Я (не) буду твоей - Инна Инфинити

О Боже, должно быть на том конце провода это прозвучало, как стон! И он услышал! И невесть что подумал!

Пока в панике придумываю, что ответить, Витя начинает слегка смеяться.

— Это была шутка, — говорит расслабленно. А следом добавляет: — Или нет.

— Какой же ты все-таки наглец! — наконец-то обретаю дар речи.

Снова по-доброму смеется.

— Не переживай, Даша, ты привыкнешь к моей манере общения.

«Привыкнешь».

Он рассчитывает, что мы будем много общаться?

А я бы хотела? Не знаю.

Наверное, да. Как с другом. Мне почему-то кажется, что Витя — прекрасный друг. Он и рассмешит, и поможет, и выслушает. И даже спасёт.

— Надеюсь, что привыкну, — улыбаюсь в трубку.

— Подожди. Ты только что согласилась на, так скажем, долгое общение со мной? Я правильно понял?

— Согласилась.

— Тогда сегодня — лучший день в моей жизни.

Смеюсь.

— Я тебя навещу. Завтра можно?

— Можно. Даже нужно.

— Я рада, что ты позвонил, Вить. И… просто спасибо.

— Просто не за что.

Я отбиваю звонок и долго сижу с дурацким счастливым выражением лица. Снова и снова прокручиваю в голове наш разговор. Улыбаюсь, как дурочка. Мечтательно закусываю губу. Представляю нашу встречу. Представляю, как будем друзьями: куда-нибудь ходить, болтать, смеяться.

Но еще не догадываюсь, как серьезно я влипла.

Виктор

Больница порушила мне все планы. У меня несколько гонок на носу, нужно готовить машину, а я под капельницами. Поскорее бы выбраться отсюда, дела не ждут. Но врач наотрез отказывается выписывать меня так быстро.

Из близких никому не сообщаю, что лежу в больнице. У меня слишком много друзей, начнут переживать и ходить сюда толпами. Не надо. Только Стаса, раз уж был в тот вечер со мной, прошу привезти мне из дома кое-какие вещи, но запрещаю рассказывать кому бы то ни было о случившемся.

Никаких посетителей не хочу, кроме одного. Вернее, кроме одной.

Даша приходит. Как и обещала по телефону, на следующий день. Темные волосы завиты в легкие волны, на лице едва заметный макияж, скромная одежда. Стесняется. Невооруженным взглядом видно.

— Привет, — подходит к моей кровати. Нервно улыбается, садится на стул. — Как твои дела? Как самочувствие? Это тебе.

Кладёт на тумбочку пакет.

— Здесь фрукты, — поясняет. — Я не знаю, какие ты любишь, поэтому взяла всех понемногу.

— Привет, — отвечаю, расплываясь в улыбке. — Я в порядке. Ждал тебя.

Смущается. Заправляет за ухо волосы, прячет глаза.

— Ты не ответил, как твоё самочувствие.

— Да все в порядке. Жду выписку.

— Так быстро нельзя выписываться. Ты получил серьёзное ранение.

Такая строгая и правильная. Хотя чего я удивляюсь. У Даши на лбу написано: «Люблю порядок и дисциплину».

— Ты сама как?

— Я в полном порядке.

— Точно? — с подозрением оглядываю ее с головы до ног. На видных частях тела ни синяков, ни ссадин нет.

— Точно. Ты успел вовремя.

Ее голос звучит с благодарностью. Я же мыслями возвращаюсь в тот вечер. В груди снова вспыхивает неконтролируемый гнев, когда перед глазами встает картина почти что изнасилования.

— Витя, я очень тебе благодарна, — едва слышно бормочет. — Спасибо большое. И извини, пожалуйста, что грубила в баре при знакомстве.

Она похожа на маленького робкого котёнка, которого только что принесли в дом с холодной улицы. Также боится глаза поднять, шаг сделать. Хоть и сидит на стуле возле меня, а видно, что ей некомфортно и хочется забиться в угол.

Со мной происходит какая-то чертовщина, когда я смотрю на Дашу. Она мне нравится — это факт. Но мне много какие девушки нравились, а не от одной так не штормило. На эту же гляжу и будто пьянею. Ее скромность, робость и застегнутая на все пуговицы блузка заводят похлеще самого откровенного порно.

Хотя я помню Дашу без кофты в белом кружевном лифчике. Я почти умирал, а эта картина воскресила меня. Даже истекая кровью, я не мог не любоваться ее грудью. Она не очень большая, но в ладонь поместится. Идеально.

Чем больше думаю о груди Даши, тем быстрее кровь приливает к паху. Черт. Сейчас не самый подходящий момент. Хорошо хоть я укрыт плотным одеялом. Стараюсь прогнать мысли о Даше в нижнем белье, но даже если об этом не думать, все равно завожусь от одного близкого присутствия девчонки.

Мы молчим. Она в неуверенности закусывает губу, смотрит куда-то в угол палаты. Чёрные длинные реснички, подведённые аккуратными стрелками, порхают, словно птички. Залипаю на эту картину. Ничего сексуальнее в жизни не видел.

— В общем, спасибо тебе, Витя, — неразборчиво мямлит.

— Ты обещала мне свидание, — громко заявляю.

Дергается. Лицо из смущенного становится перепуганным.

— Ээээ… — и замолкает, не зная, какую отговорку придумать.

Что? Решила соскочить!?

— Ну уж нет, ты меня не продинамишь! Ты пообещала мне свидание. Я хоть и был при смерти, но хорошо запомнил.

Обреченно выдыхает.

— Хорошо, — соглашается, очевидно, от безвыходности. — Да, я обещала.

Неприятно колет тот факт, что Даша, судя по всему, пойдет на свидание со мной через силу. Я никогда не заставляю девушек что-то делать. Это в первую очередь унизительно для меня самого. Я хочу, чтобы девушка сама хотела ходить со мной на свидания, снимать передо мной одежду и проводить ночи в моей постели. Принуждать их к этому — удел моральных уродов.

Но мне нужно получить от Даши шанс. Всего один шанс! И все последующие свидания со мной она будет ждать с нетерпением. А когда Даша окажется в моей постели, сама не захочет из нее выбираться.

Прикоснуться к ней сейчас — кажется чем-то жизненно необходимым. Накрываю ее худую ладошку своей. Вздрагивает. Сжимаю руку, переплетаю наши пальцы. Даша не просит меня прекратить — и на том спасибо. Замерла, не шевелится. Только шумно дышит через слегка приоткрытые губы. Медленно отрывает взор от наших ладоней и поднимает на меня.

Тепло Даши будто проникает в меня. Я напитываюсь этой девушкой, а мне все мало и мало. Хочу еще. Хочу не только ладонь ее трогать. Всю ее хочу трогать. Хочу, чтобы Даша нежилась в моих руках, извивалась и стонала.

Когда второй рукой Даша осторожно, с опаской, касается моих татуировок, едва ощутимо проводит по ним кончиками пальцев, кровь окончательно отливает от мозга к паху.