Сталинский социализм. Практическое исследование - Клаус Хессе

В Советской России из-за последствий царского самодержавия и оставшейся после войны катастрофичной нужды сложилась такая ситуация, при которой социалистическая революция оставалась единственной реальной альтернативой распродаже национальных интересов, приведенной в действие буржуазией.

Поучительно также, особенно в свете недавнего опыта, что угроза разбазаривания огромных ресурсов и начатая со стороны бывших союзников и Японии фрагментация и колонизация оставляли единственную возможность сделать этот шаг, несмотря на то что объективное развитие производительных сил, т. е. научно-технический потенциал и рабочий класс, не созрело для этого. У Плеханова были вполне серьезные причины для сомнения. Но также четко установлено, что часы мировой истории не успевают идти за теоретическими предписаниями. Уже поэтому первые шаги гражданско-демократической революции должны были потерпеть неудачу, так как русская буржуазия на пороге перехода к империализму уже только на основании своих интересов не имела ни желания, ни возможности выполнить первоначальные требования этой революционной борьбы. С продолжением войны, приведенной в действие этими кругами, Россия попала в катастрофу. Тем самым был прегражден не менее конфликтный и противоречивый путь к гражданско-демократическому развитию на базе капиталистического развития. При таких условиях не оставалось никакого выхода, кроме социалистической революции. Большевики осознавали: успех русской революции во многом объясняется тем, что Россия была варварски угнетена царизмом и ни одна другая страна, кроме России, не была подвергнута таким пыткам и мучениям во время войны. Осуществление социалистической революции подкреплялось надеждой, что революция в России станет первым огоньком социалистических революций в Западной Европе. В январе – феврале 1918 года в работе «К истории вопроса о несчастном мире» Ленин писал: «Нет сомнения, что социалистическая революция в Европе должна наступить и наступит. Все наши надежды на окончательную победу социализма основаны на этой уверенности и на этом научном предвидении».

Но на унизительные условия Брестского мира и нацеленность Троцкого на революционную войну Ленин ответил: «Ведению революционной войны сейчас, непосредственно в этот момент, препятствуют материальное состояние армии и интересы социалистической революции, которая уже началась». Построение социализма в России представлялось на этой стадии лишь как часть международного революционного развития. В январе 1918 года Ленин пишет: «Мы никогда не обольщали себя надеждой, что можем окончить переход от капитализма к социализму без помощи международного пролетариата. Окончательная победа социализма в одной нашей стране невозможна».

И все же в результате Первой мировой, гражданской войны и военной интервенции молодая советская власть осталась одна. Большевики не только надеялись на ощутимую поддержку революционного движения, но и верили (уже в годы гражданской войны), что социалистическая революция в России станет первым огоньком целого ряда революционных пожаров в других странах и все это выльется в мировую социалистическую революцию. Но после Первой мировой войны мировой революции не случилось. А революции в Германии, Австрии и Венгрии, а также в других частях света, были подавлены при поддержке социалистов и социал-демократических политиков. Но снова и снова возникала преисполненная надежд мысль: «Мы теперь ясно видим, как пойдет развитие революции – русский начал, немец, француз, англичанин доделает и социализм победит». Насколько насущными были эти ожидания, станет понятно из слов Троцкого: «…не подлежит никакому сомнению, что конечная победа нашей революции, если бы она осталась одинокой, если бы не было революционного движения в других странах, была бы безнадежной».

Только на этом основании имело бы смысл размышлять над тем, что «экспроприация капиталистов неизбежно даст гигантское развитие производственных сил человеческого общества», как писал Ленин в работе «Государство и революция». Тогда невозможно было предвидеть, насколько быстро она «приведет к уничтожению разделения труда, к превращению труда в самую первую жизненную потребность». Но всего этого не произошло. Советский Союз должен был за короткие сроки войти в современную фазу развития производственных сил, после того как Советы захватили и удержали политическую власть.

Уже в ходе гражданской войны на Украине, в Белоруссии и на территории Кавказа были попытки разделения областей. Националистические группировки различных мастей образовывали собственные армии, и во многих областях многонациональное государство было на грани распада. Но выход Финляндии, балтийских республик и Польши был, безусловно, определен не только готовностью к этому некоторых членов Совета народных комиссаров, но и решением этих вопросов в соответствии с представлениями о национальном самоопределении. Это не относилось ни к позднее по этой модели интерпретированному выходу Финляндии, ни к Польше, ни тем более к балтийским республикам. Во всех этих странах, в силу внешней и внутренней реакции, выход сопровождался использованием военной силы, военными конфликтами.

В руководстве партии уже во время гражданской войны существовали различные идеи решения всех этих вопросов. Особенно очевидным это становилось в спорах между центром и некоторыми представителями коммунистической партии народов Кавказа. Юрий Жуков описывает это следующим образом: после того как в течение 1922 года образовался союз между Сталиным, председателями правительств Украины и Белоруссии – Раковским и Черняковым – и лидером компартии Грузии Мдивани, 6 октября план Сталина должен был быть подтвержден Центральным Комитетом партии. На заключительной стадии переговоров в конце ноября 1922 года произошла потасовка между Орджоникидзе и грузинским коммунистом Кобахидзе. Тяжело больной Ленин был возмущен, когда до него дошли слухи, связанные с этим конфликтом, и потребовал тщательного расследования этого инцидента.

В связи с этим нужно отметить увеличение недовольства и раздражительности Ленина: исключенный из всех активных сфер в связи со своей болезнью и только поверхностно информированный о ходе дел, он оказался не в состоянии быть лидером в той же мере, что и ранее, а ведь это было на протяжении многих лет его образом жизни. Также в результате расследования этого инцидента в ноябре 1922 были приняты решения по изменению состава ЦК КП Грузии, по «Союзу Республик» и принятию единого государственного бюджета СССР. Решения были приняты с ведома Ленина, но уже без его активного участия. Один-два месяца спустя должно было быть принято постановление о вступлении Украины, Белоруссии и Закавказской Федерации в состав РСФСР. Но на пленарном заседании Каменев выступил с сообщением о том, что отсутствующий в связи с тяжелой болезнью Ленин настаивает на формировании Союза Советских Социалистических Республик. В договор также должен был быть включен пункт, который предоставлял бы республикам право выхода из Союза в любой удобный для них момент. Затем члены ЦК проголосовали в соответствии с предложением Ленина. 18 ноября 1922 года в газете «Правда» было опубликовано интервью со Сталиным под названием «Вопрос об объединении независимых национальных республик», в котором он сообщил о готовящемся образовании Союза Советских Социалистических Республик: «Инициатива движения принадлежит самим республикам. Еще месяца три тому назад руководящие круги закавказских республик поставили вопрос о создании единого хозяйственного фронта советских социалистических республик и об объединении их в одно союзное государство. Тогда же был перенесен вопрос на широкие партийные собрания в некоторых районах Азербайджана, Грузии и Армении, вызвавший, как видно из соответствующих резолюций, небывалый энтузиазм. Почти одновременно с этим был возбужден вопрос об объединении на Украине и Белоруссии, вызвавший там среди широких партийных кругов, так же как и в Закавказье, определенно восторженное отношение. Эти обстоятельства несомненно говорят о жизненности движения и о том, что вопрос об объединении республик, безусловно, назрел».