Долгое падение - Дениз Майна

– Чертов Скаут О’Нил!

Они в «Баре Джексона». Они тут уже некоторое время. Уотт очень пьян. Его настроение меняется, как ветерок над открытой водой. Мануэль не отстает от него ни на один стакан, но не слишком напился. Он думает, что то ли Уотт пил перед их встречей в «Уайтхолле», то ли притворяется пьяным, чтобы обезоружить его.

Мануэль не напивается, как обычно напиваются люди. Его тело теряет координацию, он может чувствовать сонливость, но в целом его настроение не меняется. У него по-прежнему наметан глаз на слабое место, или полуоткрытое окно, или удобный случай. Может, он запомнит это на будущее, когда к нему вернется координация, но он все еще видит такие вещи и относится к ним по-прежнему.

Они вместе стоят в лучшем месте «Джексона» – в углу длинного бара. Угол в «Джексоне» призывает к кутежу. Место у бара в «Джексоне» – это сложный язык, поэма о власти. У людей, которые пьют здесь, нет власти. Некоторые из них – сыновья без отцов, сыновья без матерей, мальчики Барнардо[26], сбившиеся с пути. Некоторые жили бы лучше без навязанной им злополучной доли родителей. Они достаточно умны, некоторые из них – люди выдающегося ума, но у них нет законных способов воспользоваться своим умом. Они – корм для тюрьмы.

При виде того, как эти люди выходят из приличных мест, у полиции пробуждаются подозрения. У них нет власти, но в пределах этого безвластия все-таки есть классы, которые следует оценивать и учитывать. Эти люди собираются ночь за ночью, в новых нарядах, бахвалясь пачками наличных, полные решимости доказать другим членам низшего класса, что они еще держатся на плаву.

Стоя у угла бара, Уотт и Мануэль видят всю комнату и обе двери. Они видят, кто входит с голодными глазами, кто здесь ради того, чтобы клянчить, а кто вплывает в новом с иголочки костюме, под руку с двумя дамами. Все, входящие в дверь, первым делом видят их и улавливают их настроение.

Поскольку угол дает власть, приходится сражаться, чтобы его удержать. Демонстрация слабости или безденежья, неуважение к вам, оставшееся безнаказанным, – и вас вышибут за угол. Малейшая нерешительность – и вас вытолкнут с этого места.

Мануэль впервые удерживает угол. Несколько раз он случайно прибивался сюда, но его всегда отталкивали – не один человек, но единодушная толпа. Уотт держал угол и раньше, но никогда – так долго. Однако же они вместе, и они не гармонируют друг с другом – это всех ошарашивает.

К бездумной угрозе, которую излучает Мануэль, добавляется богатство и рост Уотта. Глаза людей перебегают с одного на другого, все озадачены таким союзом, поэтому оказываются в невыгодном положении. Как это случается со всеми сильными союзами, в конечном итоге его участникам придется решить, что с ним делать, – но сейчас они просто опьянены им, они в приподнятом настроении, быстро пьют и разговаривают без церемоний.

Уотт говорит Мануэлю то, чего не сказал бы никому другому:

– Я убил свою жену, – когда их беседу прерывает Скаут О’Нил, который, пошатываясь, входит в дверь.

Уотт пытается окликнуть его, чтобы купить ему выпивку. Он не сделал бы этого, не будь пьян, потому что О’Нилу вообще не полагается здесь быть. Нынче ночью он избит до безобразия.

Скаут стоит у двери, оба его глаза подбиты, переносица опухла и рассечена, пиджак на плече порван. Кровь с подбородка он вытер рукавом, но не всю. На его щеках запеклась белая соль. Глаза у него слезятся – наверное, из-за сломанного носа. Даже О’Нил знает, что нынче вечером его не обслужат. Он просто ищет кого-то; наверное, того, кто должен ему деньги, из клуба «Гордон».

Уотт выкрикивает его имя:

– Чертов Скаут О’Нил!

Скаут слышит это и поднимает руку, в то же время осматривая бар в поисках своего должника. Он рассеянно улыбается Уотту. Ему только что выбили передние зубы.

Уотт и Мануэль видят это и смеются, хотя О’Нилу все еще должно быть очень больно. У него во рту рваная отекшая прореха, уцелевшие зубы окаймлены окровавленной слюной. Это смешно только потому, что это же О’Нил. Скаут О’Нил – сумасшедший. Где бы он ни был, Скаут всегда только что побывал в передряге, обычно связанной с деньгами, женщиной или кулачным боем. К концу большинства вечеров Скаут пытается подраться с тем, кто оказывается рядом, если уже не подрался. Все любят Скаута О’Нила. У него всегда есть деньги, и он честно говорит о своих наклонностях. «Я люблю драться», – говорит он. Если кто-нибудь говорит, что не любит Скаута О’Нила, то лишь потому, что задолжал ему. Как только долг уплачен, люди снова перестают на него сердиться.

Скаут О’Нил осматривает бар, но не видит того, за кем пришел. Идя обратно, в сторону Уотта, он перехватывает взгляд управляющего. Брэди, грубый большой ублюдок, вытирает пепельницы на стойке, но замирает, уставившись на О’Нила.

– Извиняюсь, – говорит Скаут, подняв руку в капитулирующем жесте и нырнув за стойку, словно для того, чтобы спрятаться.

Брэди, медленно приподнимая брови, наблюдает, как тот пробирается к углу, и спрашивает, неужели О’Нил и вправду хочет, чтобы его вышвырнули? В самом деле?

Оба они знают, что Скауту не место здесь с таким лицом, в такой одежде, в крови. Скаут нагло пренебрегает этим и отступает к Уотту.

Брэди направляется туда же.

– Эй! О’Нил!

– Пару минут, Брэди?

Брэди качает головой и предупреждающе бормочет, выдвигая условия, которые теряются в гуле бара: «Тебе лучше… черт, черт, черт, сынок», – что-то вроде этого; во всяком случае, что-то недовольное, но О’Нил получает двухминутную передышку. Он кивает в знак того, что принимает условия.

– Эй, Уотт, ты не видел нынче вечером Дэнди?

Скаут осматривает собравшихся в поисках своего босса, Дэнди Маккея, поэтому не видит реакции на свой вопрос. Он только чувствует, как его окатывают ледяной холод и тишина. Он оглядывается, чтобы проверить – слышал ли его Уотт. А потом видит Питера Мануэля, стоящего рядом с Уильямом Уоттом.

Скаут в ужасе.

– Какого дьявола ты делаешь?

Ухмыляясь, Мануэль переносит вес на другую ногу, чтобы спрятаться за массивной фигурой Уотта. Зато тот стоит, выпрямившись во весь рост. Он верен Мануэлю, потому что они держат угол, и он этим наслаждается.

Скаут переводит взгляд с одного на другого, видит, что они и вправду вместе. О’Нил вошел сюда, выглядя так, как будто его переехал трамвай, но внезапно начинает выглядеть намного хуже. Он бледнеет, меряя их глазами – Уотта с ног до головы и Мануэля с головы до ног, состязающихся друг с другом в выпивке портера с элем, удерживающих лучшее место у бара. Он видит, что Уотт и Мануэль не просто вместе, они красуются тем, что они вместе, и делают это не где-нибудь, проклятье, а в ресторане Джексона.