Скоро тридцать - Уитни Гаскелл

Во взглядах и легких касаниях рук словно проскакивала искра, которая разжигает желание и заставляет томиться в предвкушении близости. Я все сильнее влюблялась в Теда Лэнгстона, особенно в его чуть насмешливую улыбку, при которой он слегка кривил уголок рта. Всякий раз как Тед проделывал этот фокус, у меня в животе начинали порхать бабочки. Я была очень довольна, что не пожалела времени привести себя в порядок: побрила ноги, воспользовалась скрабом, а затем увлажняющим молочком для тела и надела лучшее белье: черные кружевные трусики и такой же бюстгальтер из магазина «Тайна Виктории». Весь вечер я промаялась, не зная, что выбрать: черный гарнитур с поддерживающим бюстгальтером, в котором мои груди смотрятся более дерзко, или невероятно сексуальный комплект из шелка со свободными кружевными «тортиками». В конце концов я остановилась на первом варианте, поскольку он допускал облегающий верх. Я знала, что если собираюсь заводить с Тедом больше, чем просто интрижку, то не должна думать о сексе так рано. Однако между нами ощущалось такое восхитительное сексуальное притяжение, что я ничего не могла с собой поделать. После всех моих приятелей, этих Хороших Парней со слабыми характерами, рыхлыми телами и низким либидо (за исключением Джереми, с которым мы расстались после того, как он предложил попробовать любовь втроем с какой-нибудь моей подружкой), я уже давно не встречала мужчины, с которым бы хотелось прыгнуть в постель, не дожидаясь, пока пройдут положенные пять-шесть целомудренных свиданий.

Но именно в тот момент, когда я уже предавалась игривым, совсем не подобающим пай-девочке фантазиям на счет продолжения вечера, наше свидание приняло совсем иной оборот и, сделав крутое пике, превратилось в сплошной кошмар. Тед рассказывал мне о своей, поездке в Лондон, где брал интервью у Тони Блэра.

– В жизни он такой же милый, как на телеэкране? – полюбопытствовала я. На меня произвело большое впечатление, что Тед лично встречался с молодым и представительным британским премьер-министром.

– Да, он весьма приятный человек. Но разумеется, настоящий политик. Почти все политики умеют быть приятными в общении, – произнес Тед. – Даже Ричард Никсон как человек был очень обаятелен.

– Ты беседовал с Никсоном? – воскликнула я. Никсон пришел к власти в тот год, когда я родилась на свет.

– Я брал интервью у всех президентов, начиная с Никсона, – сказал Тед, и я попыталась прикинуть в уме, сколько ему лет. В каком возрасте журналистов обычно допускают до интервью с президентами? Лет в сорок, наверное. Правда, тогда Теду должно быть под семьдесят, а на вид я дала бы ему никак не больше пятидесяти. Вероятно, он с самого начала был невероятно талантливым и честолюбивым репортером. Да… Это делало его еще более сексуаль ным, по крайней мере в моих глазах. Меня никогда не интересовали вечно хмурые мужчины с коммунистическими взглядами и без цента в кармане, которые постоянно рассуждают об экзистенциальных страданиях, а потом напрашиваются на дармовой обед.

– Ты успел осмотреть Лондон? – спросила я.

Тед, похоже, слегка удивился, точно мысль об осмотре достопримечательностей одного из самых красивых городов мира даже не приходила ему в голову.

– В этот раз нет. Впрочем, я десятки раз бывал в Лондоне по работе. Кое-что я видел раньше, – спокойно ответил он.

– Я хотела слетать в Лондон на свое тридцатилетие, так сказать, сделать себе подарок, но теперь не знаю – получится ли. Ехать одной не хочется, а мои подруги либо не могут позволить себе такое путешествие, либо слишком заняты, – пожаловалась я, намазывая маслом булочку, посыпанную молотым перцем.

Тед в ужасе уставился на меня, словно я только что понюхала свои подмышки и сообщила, что забыла побрызгаться дезодорантом. О нет, испугалась я, наверное, он ре шил, что я предлагаю ему отправиться со мной в Лондон, как та психопатка, героиня Гленн Клоуз из «Рокового влечения».

– Я не имела в виду… То есть не подумай, будто я предлагаю составить мне компанию, – поспешила я его успокоить, хотя мои неуклюжие попытки исправиться только усилили неожиданно возникшее стеснение. Минуту назад мы непринужденно флиртовали, наслаждаясь жареной говядиной под вишневым соусом, а теперь между нами повисла неловкая тишина.

– Тебе… тебе тридцать? – каким-то чужим и далеким голосом спросил Тед.

– Ну… еще нет. Тридцать мне будет в январе. Первого числа. Я – новогодний ребенок, – смущенно залепетала я.

И тут вдруг – невероятно! – Тед выдал:

– Я думал, тебе больше. Что?..

– Что?!

– Я думал, ты старше.

О. Боже. Мой.

– И сколько же ты мне дашь? – Я не верила своим ушам, однако уже ударилась в панику. Я в курсе насчет своих преждевременных морщин, однако, по всей видимости, дело обстоит серьезнее, чем я предполагала. Должно быть, моя кожа ссохлась, как печеное яблоко.

– Больше тридцати, – признался Тед.

– Тридцать два? Тридцать три? – Я не теряла надежды. Слова Теда прозвучали как приговор:

– Тридцать восемь или тридцать девять.

Я онемела. Ужасно. Отвратительно. Невыносимо. Так я и знала. «Гусиные лапки» старят сильнее, чем я думала: мой кавалер накинул мне лишний десяток лет.

– А сколько мне, знаешь? – нахмурившись, спросил Тед. Он выглядел рассерженным, как будто поймал меня на лжи или я нарочно подрисовала себе старушечьи морщины, чтобы обманом добиться приглашения на ужин.

– Нет, и для меня это не имеет значения, – сказала я и, словно защищаясь, скрестила на груди руки. По правде говоря, я испугалась, что мои прежде соблазнительно торчащие груди сейчас сдуются, будто проколотые воздушные шарики. Мне стало страшно, что в какой-то момент я пере стала следить за собой и мое тело за одну ночь внезапно сморщилось в одних местах и обвисло в других.

– Мне пятьдесят два. Я на двадцать два, нет, почти на двадцать три года старше тебя, – промолвил Тед.

– Мне все равно, – повторила я, сознавая, что веду себя как строптивый подросток.

– А мне нет. Ты хоть представляешь, как нелепо смотрится со стороны, когда старик моих лет ухаживает за молодой женщиной?

Я открыла рот, чтобы привести в пример Майкла Дуг ласа и Кэтрин Зета-Джонс, но потом решила этого не делать.

– Ну что ж, вполне возможно, все остальные тоже думают, что мне на десять лет больше, чем на самом деле, – выпалила я. – Правда, даже окажись мне тридцать девять, ты все равно был бы старше меня на… – Я принялась считать в уме.

– На тринадцать лет. И – да, между нами существовала бы разница. Но по крайней мере не такая вопиющая, – продолжал Тед. – Я не намерен превращаться в одного из этих ослов, которые на другой день после развода покупают безумно дорогие спортивные машины и начинают ухлестывать за студентками.

Тед сердито отодвинул в сторону тарелку с недоеденными закусками, посмотрел на часы и бросил взгляд на дверь, очевидно, прикидывая, сколько времени займет спринтер ский рывок. С ума сойти. Сперва он оскорбляет меня – пусть даже на моем лице заметны морщинки, но строить предположения насчет возраста женщины – просто свинство, а уж если без этого никак не обойтись, ошибаться следует в меньшую сторону, хотя бы из вежливости. А вот теперь Тед еще и намылился сбежать посреди ужина! Я вся тряслась от злости и стыда, чувствуя себя раздавленной. Тем не менее у меня тоже есть своя гордость, и я не позволю ему бросить меня в переполненном ресторане. Нет уж, я должна выйти отсюда первой. Даже у пай-девочек есть пределы терпению.