Немец - Юрий Костин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 96
Перейти на страницу:

Эти русские солдаты вызывали содрогание и аналогии с ангелами ада, призванными забрать его, Мюллера, несчастную душу. Хорошо еще, что душа Ральфа не была отягощена никакими ужасными злодеяниями. Напротив, особенно теперь он казался себе удивительно чистым и светлым человеком, и даже его собственное тело в периоды полузабытья становилось изумительно легким и прозрачным. Настолько, что Ральф видел сквозь него брошенную на кровать шинель, а сквозь шинель — пружины кровати.

И снова он чувствовал боль. То тупую, то острую, то по всему телу, то в груди или только в области живота. Тогда, в лесу, он почти ничего не ощутил, когда один из его спутников неожиданно ткнул его чем-то в левый бок. Ральф очень испугался, что это конец.

Страх смерти ни с чем нельзя спутать. Сталкиваясь с ним впервые, человек понимает, насколько ему на самом деле дорога жизнь. За время войны в России Ральф должен был испытать этот страх уже несколько раз. Но в стычках с партизанами и даже в первом бою у Хизны рядом с ним, плечом к плечу, боялись русских пуль и другие солдаты вермахта. А в эту секунду он испытывал щемящее запредельное чувство одиночества и беспомощности.

Такое с ним случилось в детстве, когда, поздней осенью, играя в лесу, они с другом забрались в маленькую землянку, а кто-то из детворы бросил в узкий лаз самодельную дымовую шашку, сделанную из эбонитовой окантовки найденного на свалке автомобильного руля. Смеясь и улюлюкая, «товарищи» стали заваливать вход в землянку землей, сухими листьями и ветками. Ральф и его «коллега» по западне отчаянно пытались выбраться. Дышать в землянке было уже нечем, они мешали друг другу, застревали в проходе, кричали и звали на помощь, понимая, что погибают. Через минуту им, обессиленным, удалось-таки выбраться на свежий воздух. До войны Ральфу частенько снился этот эпизод из его прошлого.

Желание жить и в этот раз, зимой 1941 года, победило уверенность в собственной беспомощности перед неизбежным.

Ральф получил удар ножом, а его мозг принял оперативное командование над действиями тела и продиктовал телу осесть на снег, завалиться на тот самый левый бок и постараться больше не двигаться. Правдоподобно притворяться помогала настоящая слабость, которую Ральф тут же ощутил, несмотря на притупляющий чувства мороз. Глаза заволакивало туманом, и вдруг стало совсем не страшно. Тот, что ударил Ральфа, судя по всему, коротким штыком, посмотрел на жертву, хотел наклониться и удостовериться, что черная работа выполнена, но в дело вмешался ангел-хранитель Мюллера — убийца махнул рукой, пробормотал что-то похожее на «конец», взял прислоненную к березе винтовку и пошел прочь.

Шок и холод сделали свое дело. Ральф не потерял сознания, и это было первое обстоятельство, которое помогло ему избежать смерти, причем, надо сказать, смерти полностью нелепой и бессмысленной, при совершенно фантастических и не поддающихся объяснению обстоятельствах.

Пришла боль. С ней проснулось осознание необходимости действовать, принимать решения. Ральф принял решение жить. Для начала, жить ради жизни. Потом уже ради того, чтобы попасть к своим. Не к этим, а к «настоящим» своим, рассказать им все, что он тут видел. Ну, а уж после можно будет смело мечтать и о Ландсхуте, и о соседке Анне… Хотя, сначала, конечно, о колбасках, жареных баварских колбасках с солеными претцелями.

«Мы обязательно закажем сразу двадцать. Зигфрид — известный обжора, так что, лучше уж быть запасливей. Зигфрид! Зигфрид не знает, что здесь произошло!»

В висках стучала кровь, боль под ребрами становилась сильней.

«Я не успею,— думал Мюллер,— надо стрелять… Где автомат? Черт! Как больно… Они забрали автомат. Зигфрид… Их там двое с капитаном, если только капитан не с этими заодно…»

Ральф робко попытался встать на ноги, и это, как ни странно, ему удалось. Определив, в какой стороне должен находиться бронетранспортер, он двинулся туда и сразу понял, что не успеет.

Со стороны поля раздался выстрел. А потом стало тихо. Ральфа мутило. Он присел на поваленное дерево, с трудом расстегнул шинель, пытаясь нащупать рану. Похоже, его старая привычка таскать в карманах всякое барахло сослужила добрую службу. Колода карт, две зажигалки, письма из дома, наконец, плотный свитер смягчили удар, взяли на себя часть длины острия клинка. Но кровь все равно продолжала сочиться из раны, а прямо перед глазами уже плыли достаточно плотные серые облака.

Ральф достал из правого кармана кителя маленькую серебряную фляжку с изображением легкомысленной арийки, полил место, откуда текла кровь, взвыл от боли, а потом залпом выпил остатки содержимого. Фляжку положил обратно в карман. Они с Зигфридом прибыли в лес в полном снаряжении, так что у него имелись медикаменты и бинты. Пытаясь кое-как перевязать рану, Ральф услышал несколько пистолетных выстрелов и крики. После небольшого перерыва, длившегося секунд десять, выстрелы возобновились. Он поднялся и снова пошел в сторону поля, так быстро, как только мог.

Выстрелы вскоре смолкли. Ральф уже видел край леса. Со стороны деревни послышался нарастающий гул. Над горизонтом заполыхали зарницы. Фронт ожил. Скорее всего, он был уже рядом с Мосальском. Не исключено, что русские части подошли совсем близко, ведь недаром же «эти» так торопились сделать свою странную работу.

Мюллер, донельзя ослабленный, растерянный, истекающий кровью, подумал, что из этого леса нет выхода. Чудесным образом избежав внезапной гибели, он обречен медленно умирать здесь, под окоченевшими деревьями, на краю старого русского кладбища.

Словно в подтверждение мыслей, в километрах двух от места, где он сейчас находился, там, где притулилась деревушка Хизна, бывшая ему вынужденным домом несколько месяцев, началась интенсивная стрельба. В деревне завязался бой. Пригибаясь, Мюллер вышел к полю. Метрах в трехстах он увидел бронетранспортер, огибающий небольшую рощицу. Он ехал в сторону, противоположную той, где находилась деревня и откуда доносилась отчаянная пальба. Вдруг Ральф заметил человека, уткнувшегося лицом в снег. Грубер. Слава богу, капитан к этой шайке отношения не имеет. Или «не имел». Похоже, Грубер мертв. Однако гауптман еще дышал.

На секунду-другую он приоткрыл глаза и прохрипел:

—Ты? Долго жить будешь. Живой… Живи.

Ральф склонился над своим начальником, расстегнул шинель и китель, сорвал жетон, отыскал документы, вытащил из кобуры пистолет, не забыв прихватить две запасные обоймы. Ефрейтора мутило все сильней. Шнапсу бы сейчас, но фляжка пуста. Водка была у Зигфрида… Где Зигфрид? Надо срочно выяснить, что с ним.

Мюллер бросил взгляд на капитана и, утопая в снегу, побрел к снежной колее, где совсем недавно стоял бронетранспортер. Там лежал Зигфрид. Мертвый. Дрожащей от холода и страха рукой Ральф закрыл ему глаза.

Хотелось кричать, но, глотнув ледяного воздуха, он лишь прохрипел чуть слышно:

—Что же я буду теперь делать, черт вас побери, Зигфрид, гауптман Грубер?!

…Ральф побрел обратно в лес. Рана, хоть и не тяжелая, но силы забрала — идти было до отчаяния трудно. Но Ральф твердо решил: надо запомнить место. Вдруг удастся когда-нибудь вернуться и узнать, что было в ящике, который штатские и эсэсовцы так тщательно запрятали под землей у Богом забытой деревни и из-за которого погиб его друг Зигфрид и потомственный вояка гауптман Грубер.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?