Со смертью от Дун... - Рут Ренделл

— Верно, Майк. И если миссис Миссал сумеет продемонстрировать мне свою помаду, то вы с утра пораньше поедете прямиком в Стауэртон и начнете шерстить тамошние магазины.

Но Барден не слушал. Его кресло было повернуто к окну. Он вытянул шею.

— Подъезжает машина. Оливково-зеленый «Мерседес» шестьдесят второго года. Номер «экс-пи-кью сто восемьдесят девять кью».

— Отлично, Майк, я не намерен ее покупать.

Когда колеса заскрежетали по дорожке и кто-то открыл ближние к ним двери, Барден пригнулся.

— Черт, — сказал он. — Однако, она та еще штучка!

Из машины вышла женщина в белых свободных брюках и зашагала к ступенькам крыльца. Ее рыжие волосы были повязаны шелковым шарфом в бирюзовых и темно-синих цветах, на ней была такая же рубашка. Бардену она показалась красивой, хотя ее лицо было жестким, словно загорелую кожу натянули на стальной каркас. Но ему платили за то, чтобы он наблюдал, а не любовался. Главным для него было то, что ее губы были накрашены не коричневато-розовым, а чистым золотисто-красным. Инспектор отвернулся от окна и услышал, как она громко сказала:

— Эти чертовы дети достали меня до кишок! Могу поспорить на что угодно, Пит, что эта маленькая паршивка Инге еще не вернулась.

В замке повернулся ключ, и Барден услышал, как Инге Вольф бежит через холл навстречу своим работодателям. Кто-то из детей плакал.

— Полицейские?.. Сколько?.. Я не верю своим ушам, Инге! Где их машина?

— Наверное, это ко мне, Хелен. Сама знаешь, я всегда оставляю «мерс» на улице без «аварийки».

Вексфорд, сидя в гостиной, ухмыльнулся.

Дверь распахнулась внезапно, стукнувшись об одну из цветочных ваз, словно ее раздраженно пнули ногой. Первой вошла рыжая женщина. Она была в солнечных очках в оправе со стразами и, хотя солнце уже зашло и в комнате стояли сумерки, не стала их снимать. Ее муж был высоким крупным мужчиной с оплывшим лицом, на котором уже начали набухать красные прожилки вен. Длинные полы рубашки навыпуск вспучивались на его пузе, как огромный комбинезон для беременных. Барден поморщился от рисунка рубашки — бутылки, стаканы, тарелки на ало-белой шахматной доске.

Они с Вексфордом встали.

— Миссис Миссал?

— Да, я Хелен Миссал. Какого черта вам здесь нужно?

— Мы из полиции, миссис Миссал, ведем расследование по поводу исчезновения миссис Маргарет Парсонс.

Мистер Миссал уставился на них. Его жирные губы были и так влажными, но он все равно облизнул их.

— Может, присядете? — сказал он. — Не представляю, зачем вам моя жена.

— Я тоже, — сказала Хелен Миссал. — У нас, что, полицейское государство?

— Надеюсь, нет, миссис Миссал. Насколько мне известно, вы купили новую помаду в прошлый вторник?

— И что? Это преступление?

— Если вы покажете мне эту помаду, мадам, я буду полностью удовлетворен, и мы больше не отнимем у вас ни минуты времени. Уверен, вы утомились после дня на море.

— И не говорите! — Женщина улыбнулась; Бардену показалось, что она одновременно и насторожилась, и стала дружелюбнее. — Вам приходилось садиться на мятное мороженое? — Она хихикнула и показала на голубовато-зеленое пятно на брюках. — Слава богу, у нас есть Инге!.. Видеть уже не могу этих мелких ублюдков.

— Хелен! — сказал мистер Миссал.

— Помада, миссис Миссал.

— О да, помада… Я и вправду купила одну, такого паскудного цвета, полярное там что-то… Я потеряла ее в кино прошлым вечером.

— Вы уверены, что потеряли ее в кино? Вы не расспрашивали о ней? Например, управляющего?

— Что, из-за помады ценой в восемь шиллингов шесть пенсов?.. Я что, нищая, что ли? Я пошла в кино…

— Одна, мадам?

— Конечно, одна. — Барден почувствовал, как она выпустила иглы, словно защищаясь, но солнечные очки скрывали ее глаза. — Я пошла в кино, и когда вернулась, помады в сумочке у меня не было.

— Эта? — Вексфорд держал патрончик на раскрытой ладони, и миссис Миссал протянула к ней длинные пальчики с ноготками, покрытыми серебряным лаком, словно доспехами. — Боюсь, мне придется попросить вас зайти в участок и позволить взять ваши отпечатки пальцев.

— Хелен, в чем дело? — Миссал положил руку на плечо жены; она стряхнула ее, словно его пальцы оставляли грязные следы. — Я не понял, Хелен… Кто-то спер у тебя помаду, кто-то, связанный с той женщиной?

Хелен продолжала рассматривать помаду, которую держала в руке. Барден подумал — она понимает, что уже всю ее захватала?

— Думаю, это моя, — медленно проговорила она. — Хорошо, согласна, это наверняка моя. Вы где ее нашли, в кино?

— Нет, миссис Миссал. Мы нашли ее на краю леса рядом с помфретской дорогой.

— Что? — подскочил Миссал. Он уставился на Вексфорда, затем на жену. — А ну, снимай эту хреновину! — заорал мужчина и сорвал очки с носа жены.

Барден увидел, что у нее зеленые глаза с едва заметным голубым отливом и золотыми искорками. На мгновение он увидел в них ужас, затем она прикрыла веки — единственный оставшийся у нее щит и опустила взгляд себе на колени.

— В кино ты ходила! — сказал Миссал. — Ты сказала, что идешь в кино! Я не понимаю, что ты делала в лесу у помфретской дороги! Что тут, черт побери, происходит?

Миссис Миссал ответила очень медленно, словно сочиняла на ходу:

— Наверное, кто-то нашел мою помаду в кинотеатре. Затем ее потеряли. Как-то так. Все просто. И я не понимаю, к чему весь этот сыр-бор.

— Дело в том, — сказал Вексфорд, — что миссис Парсонс нашли задушенной в том самом лесу сегодня в половине второго.

Хелен вздрогнула и вцепилась в подлокотники своего кресла. Бардену показалось, что она готова расплакаться. Наконец, женщина сказала:

— Но разве это не очевидно? Ваш убийца, кем бы он там ни был, стянул мою помаду и затем потерял на… на месте преступления.

— За одним исключением, — сказал Вексфорд. — Миссис Парсонс погибла во вторник. Больше не смею задерживать вас, мадам. Пока не задерживаю. Еще один вопрос — у вас есть своя машина?

— Да, да, красный «Дофин». Я держу ее в другом гараже, с выходом на Кингсбрук-роуд. А что?

— Да, что такого? — сказал мистер Миссал. — Зачем все это? Мы даже не знали эту миссис Парсонс. Вы же не думаете, что моя жена… Господи, я хочу объяснений!

Вексфорд посмотрел на нее, затем на него и встал.

— Я хотел бы посмотреть на шины, сэр, — сказал он.

В этот момент до Миссала дошло. Он побагровел еще сильнее, и лицо его перекосилось, словно у готового зарыдать младенца. В нем было отчаяние и такая боль, что Барден решил лучше не смотреть. Затем Миссал вроде бы взял себя в руки. Он ответил спокойным, сдержанным тоном, под которым скрывались тысячи невысказанных вопросов и обвинений: