Первая невеста чернокнижника - Марина Ефиминюк

— Хозяин? — вкрадчивым голосом вымолвил слуга и протянул руку, намекая, что чернокнижнику следовало отдать кошель.

Прислужник обладал нюхом на деньги острее, чем у охотничьего пса на подстреленных уток. Безошибочно узнавал об авансах и отбирал все до последней медяшки. Иногда казалось, лучше бы колдун брал натурой. Хотя натура мэрского секретаря могла пойти разве что на корм демоническим псам или самому камердинеру, выполняющему в жизни Макса роль сварливой тещи.

— Раз вы вернулись, то пора вспомнить об обязанностях главы рода, — мягко намекнул Хинч, что золотые придется отдать.

— Я последний в роду Кернов, — напомнил Макс.

— Поэтому ответственности на вас гораздо больше. Я не говорю о наследниках, несчастным детям все равно достанется разоренная сокровищница и только треть замка, но о насущных проблемах стоит подумать. Погреб требует пополнения. Нам следует купить еду, мыльную пасту, свечи, бумагу, чернила…

— Послушай, Мельхом, знаю, приятель, что мы очень плохо начали, — зазвучал приятный женский голос, и Хинч заткнулся от изумления. — Давай мириться? Я буду хорошей девочкой, только верни в кухню кран с водой.

Девица из иномирья, призванная паршивцем Эвертом вместо космической силы, говорила во дворе, буквально под кабинетом чернокнижника. Обстоятельство вызывало некоторое недоумение, ведь прежде отсюда открывался вид на холмы и вековой засохший дуб.

Макстен подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески. Замок обмельчал настолько, что теперь вместо душевного пейзажа была видна каменная стена. Алина стояла возле круглого колодца с потемневшим от времени деревянным журавлем и склонялась в темную глубину. Скромная рубашка задралась, представив мужскому взору аппетитную попу и длинные стройные ноги, туго обтянутые мужскими панталонами. В этих самых панталонах она выглядела отлично, и Макс промолчал об ошибке в гардеробе, не пожелав отказаться от замечательного зрелища.

— Ладно, поняла, ты не хочешь возвращать водопровод, но хоть ведро дай поднять? — говорила Алина в колодец, а эхо усиливало голос.

— А она весьма милая, — тихо проговорил Эверт, разглядывая женские бедра.

— Находишь? — с иронией оглянулся через плечо чернокнижник к мигом смутившемуся ученику.

Алина выпрямилась, попыталась допрыгнуть до края журавля, чтобы поднять ведро с водой, но сноровки не хватало. Она помедлила, почесала лоб, словно пытаясь выудить какую-нибудь идею, а потом возвела руки к небу и заорала дурным голосом:

— Я свободен, словно птица в небесах!

— Что она делает? — опешил маг.

— Кажется, поет, — осторожно подсказал Эверт.

— Я свободен!..

— Она поет пленному демону о свободе? — озадачился Макс, но тут Алина махнула правой рукой, левой. — И еще она танцует.

— Хозяин, боюсь, это моя вина, — принялся каяться Хинч. — Она спросила, как подружиться с замком…

— Я забыл, что значит страх!..

Неожиданно из колодца в небо вырвался гейзер ледяной воды, как пушечное ядро, выскочило деревянное ведро. С визгом недоделанная комедиантка прикрыла голову и отбежала на несколько шагов. Когда гнев Мельхома утих, она обтерла лицо, подошла к колодцу и пнула камни носком сапога:

— Плохой демон! Я тебе песни пою, а ты меня водой поливаешь?!

Из колодца вырвалась тонкая струйка и ударила в девчонку. Она задохнулась, расставила руки. С одежды и волос стекало.

— Очень плохой демон! Я хотела тебе занавески постирать и полы в холле помыть, а теперь не буду. Ходи как поросенок!

— Она ругает Мельхом? — с изумлением в голосе спросил Эверт, хотя, судя по всему, ответа не ждал.

— Послушай, паршивец, — кашлянул в кулак Макстен, вдруг осознав, что теперь вряд ли в ближайшие лет пятьдесят замок вернет первозданный вид, — ты уверен, что призывал космическую силу, а не главного демона преисподней? Потому что такое ощущение, что именно он явился к нам в женском обличье.

— Хозяин, хотите я ее сожру? — Хинч походил на плотоядный цветок. Сдержанный и воспитанный камердинер снаружи, и кровожадный монстр — внутри. Не зря жизнь в нем поддерживал демон обжорства. Правда, почему-то прилично готовить бес, любящий пожрать, не умел.

— Я бы и рад от нее избавиться, но потом отдача замучает, — тихо ответил чернокнижник.

Как это случилось? Макс сам до конца не верил, но странная девушка, только что пнувшая колодец, за короткий час трижды спасла его шкуру. Это было даже забавно. Дядька Идрис, при жизни обладавший странным чувством юмора, наверное, надорвался бы от хохота, что в абсурдную ситуацию попал именно Макстен, последний Керн, совершивший много хороших дел и в сотни раз больше — плохих. Он оказался должником девчонки из иного мира. Трижды!

Алина воровато огляделась вокруг и начала стаскивать мокрую рубашку. Поднять голову к окнам и проверить наличие свидетелей раздевания ей в эту самую голову, конечно, не пришло. Она вообще когда-нибудь думала?

— Эверт, отвернись, — приказал Макс.

— Простите, учитель, — пробормотал тот.

— И отойди от окна на три шага, — не сводя взгляда с почти обнажившейся девушки, добавил чернокнижник. Внизу оказалось надето нечто кружевное, открытое и очень соблазнительное на вид. Ежась на холодном сквозняке, Алина выжала рубашку и поспешно начала натягивать обратно, пряча хрупкие плечи и изящные изгибы.

Жаль. Она хороша, когда раздета, молчит и не пытается доставать Мельхом.

* * *

С водой мне помог Эверт. Я наткнулась на ученика, которому мысленно дала прозвище Бездарность, на лестнице. Переодевшись в сухое, я направлялась на задний двор, чтобы взять колодец решительным штурмом, больше не вступая в человеческие переговоры с Мельхомом.

— Ты мне нужен! — рявкнула я, и ученик даже икнул. Видимо, обычно он был нужен, чтобы кого-нибудь заморить до смерти или воскресить — по обстоятельствам. — Добудь мне воды из колодца.

Эверт отлично справился с ролью водоноса. Солнце было в самом зените, воздух нагревался. Вспотевший Эверт таскал тяжелые ведра на кухню, а я трусила рядом и преданно заглядывала в его вспотевшее лицо (очень действенный способ, практически второй после слез, если что-нибудь необходимо добиться от мужчины).

— Что ты от меня хочешь? — Он поставил ведро на дорожку, потом из него же умылся ледяной водой. Я действительно пыталась подлизаться, поэтому возмутилась негигиеничностью только мысленно.

— Как ты подружился с Мельхомом? Знаешь, очень хочется вернуть кран на кухню, иначе вы же надорветесь, пока будете таскать ведра.

— То есть ты заботишься о нас? — удивился Эверт неожиданному повороту.

— Конечно, — состроила я удивленное лицо. — У меня-то через месяц будет снова водопровод, а вы останетесь с колодцем.

— Ладно, и что ты хочешь знать?