Мельник из Анжибо - Жорж Санд

Этот небольшой водный поток обладал тем не менее изрядной силой и образовывал неподалеку от мельницы довольно обширный водоем, неподвижный, глубокий и, как зеркало, гладкий, в котором отражались старые ивы и поросшие мхом кровли хижин. Марсель внимательно оглядывала исполненный спокойствия, чарующий ландшафт, который — она сама не знала почему — как-то брал ее за душу. Ей доводилось видеть и более красивые ландшафты; по есть такие места, которые располагают к некоему безотчетному умилению; начинает казаться, что сама судьба привела нас в это место и нам предстоит здесь познать немало радостей, печалей и тревог.

Когда Марсель углубилась во встретившуюся ей на пути большую рощу, надеясь найти там своих гостеприимных хозяев, ей представилось, что она находится в девственном лесу. Поверхность земли, покрытая обильной растительностью, была повсюду изрыта и покорежена водными потоками. Видно было, что в пору дождей речка производит Здесь чрезвычайно разрушительную работу. Пышнолиственные ольхи, буки и осины, наполовину вывороченные из земли, падая, цеплялись друг за друга; их обнаженные корни сплетались клубами на сыром песке, словно змеи или гидры, и все это вместе являло картину великолепного беспорядка. Речка, разветвляясь на многочисленные узенькие рукава, прихотливо разрезала искрящиеся росой зеленые поляны, тут и там поросшие густыми зарослями ежевики и мощным, высоким, как кустарник, бурьяном. Никакой английский парк не мог бы воспроизвести такие роскошества природы: живописные сочетания разного рода растений, множество водоемов, вырытых рекою в песке и среди зелени, естественные беседки из ветвей, соединившихся над протоками, причудливое разнообразие рельефа, сломанные Запруды, замшелые колья, как бы нарочно разбросанные повсюду, дабы придать дополнительный штрих красоте ландшафта… Марсель была словно зачарована, и если бы не маленький Эдуард, который вырывался вперед и бежал, подобно взыгравшему олененку, спеша первым оставить на сыром прибрежном песке отпечатки своих крохотных ножек, она долго не очнулась бы от забытья. Но опасение, что мальчик может упасть в воду, пробудило в ней материнскую озабоченность: нагнав Эдуарда, она продолжала бежать следом за пим, все больше углубляясь в таинственную лесную глушь, и при этом ей все время казалось, что она спит и видит чудесный сон… Бывают такие сны, в которых нам является природа столь совершенной красоты, что порою можно сказать — то было истинное видение земного рая.

Наконец на другом берегу показались мельник и его мать; оба были заняты делом: он мережей ловил форель, она доила корову.

— А, это вы, сударыня — уже на ногах! — воскликнул мельник. — Видите, это мы для вас стараемся. Матушка все печалится, что у нее нет ничего такого хорошего, чем бы попотчевать вас, а я говорю, что вы не побрезгуете нашим угощением, потому как оно от чистого сердца. Мы не повара и не трактирщики, но когда гость не прочь закусить, а у хозяина есть желание угодить гостю…

— Да вы уже сделали для меня, мои милые, во сто раз больше, чем требовалось, — произнесла Марсель, подхватывая на руки Эдуарда и отважно вступая на перекинутую в этом месте через речушку доску, чтобы поближе подойти к хозяевам. — Никогда еще мне не спалось так хорошо и никогда не доводилось видеть такое дивное утро. Какая чудесная у вас форель, господин мельник! А какое замечательное молоко у вас в ведре, матушка, — белое, жирное! Вы меня просто балуете, не знаю, как и благодарить вас!

— Коли вы будете довольны, то лучшей благодарности нам от вас и не надо, — с улыбкой сказала старуха. — Нам здесь не приходится встречать особ из высшего общества, таких, как вот вы, и мы не очень-то сильны по части всякого рода учтивостей; но вы, видать, женщина честная и не заносчивая. Пойдемте-ка к дому, оладьи поспеют быстро, а малышу, поди, должна приглянуться земляника. У нас в саду под ней целый участок, и ему, наверно, забавно будет самому посрывать ягоды.

— Вы так добры, а край ваш так красив, что я хотела бы на всю жизнь остаться здесь, — в искреннем порыве чувств произнесла Марсель.

— В самом деле? — добродушно засмеялся мельник. — Что ж! Коли сердце вам подсказывает… Вот видите, матушка, наш край не так уж безобразен, как вы думаете. Говорил я вам, что и богатому может здесь житься не худо.

— Да, пожалуй, — отозвалась мельничиха, — ежели выстроить тут господский дом; да само место от этого все равно лучше не станет.

— Неужели вам не мил ваш край? — удивилась Марсель.

— Мне-то он мил, — отвечала старуха. — Я здесь жизнь прожила и, даст бог, здесь же и умру. Успела я, знаете, попривыкнуть к этому месту за те семьдесят пять годков, что я тут хозяйничаю; а к тому же хочешь не хочешь, а надо довольствоваться тем, что у тебя есть. Но вы, сударыня, приведись вам провести у нас зиму, не сказали бы, что это такая уж распрекрасная местность. Когда паводком заливает все наши луга и со двора носа не высунуть, — нет, нет, тут хорошего мало!

— Полно, полно! — воскликнул Большой Луи. — Женщинам всюду мерещатся страхи. Вы же отлично знаете, что паводком дом не снесет и что мельница стоит прочно. А когда наступает худая пора, что ж, — надо ее перетерпеть. Вы, матушка, всю зиму ждете лета, а приходит лето — изводитесь мыслями о будущей зиме. А я говорю, что у нас можно жить счастливо и беззаботно.

— Отчего ж у тебя дело со словом не сходится? — возразила мельникова мать. — Это ты-то живешь беззаботно? Ты счастлив оттого, что ты мельник и что дом твой часто заливает водой? Ах, коли бы я повторила, что ты мне говоришь порой, — какое-де несчастье жить в этаком неладном месте, где и мало мальского достатка не сколотишь…

— Совсем нет надобности повторять ту чепуху, что я говорю порой, матушка, не стоит и трудиться.

Произнося эти слова тоном упрека, мельник смотрел на мать кротким, любовным и почти умоляющим взором. Разговор матери с сыном не показался Марсели таким заурядным, каким он мог показаться нашему читателю. В связи со своими намерениями она была весьма заинтересована в том, чтобы узнать, как воспринимается и оценивается сельская жизнь теми, кому не дано жить по-иному, беря во внимание, что бедные люди, видимо, меньше, чем богатые, должны страдать от ее суровых условий. Собираясь поближе с нею познакомиться и испытать ее сама, Марсель не питала в отношении нее чрезмерных иллюзий. Анри, сомневаясь в ее способности приобщиться к этой жизни, картинно обрисовал ей, какие лишения и тяготы ждут ее в деревне. Но она полагала, что у нее хватит мужества сносить любые тяготы, а мнения хозяев мельницы интересовали ее потому, что ей важно было уяснить себе, какой мерой философского спокойствия и нечувствительности к трудностям жизни наделила их природа, и прикинуть, помогут ли ей поэтическое чувство и чувство еще более возвышенное и сильное — любовь — развить в себе эти качества в такой же степени. Поэтому, когда Большой Луи ушел с форелью, которую, как он выразился, надо было препроводить на сковородку, Марсель рискнула выказать некоторое любопытство.

— Так вы не считаете себя счастливой, — сказала она, — и сын ваш тоже, несмотря на свой веселый вид, порою не в ладу с самим собой?