Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - Балинт Мадьяр
Шрифт:
Интервал:
После краха коммунистического режима значительная часть общества ожидала, что благодаря общественному строю западного типа качество жизни также чуть ли не в одно мгновение окажется сопоставимым с качеством жизни западных обществ. Хотя крупные системы угнетения (политическая диктатура и государственная монополия на собственность) были разрушены, наряду с последствиями экономического краха, называемого кризисом трансформации режима, появились новые, ранее неизвестные формы социальной незащищенности.
С потерей традиционных восточных рынков потерпели крах целые отрасли промышленности, а на место прежней почти полной занятости пришла безработица, затронувшая много сотен тысяч человек. Изменение структуры промышленности на долгое время поставило в безнадежное положение неквалифицированную рабочую силу, большинство маятниковых мигрантов, приезжавших из деревень в городa, отсталые регионы и в наибольшей степени цыганское население. Свертывание легкой промышленности, в которой были заняты массы неквалифицированных работниц, достигла кульминации в 90-х гг. Снижение спроса на подсобную рабочую силу в промышленности и строительстве оттеснило цыган в отсталые регионы, где не было возможности получить работу. Вместе с сельскохозяйственными производственными кооперативами были ликвидированы их подсобные промышленные производства, и люди, не имевшие возможности работать в качестве маятниковых мигрантов, остались без работы, застряв в постепенно беднеющих поселках. В этих регионах проблемы устойчивой бедности и безнадежной безработицы осложнялись углублением этнического конфликта между придерживающимся различных культурно-социализационных моделей цыганским и нецыганским населением. Множество аспектов неуверенности в завтрашнем дне в немалой степени трансформировались в проблемы обеспечения общественного порядка. Оказавшись в плену у неподвластных ему сил и безысходности, цыганское и нецыганское население отсталых регионов стало одновременно жертвой и актором в атмосфере взаимных страхов и агрессии.
За отсутствием перспективных жизненных стратегий люди, попавшие в безнадежное положение, нашли прибежище в легкоусваяемой, основанной на предрассудках, нетолерантной, как правило расистской картине мира, в которой безличные силы, ответственные за бедствия этих людей, персонифицируются в сделанных козлом отпущения «тунеядцах», цыганах. Отсутствие интеллектуальных концепций у социалистов и слепота либералов, фокусировавших внимание исключительно на макроэкономике, толкали большинство населения обнищавших регионов, которое прежде было сторонником левых, в лагерь правых и правых радикалов, причем парадоксальным образом не только нецыган, брошенных на произвол судьбы вместе с их проблемами, но и большинство цыган. Меры социальной политики, нацеленные на облегчение драматического положения цыган, принесли очень скромные результаты. Но ограниченной была бы и эффективность более решительных, креативных решений, так как само венгерское общество и его институциональная система были не готовы к толерантной, интеграционной политике. В шоке, причиненном сменой режима, в условиях неуверенности в завтрашнем дне, сменившей скромный, но предсказуемый уровень жизни эпохи Кадара, социальной деградации стремившихся наверх слоев населения, повторяющихся мер бюджетной рестрикции, в атмосфере усиления предрассудков «общество большинства» с неприязнью наблюдало за – между прочим, малоэффективным – перераспределением средств в пользу остронуждающихся групп населения. В итоге система местного самоуправления не только не смягчила межэтническую напряженность на местах, но во многих случаях даже усилила межэтническое противостояние и сегрегацию.
● При коммунистическом плановом хозяйстве, в условиях полной занятости размеры доходов уравнивались и поддерживались на низком уровне, зато, за исключением последнего десятилетия, искусственно сдерживались и расходы на оплату жилья, коммунальных и транспортных услуг. В результате перестройки системы государственного перераспределения стоимость этих услуг постепенно приближалась к их рыночной цене. Однако доходы жителей панельных микрорайонов, низкооплачиваемых слоев городского и социально растущего сельского населения, а также медленно богатевшей, скорее потребительской, чем предпринимательской мелкой буржуазии эпохи Кадара не поспевали за темпами этого подорожания. Эйфория, сопровождавшая приватизацию муниципальных квартир их арендаторами на рубеже 1980 – 1990-х гг., быстро прошла. Вследствие резкого падения курса форинта и сокращения реальных трудовых доходов взятые населением кредиты стали причиной таких масштабов задолженности венгерских семей, которая привела не просто к стабильной бедности, но во многих случаях к невозможности обеспечить прожиточный минимум.
Защищая ответственность индивидуума и принцип рынка, свободного от патерналистского влияния государства, либералы не заметили того, что, сами того не желая, обеспечивают силовое преимущество крупных кредитных организаций над атомизированными, беспомощными в случае одностороннего изменения договора, беззащитными клиентами. Подчеркивание ценностно-нейтрального характера деятельности крупных банков на различных территориях завуалировало тот факт, что международные кредитные организации – особенно с начала кризиса 2008 г. – с различной степенью понимания относились к трудностям клиентов, прежде всего взявших кредит в иностранной валюте, в отделениях материнского банка и дочерних банков, расположенных в других странах. (Кредит в швейцарских франках из-за низких процентных ставок широко распространился и в еврозоне, но, поскольку курс евро по отношению к франку упал в гораздо меньшей степени, чем курс форинта, а система социальной поддержки безработных во многих странах оставалась относительно щедрой, проблема погашения кредитов в этих странах была менее драматичной.) Поначалу социалистическое финансовое руководство не считало это проблему относящейся к его компетенции, а позже тратило время на создание этического кодекса, который ни к чему не обязывал банки. Оно не хотело осознать «катастрофический» экономический характер мирового финансового кризиса 2008 г. Речь шла не просто о том, что под влиянием кризиса выросла безработица, но и о том, что резкое падение курса национальной валюты по отношению к евро и особенно швейцарскому франку сильно увеличило сумму ежемесячных взносов по кредитам, в то время как размер задолженности не только не сократился, но даже увеличился. Отсутствие института частного банкротства оставляло должников в долговой спирали даже в случае полной потери имущества. Правительство не желало в данном случае применить политику справедливого распределения тягот, которой оно следовало в случае природных катастроф. Такой доктринерский (либеральный), а также беспомощный (социалистический) подход повысил восприимчивость людей, оказавшихся в трудном положении и не получивших ощутимой помощи, к антибанковским, антикапиталистическим и вообще ксенофобским, часто открыто антисемитским настроениям и идеологиям.
● Если граждане чувствовали свою незащищенность перед лицом крупных организаций, то мелкие предприниматели, как в роли конкурентов, так и в роли поставщиков, испытывали такое же чувство по отношению к бюрократии, мультинациональным компаниям и банкам. Запоздалые государственные выплаты, заниженные цены на поставки, неконкурентоспособность цен на товары мелких производителей и торговли в сравнении с ценами на товары крупных предприятий, а также система круговой задолженности часто мешали определить реальные достижения и рыночные успехи или неудачи.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!