Шелест - Константин Георгиевич Калбанов

удобном случае. М-да. И всякий раз ожидаю, что вот сейчас перестарался. Кровь на моих руках есть уже и в этом мире, но одноклассник не настолько меня обидел, чтобы желать ему смерти.

— Нормально? — похлопав Родионова по щекам, спросил я.

Ответить тот не мог, горло всё ещё саднило, а тут ещё и кашель напал, поэтому дал понять кивком головы, мол, жив, хотя и не в полной мере здоров. Вот и ладушки. Похоже и в этот раз обошлось. Глянул на тонко подвывающего боярича, да и пострадавшие от мыла наверняка заполучили сотрясение головного мозга. Но с этим к лекарю, пусть ворожит над ними и приводит в норму.

В этом обществе потасовки среди мальчишек только поощряются, так как способствуют закалке характера, а любой дворянин должен быть готов встать на защиту отечества с оружием в руках. Как впрочем и уметь защитить свою честь с жизнью в придачу.

Так что, даже случись драка между крепостным и дворянином, не факт, что крестьянину что-то будет. Зависит от многих факторов, но шанс выйти сухим из воды у простолюдина достаточно высок. Вот если членовредительство или убийство, тогда закон однозначно на стороне благородного, и ничего хорошего его противнику не светит. А вот дворянин может обойтись одной лишь вирой, а то и вовсе ничего не присудят.

Я подобрал мыло, и уложив его обратно в тумбочку, продолжил одеваться. Когда уже практически был готов покинуть спальное помещение, мои противники понемногу начали приходить в себя. Ворохов уже не скулил, а только глубоко дышал, при этом болезненно кривясь.

— Что тут происходит? — поинтересовался появившийся в дверях Иванов.

— Ноги не держат, спотыкаются на каждом шагу, — застёгивая короткополый кафтан, ответил я воспитателю.

— Так получилось, — пыхтя как самовар, подтвердил бледный Ворохов.

— Поторопитесь, судари, завтрак вот-вот начнётся. Ярцев, вы готовы?

— Готов, — подхватывая свою мурмолку*, ответил я.

*Мурмолка — русский головной убор с меховыми или суконными отворотами по тулье.

Императрица Софья была известной западницей, но как уже говорилось, она не копировала всё слепо и не душила исконно русское. В результате мужское и женское платья претерпели значительные изменения, во многом переняв элементы европейского платья, но не утратив при этом русской самобытности.

— Пойдёмте со мной, — сделав приглашающий жест, Иванов вышел из дортуара и не дожидаясь меня, двинулся по коридору.

Пришлось догонять, надевая на ходу мурмолку, так, чтобы клиновидный вырез на отворотах пришёлся точно по центру лба. Кокарды пока есть лишь в армии, да и то, не в привычном мне понимании. Поспособствовать что ли развитию фурнитуры для мундиров. Тем паче, что придумывать считай ничего и не придётся, возьму из прошлой моей жизни. Ага. Так меня и стали слушать.

— Пётр Анисимович, оно того стоило? — когда я догнал Иванова, поинтересовался он.

— Ну, мы долго друг друга не замечали, и мне было плевать, пока он задевал тех, кто мне не интересен, но в этот раз боярич решил поживиться за счёт моего друга.

— У вас есть друзья? — даже остановился воспитатель.

— Ну вот так оно всё не однозначно. Ваня не виноват, что ему с младенчества вдалбливают в голову, что я ему не ровня. И тем не менее он со мной общается.

— Мне казалось, что ваши друзья за стенами гимназии.

— Там у меня точно нет друзей. Союзники, с которым нужно держать ухо востро. Дворяне не принимают меня так как мой дар гарантированно будет никчёмным, простолюдины потому что я дворянин. Вот и остаётся дорожить тем, что имею.

— Понимаю. У вас после завтрака математика?

— Да, Александр Владиславович.

— Я поговорю с учителем, а вас попрошу отправиться в зал фехтования.

— Если мне не изменяет память, то там первые два урока у выпускного класса.

— Как всегда, ваша память вас не подводит. У Эльвиры Анатольевны есть к вам просьба. Она хотела бы, чтобы вы сошлись в поединке с княжной Марией.

— Зачем это?

— Вы ведь в курсе, что у неё нет соперников?

— Слышал об этом.

— Эльвира Анатольевна полагает, что причина бесспорных побед княжны не столько в мастерстве владения клинком, сколько в её положении. Однако, те кто поддаются ей, оказывают Марии Ивановне медвежью услугу. Ведь вне зависимости от стихии ей не миновать кадетского корпуса и службы в армии. Такова княжья доля. А противник, как известно, двойки не ставит.

— Вскоре княжна пройдёт инициацию, и станет полноценной одарённой. Причём, судя по достижениями её родителей, не бесталанной, и соответствующие плетения выправят положение.

— Только первое плетение она сможет использовать в лучшем случае месяца через три после инициации, а если её дар будет соответствовать стандартам, так на это понадобится и вовсе полгода. И потом, в будущем ей ведь придётся сходиться с такими же одарёнными, и как бы опять всё не свелось к банальному владению клинком. И наконец, воспитанникам корпуса, как и студентам, разрешены поединки без использования дара. А Мария Ивановна имеет довольно вспыльчивый характер.

— Понятно. И Эльвира Анатольевна желает, чтобы я её встряхнул?

— Совершенно верно.

— И отчего же эта честь доверена именно мне?

— Она полагает, что, вы не станете делать скидок на её пол и титул. А так же, считает вас самым талантливым фехтовальщиком гимназии. Правда, при этом не признаёт своим учеником.

— Отчего же, матушка конечно учила меня, но многое я почерпнул именно от Эльвиры Анатольевны.

— Она думает, что для этого вы были слишком редким гостем на её уроках.

Ну что тут сказать, я редко посещал отнюдь не только её уроки, но не жаловал и остальные предметы, что не мешало мне по ним преуспевать. Просто то, на что у других уходили месяцы тренировок, я постигал всего лишь за несколько занятий.

Сначала запоминал с первого показа, а затем самостоятельно делал несколько повторений, закрепляя навык. Потом была ещё и практика, спасибо моим походам за стены гимназии и частым потасовкам с уличными ватагами подростков. Конечно поначалу ни о каких шпагах или саблях там не было и речи, но кто мешает использовать в их качестве палку.

Дальше больше и у меня появилась трость-шпага в форме всё той же палки, с отстреливающимися ножнами. И таки да, применять её доводилось. Ночные улицы окраин Воронежа полны неприятных сюрпризов, а прирезать там могут и за пару сапог. Ну вот такие тут простые нравы.

Раскланявшись с Ивановым, я поспешил в трапезную, чтобы не остаться голодным. Соседи по столу уже привыкли к моему систематическому отсутствию, а потому не стесняясь уминали дополнительную порцию. Трудно их в этом винить. Ну не выбрасывать же, в самом-то деле.