Цена твоей беременности - Майарана Мистеру

— Хватит сжимать кулачки и представлять мою мучительную смерть, — насмешливо протянул Воскресенский. — Иди одеваться. Тебе высушат волосы уже в салоне.

И босс, словно бы ничего и не произошло, покинул ванную. Я, чуть ли не скрипя зубами, натянула банный халат и вышла следом, но направилась в свою комнату.

Там я подсушила кое-как волосы полотенцем и собрала их в простую косу - иную прическу на мокрой голове довольно сложно сделать. Не став заморачиваться с выбором одежды, достала из выбранных Илоной вещей джинсы и простую белую футболку - у меня плохой вкус, мне можно. К тому же, меня несомненно переоденут в салоне. По этой же причине я не взяла с собой сумочку, только захватила телефон, который предварительно выключила. Мне все названивал и писал отец с тем же требованием - приехать. Ему я отчего-то доверяла меньше, чем Воскресенскому, потому даже мысли не допускала о возвращении домой. Нет уж. Там у меня никаких шансов на нормальную жизнь, а в Москве... Судьба любит устраивать сюрпризы. Может, очередной ее поворот поможет мне выбраться из капкана своих ошибок немного раньше, чем я придумаю, как расторгнуть договор?

Мужчина ждал меня в холле, устроившись на диване с тонким планшетом в руках, на котором он что- то увлеченно делал. У меня даже закралась мысль, что он играл, но я сразу же отмела ее. Чтобы Дмитрий Сергеевич и играл в телефонные игрушки? Нет, бред. Скорее всего, занимается делами как типичный трудоголик.

Мама когда-то рассказывала, что у трудоголиков жена, дети и любовница - работа, но мне явно встретился какой-то неправильный мужчина: когда ест, думает не о самом приличном, а между работой находит кучу времени на меня и издевательств надо мной.

Не знаю как, но Воскресенский заметил замершую на предпоследней ступеньке лестницы меня и, не отрываясь от экрана, спросил:

— Готова?

— Почти, — я продолжила спуск и язвительно добавила: — Забыла нацепить на лицо выражение вселенского отчаяния.

— Мне нравится твой настрой, — босс хмыкнул, отложил гаджет и поднялся.

А мне не нравится ваше подозрительно хорошее настроение! Может, я слишком накручиваю себя или стала параноиком, но Воскресенский тащит меня с собой куда-то на официальное мероприятие явно не из-за того, что ему не с кем пойти. И он, и отец что-то хотят от меня. Но что именно?

Салон находился в центре, посреди старинных домов, украшенных лепниной и резными арками. Красивое здание с элегантно оформленной витриной кричало одним только экстерьером "очень дорого”. Но при этом все было как-то... органично и правильно. Я не обнаружила ничего вычурного и безвкусного.

Внутри студия оказалась не менее шикарной, чем снаружи. Кожаные кресла в холле, стойка регистрации, ажурные столики с угощением - все гармонировало и создавало богатую атмосферу. Но мне здесь было неуютно. Слишком заметен контраст между мной и окружающим пространством.

Девушка, что встретила нас, тоже отлично подходила заведению - стройная, с аккуратным каре на пепельных волосах, в серо-стальном брючном костюме и с приветливой улыбкой на ярко накрашенных губах.

— Здравствуйте, я рада видеть вас в студии "Дэльрэй". Чем я могу вам помочь? Чай или кофе не желаете?

Босс сразу же отказался от ее предложения и перешел к делу:

— Приведите мою спутницу в порядок. Еще следует подобрать ей вечерний туалет.

— Все понятно, Дмитрий Сергеевич. — кивнула девушка. — Сколько у нас времени?

— Час, не больше, — сверившись с часами, ответил Воскресенский.

— Справимся, — уверенно сообщила работница и уже мне: — Идемте.

Мне расхотелось куда-то идти. Час?! Что со мной делать будут? Не новое же лицо пришивать?..

— И никаких сюрпризов, — мужчина на меня холодно посмотрел, — Аделия.

И я даже не успела рта раскрыть - меня увели в сторону кабинетов.

Последующие процедуры я бы назвала пыткой. Чего только мне не делали! На тело и лицо нанесли несколько масок и скрабов, заново помыли мне волосы каким-то странным шампунем, высушили феном и собрали в хитрую прическу. Но вот косметику на меня почти не наносили - лишь подровняли тон кожи и накрасили ресницы и губы.

А одежда... Когда на меня надевали темное бархатное платье длиной до колена, с длинными рукавами и довольно скромным декольте, я просто затаила дыхание. Мягкая ткань приятно ластилась к телу, выгодно подчеркивая изгибы. Но самым невероятным мне показалась вышивка - невиданные узоры из золотых нитей собирались в причудливые цветы, украшенные сверкающими камушками. Бирка, которую до этого девушки срезали с платья и небрежно бросили на стол, подсказала бренд, цену, имя дизайнера и материалы... Сначала меня потрясла цена, затем имя известного модельера, а после камни. Они были полудрагоценными!

— Можно мне воды? — попросила я у сотрудниц студии красоты. У меня просто в голове не укладывалось, что люди СТОЛЬКО тратят на платье, которое могут надеть в итоге лишь раз. Зачем?

Мне принесли стакан, который я осушила до дна. Что-то мне отчаянно не нравится в этой ситуации еще больше двух подписанных договоров. Разве станет мужчина вкладывать в свою игрушку подобные суммы?..

Додумать мысль мне не дали - к платью необходимы были аксесуары, и все четыре девушки, которые сегодня "приводили меня в порядок", занялись подбором.

Когда все процедуры закончилось, я сама побежала... хотя нет, на таких высоких каблуках разве что поползешь, к Воскресенскому. Никакого удовольствия от становления "красавицей" я не получила, наоборот, морально устала. Вероятно, я создана быть "чудовищем".

Дмитрий Сергеевич безразлично осмотрел меня, выразил удовлетворение работой мастериц и просто развернулся и направился к двери, бросив мне скупое: — Пошли.

Конечно, я не ждала восхищенного взгляда, но от холода в глазах мужчины меня передернуло и стало даже немного обидно.

Что я опять не так сделала? Почему мне достаются лишь упреки и гадости?

А едва мы сели в машину, то ко мне пришла еще и злость. Почему я должна терпеть совершенно хамское отношение к себе? Такого в чертовом договоре не было!

— Что я вам сделала? — задала волнующий вопрос, сжимая пальцами выбранную в тон моего образа сумочку.

— О чем ты? — босс мягко завел автомобиль и вырулил со стоянки.

Он даже со своей машиной обращается более трепетно, чем со мной, живым человеком!

— Почему вы каждый раз меня унижаете? — едва сдерживая всю накопленную за эти дни злость, спросила я.

Так как мы остановились на светофоре, то он повернулся ко мне и усмехнулся:

— Унижаю? Мышка, если бы я унижал, то ты бы не сидела и злилась, а рыдала в подушку.

Мужчина, как ни в чем не бывало, вернул все свое внимание дороге, не удостоив меня больше и взглядом.

По его словам, он всегда так ведет себя? Мне стало искренне жаль близких ему людей.