Ограбление казино - Джордж Хиггинс

Расселл достал до заднего сиденья, вытянул пакет «Стой-Покупай». Из него вытащил синие шерстяные лыжные шапочки, одну протянул Фрэнки. Вторую нацепил на себя. Потом — желтые садовые перчатки из пластика. Пару опять передал Фрэнки, сам надел вторую.

— Хуйня толстая слишком, — пожаловался Фрэнки.

— Слушай, — сказал Расселл. — Берешь, что, блядь, можешь, нет? У них полегче не было ничего. Жирные говнюки листву в садиках сгребают и прочую херню, им такое в самый раз. Как можешь, так и крутишься. Ты винт берешь или как?

Расселл достал из сумки двустволку Стивенса двенадцатого калибра. Стволы обрезали сразу у конца ложа. Ложе — сразу за рукоятью. В винтаре было одиннадцать дюймов. Два патрона. Зеленые носы на четверть дюйма торчали из срезов.

— Господи, — сказал Фрэнки.

— Сам же сказал, тебе мотня нужна, — сказал Расселл. — Я чуваку так и говорю: «Нужна мотня». Он мне: есть такая, что я в жизни не видал. Вот она и есть.

— А эти? — спросил Фрэнки. — Два О?[7]

— Были, когда их сделали, — ответил Расселл. — Тут другое. Их разгибают, дробь высыпают, потом берут плоские, сорок пятого калибра, знаешь? Как у полиции в Л. А. Раскалывают пополам — туда таких шесть штук вмещается. С этой штукой площадь расчистить можно довольно быстро, по-моему. Ты как?

— Так, — ответил Фрэнки. И взял обрез.

Расселл вынул из сумки «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра и сунул себе под ремень. Поверх него застегнул куртку. Вышел из машины.

Обычным шагом Фрэнки и Расселл прошли по стоянке. Наружная лестница вела на второй этаж «Иннисхейвена». Ступеньки деревянные. Фрэнки и Расселл не шумели.

На вторую террасу падал свет из номеров — сочился через синие шторы четных комнат и оранжевые — нечетных. Перед каждой дверью стояло по два кресла — алюминий и красное дерево, придвинуты к подоконникам венецианских окон.

— Четвертая, — прошептал Фрэнки.

Дверь номера 26 с жалюзи была приотворена. Фрэнки достал из-под куртки кочерыжку. Правой взялся за рукоять, левой — за остаток ложа. Держал на уровне пояса.

Расселл вынул из-под куртки револьвер. Поправил шапочку на шее.

Потом пнул дверь и быстро вошел в номер. Фрэнки — тут же следом. Пинком захлопнул дверь и спиной подпер ее. Расселл сделал шаг к стойке.

В номере было три круглых стола, две кровати, тумбочка, пять ламп, цветной телевизор на хромированной подставке, шестнадцать стульев и четырнадцать человек. Люди недвижно сидели за столами, в руках держали игральные карты. На столах — горки красных, белых и синих фишек. За одним столом людей было четверо; за двумя остальными — по пятеро. Перед некоторыми стояли бокалы без ножек.

Фрэнки кивнул на умывальник и дверь рядом, закрытую. Расселл бесшумно подошел к умывальнику.

Худой мужчина в красном банлоновом свитере, сидевший за столом в центре, вынул изо рта «Белую сову» и положил в пепельницу. Отложил карты — рубашкой вверх, очень бережно. И сказал:

— О-ё.

Фрэнки покачал головой.

Открылась дверь туалета, и вышел Марк Трэттмен — зачесывая длинные седые волосы. Голова его была несколько вправо, и, причесываясь, он смотрел на аквамариновый ковер. Сказал:

— Ладно, вы…

Расселл сунул дуло тридцать восьмого ему под нос. Трэттмен поднял голову медленно. Мышцы у него на лице расслабились. Он посмотрел мимо Расселла и тридцать восьмого, в комнату. Увидел Фрэнки.

— Ага, — сказал Трэттмен. — Надеюсь, вы, ребята, соображаете, что делаете. Сейчас дам.

Расселл посмотрел на Фрэнки. Тот кивнул. Расселл опустил тридцать восьмой. Трэттмен прошел мимо к встроенному шкафу, открыл решетчатые дверцы. С пола поднял два «Самсонита». Попятился в комнату. Затем развернулся и дошел до той кровати, что стояла ближе к умывальнику. Положил чемоданчики на кровать. Расселл все это время вел стволом его перемещения.

— Можно теперь мне сесть? — спросил Трэттмен. Посмотрел на Расселла.

Расселл посмотрел на Фрэнки. Тот кивнул. Расселл перевел взгляд на Трэттмена. Кивнул. Трэттмен сел на вторую кровать. Руки сунул между коленей.

Расселл подошел к кровати. Тридцать восьмой переложил в левую руку. Правой открыл сначала один чемоданчик, потом другой. Оба набиты наличкой. Один чемоданчик Расселл закрыл. Другой оставил открытым. Выпрямился. Отошел на шаг. Кивнул Фрэнки.

Фрэнки подошел к столу что ближе всех к двери. Остановился у первого человека. В голубой водолазке. Седого, коротко стриженного. Фрэнки поднес обрез совсем близко к его лицу; перезажатые головки патронов пришлись как раз на уровень его глаз. Мужчина произнес:

— Не.

Трэттмен сказал:

— Ребята, не надо. У вас и так уже все башли.

Фрэнки сказал:

— Все из карманов. На стол.

Трэттмен сказал:

— Оставьте болвана в покое.

Расселл проворно шагнул вперед. Фрэнки отступил на шаг от мужчины в водолазке.

— Вас за это порешат, — сказал Трэттмен.

Расселл подошел совсем близко к Трэттмену. Стволом тридцать восьмого дотронулся до его подбородка. Остальные наблюдали. Фрэнки наблюдал за остальными. Расселл стволом вздернул голову Трэттмена повыше, поднажав тридцать восьмым. Голова задралась, а Трэттмен весь изогнулся дугой назад. Он оперся руками о постель за спиной. Глаза выпучились. Он не открыл рта. Когда он выпрямлялся на кровати, Расселл внезапно отвел тридцать восьмой. Трэттмен подался вперед. Сказал:

— Мне все равно, они…

Расселл ударил стволом тридцать восьмого — рубящим, Трэттмену удар пришелся в основание шеи у воротника. Трэттмен застонал, но удержался, не упал.

Вперед шагнул Фрэнки. Обрез он держал у самого лица мужчины в голубой водолазке. Тот наклонился вперед, не вставая. Вынул бумажник. Вытащил из него наличку и выложил на стол.

Пока мужчина в голубой водолазке все это делал, Фрэнки развернул стволы на следующего. На том была бледно-зеленая поло. Человек полез за бумажником.

— Тут есть два способа, — произнес Фрэнки. — Легкий и трудный. Легкий — это вы все возьмете и сделаете так, как вот этот парень. Трудный — мы к вам подойдем сами и прочее, а я от такого нервничаю. Его видите вот? — Фрэнки повел обрезанными стволами на Расселла. — Мне нормально — это вот совсем так, как ему нервно. Когда нервно мне, ну — вы б его тогда видели, я так вот думаю, хотя совсем не хочется. Думать то есть, да еще если у него ствол. А у него ствол. Теперь чего нам хочется — а хочется нам, чтоб вы все позалезали себе в лопатники, в шкалики, нутряки и прочее. И в ремешочки свои, где такие змейки изнутри, — что у вас там? И либо начнете все это сразу выкладывать — либо можете сидеть и делать вид, что у вас в носке ничего нет. Потом, когда все выложат, что хотели, мы с моим нервным другом пройдем и проверим. И те, те ребята, которые всего не вспомнили, — мы им, по меньшей мере, зубы повыставляем. Как вам такое, а?