой. Мама только вздыхала.

За все время нашей совместной жизни невесткаодин-единственный раз поглядела на меня ласково — когда я сообщила, чтопереезжаю к Роману. Она так расчувствовалась, что даже подарила мне кружевнойкоротенький пеньюар — вещь, надо сказать, абсолютно бесполезную, но, какговорится, «дорог мне не твой подарок, дорога твоя любовь»!

Что-то слишком часто я в последнее время вспоминаю русскиенародные пословицы и поговорки, раньше за мной такого не водилось.

И вот в этот, с позволения сказать, родной дом мнепредстояло вернуться, причем, возможно, навсегда. Я тяжело вздохнула и набраланомер телефона своей старой квартиры. Кто их знает, этих родственников, кудаони могут деться летом в воскресенье? Уехали за город или вообще в отпуск.Тогда я буду иметь бледный вид, потому что ключей от дома у меня нету. Придетсяобъясняться с тетей Арой, а, учитывая ее духи, это может кончиться для менятрагически.

Однако там было занято. Уже хлеб!

Я достала из кладовки чемодан и начала собирать свои вещи.Возьму только самое необходимое — несколько летних тряпок, белье, туфли.Мелькнула мысль, что потом тетя Ара может больше не впустить меня в квартиру ив случае похолодания я останусь без теплых вещей. Но я тут же отогнала от себяэту мысль: такое может случиться, только если Роман не выйдет из больницы. Атогда пропади оно все пропадом. И пускай старая выжига подавится моимисвитерами и дубленкой!

Уже в прихожей я снова набрала номер телефона своейквартиры. Там по-прежнему было занято. Значит, родственнички дома, и я решилапоехать наудачу. Так даже лучше, сразу их огорошу, не успеют опомниться. Что-томне подсказывало, что невестка отнюдь не обрадуется моему возвращению, так чтоне нужно давать ей времени внезапно уйти из дома или, наоборот,забаррикадироваться в квартире и делать вид, что все уехали в отпуск.

Я еще раз пробежалась по квартире, прихватила кое-какиефотографии и мелочи, мне не хотелось, чтобы зловредная тетка трогала их.Вытащила из укромного места свою тоненькую пачечку долларов, потом положила всумочку Ромин бумажник, заперла двери на все замки и задумалась, что делать сключами.

То есть ключей у меня был в данное время всего одинкомплект, тот самый, что я взяла в кармане куртки у Романа еще там, на даче уФедора. Второй комплект находился у меня на работе в кармане жакета. Но этоопять же неточно. Завтра утром, придя на работу, я это узнаю, а пока мне вовсене улыбалось остаться без ключей. В конце концов, в этой квартире остались моивещи, и Роману может многое понадобиться.

Если бы старая выжига вела себя со мной по-другому, я бытоже подошла к ней помягче. Но раз она велела мне убираться, не договорившись оключах, которых у нее нет и быть не может, потому что Роман несколько месяцевназад ставил новую дверь и менял все замки, то и я не стану ей об этомнапоминать. Пускай ищет меня где хочет или сидит у двери. Повежливее нужнообращаться с женщиной, которая без пяти минут жена ее племянника!

Случилось самое неприятное: на мой звонок открыл не брат, неплемянник, а сама толстая корова Алка. Впрочем, коровой в этот раз я ее назватьбы не решилась. Бесспорно, она похудела, бюст уменьшился размера на два, и дажечерты лица выглядели теперь не так топорно. Она очень удачно выкрасила волосы втемный цвет, ей даже шло.

— Привет! — сказала я. — Давно не виделись.Как поживаете, все здоровы?

Она медленно перевела глаза с моего лица на чемодан и наглазах помертвела.

— Ч-что это? — прошептала невестка одними губами,указывая дрожащим пальцем на чемодан.

Ишь, как ее разобрало, даже «здрасте» сказать забыла! Япочувствовала, что внутри меня собирается жуткая злость. Нервы, конечно, напределе после всего случившегося.

— Ты дашь пройти мне в квартиру или так и будешьторчать на пороге? — заговорила я излишне громко.

Она покосилась на две соседские двери и отступила. Япротиснулась в квартиру, плюхнула чемодан на пол в прихожей и огляделась.

Определенно, в квартире все здорово изменилось, это былозаметно даже в прихожей. Они купили новый светильник, переклеили обои и сделаливстроенные шкафы.

— Красиво! — одобрила я. — А что в моейкомнате?

Я отметила краем глаза, как при слове «моей» у невесткидернулось лицо, как будто ее ударили, и быстро распахнула дверь угловойкомнаты. Что комната больше не моя, я и так знала. Но теперь имела случай вэтом убедиться.

На моем диване валялся плед, подушки и толстая книжка вяркой глянцевой обложке. На ней какой-то межгалактический монстр похищалдлинноволосую блондинку из отдаленного будущего. На моем письменном столе стоялработающий компьютер, на экране курила Масяня и как раз говорила свое обычное«Какая фигня!». Прямо на столе были разбросаны дискеты, аудиокассеты, яблочныеогрызки и фантики от жевательной резинки. На стульях валялись джинсы, рубашки игрязные носки. Двухкассетный магнитофон стоял прямо на полу. И на полу же лежалдолговязый мальчишка, рыжий и растрепанный. Мальчишка увлеченно листал какой-тосправочник.

Мы с мальчишкой поглядели друг на друга с одинаковымнедоумением: я — потому что племянник за полгода вырос на целую голову ипревратился из симпатичного румяного толстячка в долговязого худущего парня,большерукого и длинношеего, а он — потому что вообще благополучно забыл о моемсуществовании.

— Так-так. — Сказала я, входя и осторожнопереступая через все это безобразие. — Хорошо комнату содержишь…

— Ты вообще кто? — ничуть не смутившись, спросилЛешка.