Нечеловек - Александр Варго

По СТС показывали «Утиные истории». Вот это то, что надо. Макс откинулся назад и посмотрел туда, где находился душ. Стены санузла тоже были снесены. Теперь там стояла только душевая кабинка, в которой и копошились 125 килограммов мышечной массы. Унитаз Олег перенес в кладовку сразу у входа. Левее душевой располагалась кухня, отделенная от спортзала деревянной стойкой, у которой стояли три высоких табурета.

– Больше трех не собираться, – усмехнулся Макс.

Олег вышел из кабинки, взял висевший рядом халат и надел его.

– Ух, хорошо. Не хочешь освежиться? – спросил он у Максима.

– Нет, спасибо. Я до сих пор в шоке от того, что ты там поместился…

Олег усмехнулся и прошел за бар.

– Кофе будешь?

Макс посмотрел на часы. Без десяти четыре. Успею.

– Давай!

– Только растворимый.

– О лучшем я и не мечтал.

Олег принес поднос с натюрмортом из двух чашек кофе и блюдца с одним эклером, поставил на край тахты.

– Ну, рассказывай, что ты там вчера натворил. – Давыдов присел рядом с подносом.

– А ты откуда знаешь?

Макс взял пирожное и откусил. То, что заварное для него, Максим был уверен. У Олега – спецпитание. Он и кофе-то редко пьет.

– А на что есть жены и телефоны? – вопросом на вопрос ответил Олег.

– Она что, тебе позвонила, чтобы пожаловаться? – Макс чуть не подавился.

– Остановись, Максус. Я в два раза больше тебя, поэтому безопасней для собственного здоровья дослушать меня до конца и перестать ревновать без причин. – Олег улыбнулся и отпил кофе.

«Без причин?! Видел бы ты вчерашнее «без причин»!»

– Ладно, говори, – успокоив внутреннюю бурю, произнес Макс.

– Вот и молодец. Я позвонил тебе на домашний, думал, ты дома. Ну, спросил, как дела. Вот Анжелка и ответила, что перенервничала вчера. И причиной нервозности она считает тебя.

Максим взял чашку кофе. Руки заметно тряслись. Ладно, время осталось как раз на рассказ и чашку кофе.

В пять десять Макс вышел из квартиры Олега.

Дорога до дачного кооператива «Садовод» заняла чуть больше сорока минут. У Максима было время подумать о вчерашнем происшествии, все взвесить. И когда Макс остановил зеленую «пятерку» у гофрированного забора, он окончательно укрепился в мысли, что погорячился вчера и нет ему, окаянному, прощения. То же самое сказал и Олег. Друг называется.

Максим заглушил двигатель и вышел из машины. Калитка была приоткрыта. Через образовавшуюся щель был виден край дома. У стены стояли тяпки.

– Эй, красавцы! – позвал Максим.

Он прошел по гравийной дорожке. Мелкие камни шуршали под ногами. Взял в руки тяпку. Лезвия были чистыми. С трудом верилось, что горе-работники после прополки вымыли их. Они лиц-то не моют, не то что… Макс догадался, в чем дело.

– Эй, Тамара! – еще раз позвал он.

Подошел к двери. Большой амбарный замок был цел. Максим обошел дом – его догадки подтвердились. Легкий ветерок приглаживал верхушки почти метровых сорняков.

«Пропали тещины кровные денежки».

В огород идти не было смысла, Максим развернулся и пошел к машине. Пока шел, набрал номер тещи. Послушал и нажал отбой. Абонент – не абонент.

Максим сел на водительское сиденье и положил голову на руль.

«Уроды! Они и не думали работать. Залили глаза и… А может, спят на какой-нибудь даче? – Макс поднял голову. – Да и черт с ними!» Завел двигатель, и зеленая черепаха покатила к трассе.

Приехал Макс домой в начале восьмого. Вошел в квартиру, повесил ключи от машины на крючок у зеркала и сел на тумбочку для обуви. Черт знает, что за выходные!

На кухне что-то скворчало – Анжела готовила ужин. С цианидом. Есть за что. Максим встал и столкнулся с Ниной Федоровной.

– Ой, Максим? А что это ты в темноте?

– Я это…

– Это он здесь совесть свою ищет. – Из кухни вышла Анжела в красном переднике.

Сейчас начнут прессовать.

– Да ладно тебе, Анжелочка. Ты бы мужа накормила вначале.

Теща удивила Макса, а вот Анжела не сдавалась.

– Пусть теперь сам себя кормит, а с завтрашнего дня еще и меня. – Зашла на кухню и продолжила оттуда: – По его милости я могу остаться без работы.

– Ну что, Максим, – прошептала Нина Федоровна. – Как там Тамарка со своим хахалем, управились?

– Даже раньше, чем вы думаете.

– Молодец. Надо же, подруга…

– Они ушли оттуда, едва мы отъехали.

Максим вошел в ванную. Когда он выключил воду и поднял голову, за его спиной в зеркале появилась теща.

– Максим, я что-то не поняла. Они что, ничего не сделали?

– Даже тяпок не испачкали.

– Вот суки! – Женщина развернулась и пошла в кухню.

Они сидели за столом. Макс ел отбивную, фаршированную грибами. Проголодался за целый день – кроме заварного пирожного, во рту ничего не было. Съев последний кусок, глянул на сковороду. Добавки попросить постеснялся (ввиду сложившихся обстоятельств). Анжела улыбнулась, заметив его неловкость.

– Съешь еще, Отелло. – Взяла его тарелку и положила еще две отбивные.

Нина Федоровна сидела молча, теребила в руках салфетку и наблюдала за этим действом.

– Мама, ну успокойся. Ну, обманули. Главное – все живы и здоровы. – Анжела обняла мать за плечо.

– Тысяча рублей. Тысяча, – проговорила Нина Федоровна.

Максим сначала подумал, что ему послышалось. Тысяча рублей за прополку трех соток в регионе, где средняя зарплата меньше, чем общепринятый минимальный оклад? Он поперхнулся. Прокашлявшись, спросил:

– Тысячу? – Получил утвердительный ответ. – Щедрая вы женщина, Нина Федоровна.

Сказал – и продолжил трапезу. Отрезал кусок и положил в рот. Медленно прожевал. Потом проглотил. А внутри клокотало. Внутри был ураган.

«Тысячу рублей! Тысячу! Да знай я об этом, я б там и остался. Они б у меня посадили, пропололи и собрали урожай за день! И все это за тысячу рублей!»

– Это и все, что ты можешь сказать? – не унималась щедрая теща.

Макс перестал жевать.

– Деньги им на похороны, – тихо сказал он, не выказав внутренней агрессии. Сказал и забыл.

* * *

«Сука! Какая же ты сука!»

Андрюха Ткаченко вывалился из покосившегося сортира и, застегивая ширинку, засеменил к дому. Он матерился, то и дело натыкаясь в темноте на какие-то препятствия, но не это так раздосадовало мужчину. Просто он решил справить малую нужду, мать ее! Поссать! А оно ни в какую. Вот Андрюха и закрылся в сортире, чтобы разглядеть, в чем загвоздка. Разглядел, бля! Его пенис даже во время эрекции не имел таких размеров. Опухший, он был похож на переваренную сардельку.