У любви нет голоса, или Охота на Лизу - Татьяна Корсакова

Ленка от внезапной любви сильно страдала и маялась. Даже похудела на пять килограммов. Но на мини-юбки не переходила, с предметом своей страсти держалась подчеркнуто официально.

– А что мне ему улыбаться-то, Лиза? Он же до сих пор не может запомнить мое отчество, все время путается. Да он на меня вообще не смотрит! Ему, видишь ли, есть на кого смотреть. Вон, Наташка Петухова пластику груди сделала. Сейчас свой четвертый размер всем желающим демонстрирует. Верхние пуговицы на блузке все время забывает застегнуть. Такая вдруг забывчивая стала, просто ужас! На Наташку он смотрит и отчество ее помнит. Лиз, а может, и мне грудь увеличить? Возьму кредит…

Лиза считала, что идти на крайние меры не стоит, что если мужчина любит женщину по частям, то это не любовь вовсе, а какой-то фетишизм. После долгих мучительных раздумий Ленка с ней согласилась, но погрустнела еще больше, однажды сказала мрачно:

– А, плевать! Что мне какой-то там Свешников? Жила без него двадцать пять лет и еще столько же проживу. И вообще, грудь у меня без всякой операции красивая, просто я ей не размахиваю направо и налево…

Ленкины мучения продолжились, а потом случилось Чудо. Она именно так об этом и говорила – Чудо.

Антонина Петровна, Ленкина мама, дама весьма энергичная и коммуникабельная, уже года два как считала, что дочь засиделась в девках. С периодичностью один раз в три месяца она устраивала Ленке смотрины. Потенциальных зятьев поставляли многочисленные матушкины подружки и знакомые. Все претенденты на Ленкино сердце были исключительно положительными мальчиками, с хорошим образованием, достойной работой, приличной родословной. «Мальчики», большинству из которых уже давно перевалило за тридцать, Ленку категорически не интересовали. После каждых таких смотрин она пыталась вразумить мать, объяснить ей, что двадцать пять лет по нынешним просвещенным временам – это не возраст, что никакой она не перестарок и знакомиться с мужчинами предпочитает самостоятельно. Антонина Петровна слушала непутевую дочь, скорбно качала головой, а ровно через три месяца в их доме появлялся очередной «исключительно положительный мальчик».

Это было неизлечимо. Ленка была вынуждена либо сдаться и выйти замуж за одного из «мальчиков», либо терпеть ежеквартальные экзекуции. Она выбрала второе – и не прогадала. Очередным мальчиком из хорошей семьи оказался единственный сын давней матушкиной приятельницы, Илья Владимирович Свешников…

Вот какие вензеля выписывает иногда судьба! Кто бы мог подумать, что такой мужчина нуждается в услугах свахи?

Ленка и не думала. По уже заведенной традиции перед судьбоносной встречей она не стала ни краситься, ни наряжаться, под неодобрительное ворчание мамы влезла в старые джинсы, прошлась пятерней по взъерошенным волосам. Когда в дверь позвонили, она возмущенно фыркнула, нацепила на лицо кислую улыбку и пошла открывать «дорогим гостям».

Она едва не грохнулась в обморок, когда за спиной хрупкой, моложавой женщины, видимо, той самой старинной маминой приятельницы, разглядела Свешникова. Он улыбнулся Ленке широкой, отнюдь не смущенной улыбкой, сунул ей в руки торт, протянул сияющей от удовольствия Антонине Петровне букет роз, рассыпался в галантных комплиментах и даже к ручке приложился. Только к маминой, Ленкины руки были заняты тортом, и ей вдруг стало интересно, как бы поступил великолепный Свешников, будь они свободны?

– Леночка, ну что же мы гостей дорогих на пороге держим?! – Мама незаметно ткнула ее локтем в бок. – Приглашай Илюшеньку в гостиную, а мы с Анной Станиславовной пока бутербродиков нарежем.

Анна Станиславовна улыбнулась Ленке доброжелательной улыбкой и вдруг озорно подмигнула. От удивления Ленка чуть не выронила торт. Она даже не слишком сопротивлялась, когда Илюшенька увлек ее в гостиную.

У него были крепкие и горячие пальцы, Лена чувствовала их тепло сквозь тонкий трикотаж свитера. От этого тепла, а еще от таких интимно-панибратских прикосновений она окончательно отупела. Стояла посреди гостиной с тортом в руках и глупо хлопала ресницами.

– Здравствуйте, Елена Ивановна, – сказал Илюшенька насмешливо.

Ого, а он, оказывается, выучил ее отчество!

– Здрасьте, – выдавила она из себя. – Милая у вас мама.

– И у вас тоже.

– Ну, это только с виду, – Свешников улыбнулся. – Вообще-то, она страшно доставучая. Если что-нибудь вобьет себе в голову, то все, не отвертишься.

– Моя такая же, – проворчала Ленка.

– Вот, говорит, познакомлю тебя, Илюша, с дочкой своей давней подруги, Леночкой Селецкой. Славная такая девочка, умненькая, учительницей работает…

Под внимательным взглядом его ярко-синих голливудских глаз Ленка покраснела.

Так он, оказывается, знал, с кем его будут знакомить! Знал – и все равно пришел. Наверное, решил поиздеваться над ней, глупой гусыней. Потом, небось, смеяться будет над тем, как она к нему сваталась!

От этих мыслей ей стало горше некуда. Ленка даже разозлилась. Она всегда злилась после того, как пугалась или расстраивалась. Такая вот у нее была защитная реакция.

– Могли и не приходить! – с вызовом сказала она и швырнула торт на стол.

Бросок получился красивый, но неточный, торт заскользил по столешнице и с противным чавканьем плюхнулся на пол, прямо на любимый мамин ковер. Ленка закрыла глаза, досчитала до пяти, чтобы успокоиться, а когда открыла, Свешников был уже совсем близко – только руку протяни. Он смотрел на нее сверху вниз со смесью удивления и интереса, словно видел впервые в жизни.

– Вам не понравился торт? – спросил вежливо.

– Понравился, – Лена отошла на безопасное расстояние, присела над раскрывшейся от удара коробкой. Мама будет ругаться. Этот ковер ручной работы она привезла еще в девичестве из Самарканда и очень его любила. А тут – жирный торт!

Мысли об испорченном ковре помогли ей отвлечься от Свешникова. Она вздрогнула, когда над ухом послышался вкрадчивый голос:

– Не расстраивайтесь, Елена Ивановна, ковер мы сейчас почистим.

Мы?! Он собирается чистить с ней ковер?! Ленка так удивилась, что даже злиться перестала. А Свешников уже закатывал рукава свитера.

– Несите веник и совок, – командовал он тем же тоном, каким раздавал распоряжения на педсоветах – начальник, понимаешь ли…

В комнату вошли мамы, увидели детей, копошащихся под столом, и чему-то обрадовались.

– Что у вас случилось? – весело спросила Анна Станиславовна.

– Да вот, – Свешников поднялся на ноги, виновато посмотрел на Ленкину маму и произнес покаянно: – Антонина Петровна, мне нет прощения, я испортил ваш замечательный ковер. Я очень неловкий. Леночка так расстроилась…

«Леночка расстроилась». Надо же! Чудеса…

Мама вдруг повела себя удивительным образом – ласково посмотрела на Свешникова и легкомысленно махнула рукой:

– Дети, не переживайте! Бог с ним, с этим ковром! Новый купим. Сами-то не перепачкались?