Немец - Юрий Костин

—Удивительно!

—Вот именно. Что было дальше, вы знаете. Храм взорвали при Сталине, но то, что планировали поставить на его месте, так и не построили. Вместо «дворца Советов» соорудили плавательный бассейн «Москва», а в начале 1990-х годов его последнего директора, как я слышал, посадили в тюрьму за преступления с золотом.

—Честно говоря, я про это не знал. Кошмар… Бассейн на месте церкви!

—Мы с этим долго жили. У меня даже был абонемент, ну, в смысле, я имел доступ в этот бассейн в детстве, посещал там спортивную секцию. Очень нравилось в нем плавать, особенно зимой. На улице минус двадцать пять, а тебе хорошо. Вода теплая, пар поднимается.

О том, что было раньше на этом самом месте, я тогда не знал. Уже после того, как началась кампания по восстановлению Храма, до многих стал доходить смысл того, что случилось в начале 1930-х годов. Но, как мне кажется, повсюду можно найти скрытые причины необъяснимых, даже ужасающих наше современное общественное мнение явлений.

Пресловутое проклятие послушницы, по-моему, не снято. Посмотрите на новый храм: похоже, сооружение возведено на века, качественно, его вид впечатляет, но многие утверждают, что это не церковь. Или пока не церковь… Говорят, что построили памятник разрушенному Храму, а Храм так и не восстановили.

—Странно. Но почему? Я вчера гулял там. Это просто грандиозно!

—Строительство сопровождалось скандалами, слухами, подковерной борьбой реставраторов за право вести работы. Начинал все некий Алексей Денисов, энтузиаст, реставратор, но, я так понимаю, человек, не считавший необходимым обзаводиться достаточно влиятельными друзьями. А может, просто его друзья оказались слабей. И в итоге победил близкий к московскому мэру очень странный человек по имени Зураб Церетели. Человек-блицкриг. Скульптор-агрессор. Знаете, даже когда кому-то не нужны его работы, он их дарит насильно, и некоторые после не знают, как избавится от них. Заметьте, Церетели этот не фигурки типа японских нэцкэ ваяет, а многометровые статуи из железа… Это по его инициативе, я так думаю, Храм украсили снаружи скульптурными изделиями из бронзы.

—Симпатично смотрятся, помню…

—В России всегда создавали только резные украшения, из белого камня, или, как вот эти горельефы, из мрамора. Разрушенный Храм снаружи так не выглядел. Думаю, эти детали, которые изменили в угоду вкусам или интересам одного влиятельного персонажа или нескольких, и сопровождавшие все это интриги, сослужили дурную службу святой идее возрождения Храма Христа Спасителя…

—Да, Антон, вижу, вы не в восторге от того, что построили на месте разрушенного Храма. Вы очень вдохновенно обо всем говорите.

—Знаете, я рад, что Храм восстановили и что бассейн убрали. И думаю, что теперь, по крайней мере, на нашем веку, новый бассейн там не построят. Уверен, пройдет пятьдесят лет, и про все эти тонкости люди позабудут. В конце концов, в Храме идут службы, и он обязательно оживет, превратится из музея в святое место.

—Как удалось сохранить горельефы? Почему их тоже не взорвали? Вот что странно. Вы не знаете, Антон?

—Не знаю, честно говоря. Думаю, решалось все не на высоком уровне. Кто-то с кем-то договорился, да и вывез это сокровище из «зоны уничтожения». В советской бесхозяйственности были свои плюсы. К тому же, сохранилась фотография развалин храма, на которой ясно видна скульптура Сергия Радонежского, чудесным образом не пострадавшая от взрыва.

—Я не понимаю, как такое можно было уничтожать. Посмотрите, это же подлинные произведения искусства! В путеводителе особенно рекомендуется обратить внимание на несколько горельефов, в том числе, вот на этот.

Ральф указал в сторону мраморной композиции, изображающей встречу Давида, победившего Голиафа. Высеченные из белого мрамора фигуры были в прекрасном состоянии. Хорошо читались детали одежды античных героев и даже эмоции, которые выражали лица изображенных на горельефе людей.

—А меня всегда восхищал тот, что слева, где Сергий благословляет Дмитрия Донского, русского князя, пришедшего к нему с воеводами и монахами-воинами перед походом против татар,— заметил Антон.— Посмотрите на фигуру, на лицо одного из монахов. Это, согласно надписи, Ослябя, историческая личность. В этом горельефе читается сила и еще правое дело. Впрочем, кто знает, как все было на самом деле?

—Да,— отозвался Ральф,— никто не знает, как было на самом деле.

Он еще постоял в нерешительности возле горельефов, и, как видно, стал терять к ним интерес. Еще Антону показалось, что немцу надоели его исторические проповеди. Антон имел планы пообщаться с Ральфом на профессиональные темы, то есть о радио, но видя, что этот человек ни с того ни с сего замкнулся, решил, что пора, как говорится, и честь знать.

—Ральф, извините, мне, пожалуй, надо ехать. Спасибо за то, что дали возможность освежить в памяти мои скромные познания в отечественной истории.

—Вам спасибо, Антон. Вы мне очень помогли. Я еще погуляю тут немного… Хотя, впрочем… Знаете, я тоже пойду. Меня тяготит долгое нахождение на территории некрополей.

—Хорошо, тогда пошли, тем более, уже около пяти, и скоро нас отсюда и так прогонят.

Они стали подниматься по дорожке, ведущей к площади перед Большим собором. Слева были надгробия, а справа небольшая ограда и за ней зарастающий травой пустырь.

—Странно, что никто не ухаживает за этой частью территории.— Ральф замедлил шаг, внимательно разглядывая заброшенную половину Донского монастыря.

—Ничего, доберутся и до нее,— Антону тоже надоело гулять по кладбищу, и он не стал вдаваться в рассуждения и вспоминать всякие разговоры про то, что на самом деле могло скрываться в этой части монастыря.

…В отеле «Кемпински» было чрезвычайно уютно. Антон совсем забыл про лейтенанта, окунувшись в воспоминания о той первой встрече с Мюллером. Засыпая, он вспомнил, что предложил подвезти Ральфа до отеля, где тот обитал во время своего визита в Москву. Эта небольшая гостиница на Тверском бульваре неподалеку от здания агентства ИТАР-ТАСС называлась «Ист-Вест», и в ней любили останавливаться граждане зарубежных стран, посещающие нашу страну не из праздного любопытства, а по делу. Гостиница не баловала постояльцев развлечениями. Сюда, говорят, не пускали проституток, а ресторанчик на первом этаже, расположенный слева от входа, был маленький и не очень уютный, так что с улицы сюда никто не заходил. Впрочем, эти вещи, которые для заведения иного рода могли считаться недостатками, в случае с отелем «Ист-Вест», скорее, были достоинствами, если иметь в виду «эксклюзивность» его контингента.

—Мне было очень приятно с вами познакомиться,— сказал Ральф, тепло пожимая Антону руку.— Я буду в Москве еще несколько дней, и мы можем где-нибудь пообедать, если пожелаете. У меня есть знакомая девушка, работает в рекламном агентстве. Она немка, но здесь находится по контракту. Если не возражаете, она составит нам компанию.

—Ральф, поскольку это мой город, я уж лучше сам вас приглашу, если не возражаете.