Летучий голландец - Эрик МакКормак

Рейчел не могла на это смотреть и поспешила прочь. Но не успела пройти и двадцати ярдов по тротуару, как увидела краем глаза, что человек разжал руки. Он стремительно полетел вниз и рухнул на железный столбик забора. Хотя кончик был не слишком острый, из-за силы удара он пронзил человеку грудь насквозь.

Вопреки себе, Рейчел остановилась посмотреть. Полицейский с помощью двух мужчин из толпы попытался снять тело. Самоубийца погиб мгновенно, вокруг уже было полно крови, так что они не особо церемонились. Одна нога казалась сломанной и свободно болталась, когда мужчины снимали его со столбика. Они положили его на спину на тротуар, и полицейский стал выпрямлять ногу, но та неожиданно осталась целиком у него в руках – деревянное приспособление с кожаными ремнями. Рейчел подошла еще ближе. Хотя голова мертвого человека откинулась под странным углом, а изо рта и носа шла кровь, она узнала солдата, рассказавшего ей о смерти человека, которого она любила.

– Кто-нибудь с ним знаком? – спросил полицейский.

– Я встречал его, – сказал один из помогавших мужчин.

– Вы знаете его имя?

– Это Флойд Макгро, – ответил тот. – Он стал калекой на этой войне. И ему пришлось очень туго по возвращении.

Рейчел быстро пошла прочь. Флойд Макгро. Она подозревала, что это именно он, еще когда разговаривала с ним в «Йорк-Инне». Думала, что надо бы найти его и сказать, что он тоже не виноват. Но не сделала этого, а теперь он умер, уверенный, что прощения ему быть не может. И все же его она не жалела. В этом смысле, понимала Рейчел, она – истинная дочь своего отца, судьи Дэфо.

Предки судьи были голландскими фермерами, которые укрощали строптивую дикую северную природу. Сам он был слишком болезненным для работы в поле, поэтому ему посоветовали продолжать образование. В итоге он стал юристом и вел весьма успешную практику в Квинсвилле – городе богатых торговцев зерном и шикарных домов на берегу Озера, в одном из которых жил и он сам. В сорок пять лет, несмотря на свое вечное нездоровье и вопреки советам врача, он согласился на должность в Местном суде. И вскоре заработал репутацию самого жестокого из законников – его прозвали «Судья Веревка». Работа отнимала у него много времени, и это так его истощило, что врач предупредил о возможных сердечных приступах. Адвокаты часто говорили, что если и есть угроза сердцу Дэфо, так скорее – со стороны крысы, которая в нем живет. Судья знал об этой шутке, и она была ему по душе.

К удивлению коллег, в пятьдесят лет он решил жениться. В жены взял Анке Ольтманс, дочь голландского торговца-иммигранта. Она была крепкой низенькой женщиной и напоминала ему одну из характерных фигур на картинах Рубенса. Она посвятила ему всю свою жизнь.

Их брак со стороны казался весьма удачным и для самого судьи действительно был таковым. Он называл Анке «голландской женой». «С голландской женой не пропадешь», – любил говаривать он.

В положенное время у них родилась дочь, Рейчел. Но через три года Анке, которая казалась такой крепкой, подхватила от дочки корь, быстро угасла и умерла.

С этого времени судья Дэфо стал рабом своей дочери. Этот худощавый человек, чье лицо походило на череп, покрытый тончайшим слоем плоти, и чья внешность обычно приводила в ужас людей, попавших на скамью подсудимых, был нежнейшим из отцов. Казалось, вся любовь, на которую он способен, собиралась в единое целое и выливалась на дочь. Завидев ее, он неизменно улыбался – улыбка черепа. И чем сильнее он ее баловал, тем более замкнутым и нелюдимым становился ко всему остальному миру. «Если ты слишком легко находишь общий язык с людьми, – говорил он Рейчел, когда она подросла, – это признак твоей слабости».

Однажды вечером, когда ей было семнадцать и она только что окончила школу, в дверь позвонили. Судья был в своем кабинете, поэтому открыла Рейчел.

В свете фонаря на крыльце она увидела молодого человека среднего роста с худым лицом и довольно длинными, но аккуратными волосами. Его слегка рябое лицо напоминало современные живописные полотна, которые она видела в Картинной Галерее. Да и вообще, подумала она, он выглядит так, как должен выглядеть художник. У него даже блокнот в руках был, а из верхнего кармана пиджака торчали карандаши.

– Меня зовут Роуленд Вандерлинден, – сказал он. – Судья ждет меня.

– Входите, – сказала она. – Я его дочь, Рейчел. Похоже, он удивился. Как ей было известно, многие удивлялись, что Судья Веревка вообще смог стать чьим-то отцом. Она проводила Роуленда в кабинет и оставила его разговаривать с судьей. Через час, когда она читала в кровати, она услышала, как отец провожает посетителя.

За завтраком на следующее утро она спросила отца о вчерашнем госте.

– Вандерлинден? – сказал отец. – Он антрополог. Записывает каждое твое слово. Но, по крайней мере, не опоздал на встречу, что необычно. – Судья был известен своей пунктуальностью. У него были часы даже в ванной.

– Антрополог? – Она не очень точно знала, что это такое.

– Это одна из новомодных псевдонаук, – ответил судья, – которые, похоже, появляются по одной в год. Он работает в музее в Торонто и преподает в Университете.

– А почему ты захотел с ним встретиться? Судья покачал головой.

– У меня не было абсолютно никакого желания с ним встречаться, – ответил он. – Но Юридическое Общество обязало нас консультироваться с так называемыми экспертами перед вынесением приговора.

– А, – сказала Рейчел. Она знала, что через несколько дней отец будет выносить приговор закоренелому преступнику – Джошуа Симмондсу, прозванному «Календарным Убийцей». Это дело получило печальную огласку в газетах по всей стране. Рейчел, как большинство молодых женщин в тех краях, следила за процессом с любопытством, смешанным с облегчением.

У Симмондса, убийцы нескольких женщин из Восточного Онтарио, были две особенности. Во-первых, он использовал старомодный метод – удавку. А во-вторых, совершал убийства в первый день каждого месяца, выбирая лишь тех женщин, которым не посчастливилось иметь имена, ассоциирующиеся с названием данного месяца. Отсюда и прозвище.

Например, первое убийство произошло в меблированных комнатах в Квинсвилле первого апреля. Жертву звали Эйприл Смизерс, молодая проститутка. Ее нашли в собственной кровати с кожаной удавкой на шее. Около нее лежала страница из настенного календаря с датой, обведенной красными чернилами. Девушка была полностью одетой и без каких-либо особых признаков насилия.

Квинсвилльская полиция заподозрила, что это начало серии убийств, только утром первого мая. В коровнике нашли мертвой молодую женщину, работавшую на ферме своего отца в двух милях от города. Опять удавка, а календарная страница с красным кружком была приколота к блузке. И опять казалось, что в убийстве нет явного сексуального подтекста.

Такова была структура преступлений. Они продолжались еще несколько месяцев, и следующими жертвами стали Джун Лавинь, Джулия Томпкинс и Августа Страти. Но конец был уже близко.