Клиника одиночества - Мария Воронова

– Ну и? – Несмотря на то что Люба строго запретила себе поддаваться чувствам, сердце ее замерло.

– Сказал, что с удовольствием бы поухаживал за тобой. Так что я назначила ему свидание в пятницу у себя в кабинете. Типа обсудить перспективы совместной работы. А заодно проведать больного, которого он чуть не угробил. Короче, подъезжай часикам к пяти.

– Ты прямо настоящая сваха...

* * *

Сроки, определенные редактором для разработки синопсиса, подходили к концу, а Люба все не могла придумать ничего толкового. Концепция была ей ясна давно, от идеи приключений Золушки в нашем непростом мире она отказываться не собиралась, но никак не приходил в голову тот «изюм», что сделал бы ее сценарий по-настоящему захватывающим. Особенно трудно давался мужской персонаж. О быте олигархов Люба знала только понаслышке, но предполагала, что у бедных толстосумов при их размеренной защищенной жизни остается не так много возможностей проявить себя во всем блеске.

Она позвонила Зое посоветоваться, но та лишь цинично рассмеялась:

– В каком же мире мы живем, если баба не только не может получить нормального мужика, но даже вообразить его себе не в состоянии! – и повесила трубку.

Наверное, поняла Люба, торопилась на операцию.

«В каком мире, в каком мире!» – раздраженно подумала она. А потом сообразила, что мало знает об этом мире. У нее такая работа, что месяцами можно не выходить из дома и понятия не иметь, что происходит вокруг. Сколько она уже живет в своей вымышленной, фантастической вселенной, где обитают сказочные существа, лишь отдаленно похожие на людей? Может быть, ей нужно ходить на работу, например, преподавать литературу и русский язык в школе? Она станет ближе к жизни. Но времени для сценариев будет меньше, и она существенно потеряет в деньгах.

«Нужно изучать жизнь!» – под этим лозунгом Люба собралась и поехала к Зое на работу. Она повезла ей фаршированные перцы и пирог с капустой, якобы подбодрить подругу во время напряженного трудового дня. В последнюю минуту на скорую руку приготовила еще и ореховое печенье – дел на полчаса, зато очень вкусно и хранится долго.

В кабинете Зои не оказалось, зато на ее кожаном коротком диванчике лежал, высоко задрав ноги на спинку, худощавый мужчина средних лет. Увидев, как Люба робко просовывает голову в приоткрытую дверь, он поспешно вскочил.

– Добрый день. – Люба узнала профессора Колдунова, с которым уже несколько раз виделась. – А Зоя Ивановна скоро будет?

– Не могу знать! Да вы не стойте в дверях, располагайтесь. Она у начмеда. Кофе хотите? Вина не предлагаю, одна вы пить не станете, а у меня еще операция. Или все же налить капельку?

– Нет-нет, спасибо. А вы дежурите сегодня?

– Упаси Господи! Я с суток. Зато я теперь точно знаю, что Бог есть! – неожиданно закончил Колдунов.

– ?!

– Вчера вечером принял дежурство такой уставший, что «мяу» не мог сказать. Днем две резекции желудка, одни «штаны»... аорто-бедренное шунтирование то есть, – поправился он, заметив Любин недоуменный взгляд. – Многовато даже для такого закаленного парня, как я. И терапевт со мной, три инфаркта приняла. Сидим, глаза в пучок, и тут она говорит: «Господи, если ты есть, пожалуйста, сделай так, чтобы сегодня ночью нас не дергали. Умоляю тебя, Господи!» И представляете, до утра ни одного больного! Я спал, как ангел, утром сестры еле на отчет меня добудились. Так что Бог есть, можете больше в этом не сомневаться.

Разговаривая, Ян Александрович заварил кофе, отчего по кабинету разлился упоительный аромат.

– Вот, извольте, – он протянул Любе изящную чашку, – я так запросто хозяйничаю в кабинете Зои Ивановны, потому что мы с ней старые друзья. Она не обидится.

Люба выглянула в длинный коридор. Зои на горизонте не было.

– Скажите, а эта операция, она у вас скоро?

– Не знаю. Стою в третью очередь, стало быть, пойду, когда закончатся первые две. Может быть, сестры еще чаю попить захотят, не знаю. Мне позвонят на трубку. А почему вы спрашиваете?

– Думаю, не покормить ли вас? У меня кое-что из дома захвачено.

– Покормить, ясное дело, тут и думать нечего! Нас, конечно, кормят с больничной кухни, но после здешнего супа ощущения, будто бетону напился. И называется это щадящей диетой. Судя по всему, щадит она не желудки, а карманы поваров.

Люба достала перцы и разогрела в микроволновке. На подоконнике стояла старенькая печка, которую Люба отдала подруге, когда купила себе новую. Пока контейнер со страшным шумом крутился, подогреваясь, она выложила на низкий журнальный столик выпечку.

Колдунов внимательно наблюдал за ее действиями.

– Вы настоящая фея, Люба! Именно фаршированных перцев и пирога мне не хватало для того, чтобы ощутить себя совершенно счастливым! – Профессор заработал вилкой. – А что вас привело на нашу фабрику здоровья?

Люба смутилась. Ей неловко было признаваться, что она собирает материал для нового сценария.

– Ничего особенного. Просто нужно было в центр по делам, и я подумала, что Зое не помешало бы подкрепиться. – Она небрежным жестом обвела накрытый стол.

– То есть вы сами здоровы? – строго спросил Ян Александрович. – И у вас нет проблемы, которую я мог бы помочь решить?

– Спасибо за заботу, но нет.

Доев, Колдунов молниеносно вымыл тарелку, Люба не успела его остановить. Потом открыл контейнер и полюбовался содержимым.

– Восхитительные перцы! Я бы с удовольствием съел еще порцию, но нельзя быть эгоистом. Так... Это Зое, а это Стасику. Только-только хватит. Он, бедняга, когда выползет из операционной, буфет уже закроется, а с тормозком я ни разу его не видел.

– С каким тормозком? – удивилась Люба.

– Это у шахтеров так еда из дома называется – тормозок. Стасику что-то его девушка никогда с собой не дает. Странно вообще-то. Мне вот жена сколько лет живем, столько и сует ссобойку, хоть я каждый раз отказываюсь.

– Почему отказываетесь?

– Честно говоря, из экономии. У меня минимум двенадцать дежурств в месяц, когда я дома не ем, то на больничной кухне сижу. Даже если считать по сто рублей, тысяча двести – прибавка в семейный бюджет. А жене говорю, что меня бесит просто с контейнерами возиться.

– Интересное слово – «тормозок», – деликатно перевела она разговор с темы вечного безденежья многодетного профессора.

– Знаете, есть очень много разных забавных слов. Когда я гостил в деревне у Яши Розенберга... Да вы же его знаете, это Зоин однокурсник, известный пластический хирург. Он, кстати, в своем доме прием в честь Зоиного дня рождения устраивал. Вы там были?

Люба кивнула, с грустью и восторгом вспомнив свои приключения в беседке.

– Мы с Катей тоже собирались, – продолжал Колдунов, – но дорогая теща в последний момент отказалась с детьми сидеть. Так вот о диалектах: мы с ним в деревне баню натопили, собираемся париться, и вдруг он мне говорит: давай блюдо! Я ему: на что тебе в бане блюдо? А он: ищи блюдо, и все! Я говорю: слушай, Розенберг, ты еще в бане не был, а уже угорел. Нет, говорит, это я не понимаю, как ты без блюда мыться будешь. Ладно, думаю, спорить бесполезно, полез в буфет, нашел там фарфоровое блюдо с розочками и ему несу. Он увидел меня да как заржет! Оказывается, блюдо у них – это таз по-нашему. Который не шайка, а, наоборот, без ручек, с плавными контурами.