Петр Первый. Император Всероссийский - Анна Романова

– Когда девочки подрастут, я первым делом научу их читать и писать, – часто мечтал вслух Петр при улыбающейся Екатерине. – Обучу шведскому, французскому, немецкому и итальянскому языкам, танцам, найму лучших учителей, закажу у дорогих портных самые красивые наряды…

– Непременно платьишка с крылышками! – подхватывала Екатерина и прятала улыбку под веером. Ее временами строгий муж превращался в сдобную булку, когда речь заходила об их красавицах-дочерях. Походив по церкви, девочки устали и их отправили с няньками домой, в теплые уютные постельки.

Закончив с церемониальной частью, Петр с Екатериной посетили имение царского фаворита, который расстарался от души, накрыв богатый стол с заморскими деликатесами и выставив на него свою самую дорогую посуду. Девушка вошла в гостиную, где тут же на нее нахлынул бурный поток воспоминаний. В памяти отчетливо всплыла сцена, в которой князь, только что привезший в дом новую служанку, торопливо сорвал с нее одежду, не потрудившись даже поинтересоваться ее именем…

Екатерина зябко поежилась и осмотрелась. В доме практически ничего не изменилось – разве что прислуга стала моложе, да пыли на окнах прибавилось.

«Не следят за хозяйством девицы, – подумала со странной грустью она и сама себе усмехнулась. – Да и не для того они предназначены…»

Ее размышления прервал сам князь, воспользовавшийся отсутствием Петра, который в соседней комнате рассматривал коллекцию холодного оружия, привезенного Меншиковым из-за границы.

– Ваше Величество, – подчеркнуто галантно раскланялся фаворит, не сводя с Екатерины цепкого взгляда. – Еще раз смею заметить, что крайне рад видеть вас в моей скромной обители.

– Ах, Александр, – шутливо произнесла царица и нервно обмахнулась веером. – К чему нам эти церемонии, мы же не во дворце… Если вас все еще тревожит мысль о вашем поступке, то, право слово, давайте оставим обиды в прошлом и постараемся забыть о том недоразумении.

– Ваши слова сняли тяжкий груз с моей души, – Меншиков прошел к окну, заложив руки за спину, и остановился рядом с Екатериной. – Наверное, вы подумаете, что я плохой человек, – князь повернулся к молодой женщине и в упор посмотрел на нее, – но мне очень не хотелось присутствовать на вашем венчании. Вы были дороги мне и, видя ваше счастье, я страдаю еще сильнее…

Меншиков замолчал и отвернулся. Екатерина мысленно поаплодировала трагическому таланту царского фаворита. Еще живя в его доме, она поняла, что Александр Меншиков – отличный и довольно изобретательный манипулятор. Впрочем, в противном случае он не стал бы фаворитом самого Петра Великого, который славился любовью к неординарным людям.

К вящей радости Екатерины, в комнату, наконец, вернулся Петр, вдоволь налюбовавшийся на заморскую сталь и диковинные рукояти.

– Что, майн херц, наше брачное ложе еще не успело нагреться, а ты уже соблазняешь мою жену? – весело прогрохотал Петр и шутливо хлопнул ладонью по плечу вздрогнувшего Меншикова.

Разглядывая оружие, он успел пропустить несколько чарок водки, поднесенных ему юной русоволосой прелестницей, и теперь его кровь медленно закипала в жилах. Снова увидев Екатерину рядом с Александром, царь на секунду испытал неприятное чувство и теперь стремился его прогнать шутками да показным куражом. Однако Екатерина и Меншиков молчали, не стремясь поддерживать его кураж.

– И в мыслях не было, государь, – уныло отозвался фаворит, буквально ощущая флюиды зарождающегося царского гнева.

Снова он повел себя как последний дурак, оставшись наедине с Екатериной, в чьем присутствии его самоконтроль неизменно ослабевал, побуждая Александра совершать немыслимые глупости.

Екатерина, хорошо знавшая характер царя, глазами указала Меншикову на дверь, а сама подступила к напряженно улыбающемуся Петру и прильнула к его груди. Однако тот не торопился обнимать жену, а продолжал стоять с той же нехорошей ухмылкой. Екатерине стало страшно – раньше ее прикосновений было достаточно для того, чтобы царь расслабился и вернул себе прежнее благодушие. Сейчас же Петр словно отсутствовал: его взгляд был расфокусирован, а губы кривились так, словно он глотнул горькой настойки.

– Пойдемте спать, Екатерина Алексеевна, – вдруг прошептал он и увлек новобрачную за собой в спальню.

Меншиков стоял под дверью и грыз носовой платок. Он не притворил за собой до конца дверь и поэтому мог слышать все происходящее в гостиной. Екатерина спасла его от государевой немилости, переключив внимание Петра на себя, но князь не слишком радовался этому факту. Огромное зеленоглазое чудовище по имени ревность пожирало его изнутри…

* * *

Наутро свежий и бодрый Петр велел закладывать карету. Ему не терпелось вернуться во дворец и закатить там пир на весь мир. Екатерина же, в отличие от супруга, была отчего-то смурной, под глазами ее залегли глубокие тени, а припухшие губы улыбались, словно через силу. Собираясь к отъезду, она подозвала к себе русоволосую служанку, но ахнула, не успев отдать ей распоряжений. Скулу девушки пересекала длинная лиловая полоса, а на запястьях виднелись свежие синяки.

– Что случилось? – жалостливо спросила Катерина, хорошо помнившая о бесправности прислуги и беспощадности хозяев.

Служанка молча отвела глаза и пожала плечами. Решив не бередить душу несчастной, царица отдала последние приказания и вышла из душного особняка во двор, где уже ожидала запряженная карета. Порывистый февральский ветер бросил в лицо Екатерины горсть колких снежинок, и внезапно ей захотелось набрать полные пригоршни чистого, нетронутого снега и умыться им, оттерев кожу до болезненного румянца.

– Ну что, Екатерина Алексеевна, – лихо гаркнул Петр, вышедший во двор вслед за ней. – Едем домой, душа моя, там будем праздновать по-настоящему. Закатим бал на несколько дней, да такой, чтоб о нем еще праправнуки наши помнили! – царь присвистнул и подхватил жену на руки.

– Едем, Петя, едем же скорее, – встревоженно проговорила женщина.

Царское семейство село в карету. Меншиков попрощался с гостями, стараясь не смотреть на Екатерину, и велел кучеру трогать. Карета заскрипела рессорами, тщательно отчищенными от снега, и медленно двинулась с места. Петр развалился на сиденье и смотрел в окно. Екатерина отодвинула шторку с окна и увидела сиротливую фигурку служанки, стоящую в окне второго этажа. Царица нервно задернула окно. В карете словно резко похолодало.

* * *

После того как они вернулись в Петербург, Петра будто подменили. Он велел Екатерине обзавестись собственным двором, состоящим из придворных фрейлин, и все чаще возвращался в супружескую постель, принося с собой аромат чужих духов. Царица проявила мудрость и не стала заострять внимания на изменах супруга, сосредоточившись вместо этого на учебе – ведь она не умела ни читать, ни писать. Став женой царя, Екатерина начала принимать участие во встречах с европейскими монархами и иностранными послами – стыдно было показаться перед ними неотесанной безграмотной прачкой, коей ее, собственно, многие и считали. Обучившись азам грамоты, Екатерина, превосходно владеющая даром интуитивной дипломатии, стала Петру отличным помощником в государственных делах.