Нечеловек - Александр Варго

– Тише, он тебя услышит. Как может девятилетний мальчик уби… – женщина осеклась. – Заставить кошку утопить котят?!

– Не знаю! Не знаю! Именно поэтому мне страшно. – Мужчина сделал паузу. – Я боюсь находиться с ним в одной комнате… – Станислав Владимирович шептал: – В одном доме…

Елена почувствовала страх. И причина этому – не только резкий переход мужа с истерического крика на шепот. Она вспомнила тяжелый взгляд сына. Совсем недетский взгляд. Елена оглянулась. Кроме нее и Станислава, в кухне никого не было. Мать пошла к соседке, а Максима уложили спать.

– Мне кажется, – снова шепотом произнес Станислав Владимирович, – и эти мальчишки – его рук дело.

Неделю назад пропали три мальчика. Вчера их нашли в лесу. Растерзанных.

«Что-то происходит с нашим малышом. Вместо того чтобы помочь ему, мы отстранились от него. Сидим на кухне и шепчемся. Мы боимся собственного сына», – подумала Елена Аркадьевна.

– Я боюсь собственного сына, – произнес Станислав, будто прочитал мысли жены, и посмотрел на дверь. – Мне все время кажется, что он за нами наблюдает. Он все слышит.

Елена заплакала.

– Стасик, что же нам делать?

– Не знаю. Может, давай пока оставим его здесь?

Елена подняла мокрые от слез глаза на мужа.

– Но он же наш сын…

– Да, да, черт возьми! Единственное, что мы знаем, так это то, что он наш сын. Что с ним такое?! Мне иногда кажется, что он может испепелить меня взглядом! Понимаешь? Он может нас убить! Убить! Не знаю как, но он может.

– Что ты заладил – знаю, не знаю? Надо как-то ему помочь.

– Кто бы нам помог…

– Нам надо отвезти его к врачу, – утерев слезы, твердо сказала Елена Аркадьевна.

– К какому врачу? К педиатру? К психиатру? К какому?!

Женщина снова заплакала. Станислав подошел к жене, встал на колено и взял ее за плечи.

– Леночка, давай сегодня поедем в город, а завтра с утра двинем в поликлинику и найдем какого-нибудь врача для Максика. Но только сейчас давай оставим его здесь. Он неплохо ладит с бабулей, а?

Елена, вздохнув, кивнула.

– Только маму дождемся и поедем.

* * *

Максим вышел из подъезда, поежился и пошел к остановке. Через десять минут он сидел в полумраке автобуса. На улице уже рассвело, но в забитые фанерой окна старенького «пазика» солнечные лучи не попадали. Хорошо хоть лобовое стекло было прозрачным. Другого ожидать и не приходилось. Предприятие доживало последние дни. Рабочий транспорт – без окон, без дверей. Инструмент, перемотанный липнущей к рукам изолентой. Ну и, конечно же, заработная плата не намного больше, чем минимальная по стране. Поэтому транспорт и люди дохаживали свое на этом предприятии, не заботясь о внешнем виде.

Четыре рваных динамика выкрикивали «Черные глаза». Максим сел у окна, уперся головой в фанеру и закрыл глаза. Из-за кошмара ночью не удалось поспать. Ночной кошмар? А был ли он вообще? Макс ничего не помнил. По крайней мере, визуальных ощущений как и не было. А вот чувства обоняния и осязания были на высоте. Макс даже подумал, что уснул с зажженной сигаретой. Потом опомнился – он не курил уже полгода.

«Что это? Предвестие беды? Опухоль мозга? Или разыгравшееся воображение? Конечно, последнее здесь ни при чем. Но уж лучше свалить все на фантазию, чем осознать, что твой мозг пожирается какой-то опухолью».

Какое-то ощущение (дежавю?), что он уже чувствовал что-то подобное. Детство? Да, возможно. Когда-то в далеком детстве он ощущал то же самое.

В детстве… Макс открыл глаза. Воспоминания нахлынули на парня.

Что он тогда почувствовал? Что?!

* * *

Пожилая женщина следила за удаляющимися габаритными огнями автомобиля зятя. Когда они скрылись из вида, Антонина Львовна закрыла за собой калитку и пошла к дому.

У него есть Сила. У Максика есть эта проклятая Сила. Такая же, как и у его прадеда, ее отца. Она-то и сгубила молодого мужчину. Он умер в возрасте тридцати шести лет. Тринадцатилетняя Тоня сидела возле него в ту ночь. Отец выглядел жутко, будто мумия. Ей казалось, что он уже умер; но что-то страшное, поселившееся в нем, еще заставляло его двигаться. Перед тем как умереть, он проскрипел:

– От отца к сыну…

Теперь Антонина Львовна знала, что хотел сказать отец. Сила передавалась по мужской линии. Ее внук – первый после Льва мужчина в их семье. Первый и…

«Я не смогу. Он же мой внук. Моя кровинушка. Не смогу».

Женщина вошла в дом. Сегодня все закончится.

Мальчик сидел на диване и смотрел телевизор.

– Максик, а я думала, что ты спишь.

– Бабуля, они уехали? – Ребенок даже не повернулся к бабушке.

– Да. Они завтра приедут за тобой…

– Но они даже не попрощались! – Максим встал и посмотрел на женщину. Глаза наполнились слезами.

– Ну, ты чего, Максик? – Антонина Львовна обняла мальчика. – Мы думали, ты спишь.

Мальчик всхлипнул и уткнулся в бабушкин живот.

«Я не смогу!»

– Ну, успокойся и ложись спать. – Антонина Львовна отстранила мальчика и улыбнулась.

Малыш вытер слезы и тоже улыбнулся.

Антонина Львовна стирала. Она опускала руки в белую шапку пены, вздыбившейся над зеленым эмалированным тазом. Перетирала там что-то, поднимала из воды руки и снова опускала. Потрескивали дрова. В доме стало прохладно, поэтому пришлось разжечь печь.

«Сейчас мальчик уснет, и я задушу его. Положу ему на лицо подушку и…»

– Бабуля, я не могу уснуть, – услышала она за спиной и шумно выдохнула. Максим подошел к бабушке и дернул ее за закатанный рукав. – Бабуль, почитай мне, а?

«Я не смогу!»

«Сейчас!»

«Не смогу!»

«Сегодня!»

Антонина Львовна резко развернулась, схватила внука за голову и притянула к белой пене. Мальчик почти не сопротивлялся. Он скорее рефлекторно схватился за края таза, но женщина надавила сильнее, и лицо внука погрузилось в пену, а затем и в воду. Максим понял, что с ним не шутят. Поднатужился и вырвался из грязной воды.

– Ныыыхаа!

Женщина надавила сильнее, и мальчик не смог больше сопротивляться. Вода в тазу словно возмущалась такому наглому вторжению. Антонина Львовна давила на затылок мальчика до тех пор, пока тот не затих. Потом она отпустила ребенка. Тело мальчика упало и увлекло за собой таз. Посудина с грохотом ударилась о пол.

Антонина Львовна отошла к печи и села на залавок. Посмотрела на руки, на бездыханное тело внука и зарыдала…

– Кхе-кхе-кхе.

Женщина подняла мокрый взгляд. Мальчик был жив. Он сидел в луже и смотрел на бабушку. Два мыльных пузыря, свисающих из носа, соединились в один шар и лопнули. Женщина вздрогнула.