Гончаров - Владимир Мельник

Лишь после 14 декабря 1825 года, когда правительство Николая I стало преследовать масонские ложи в России, все масоны в Симбирске, как отметил в своих воспоминаниях Гончаров, «пошили себе мундиры; недавние атеисты являлись в торжественные дни на молебствия в собор… «Крестный» мой… под ферулой прежнего страха, тоже вторил другим». Однако никто из советских и позднейших биографов Гончарова не упоминает о том, что Трегубов в конце жизни сильно изменился. Известно, что, будучи тяжело больным и приближаясь к преждевременной смерти, крестный отец Гончарова сознавал свое положение как наказание за грех. Он резко меняет свое отношение к церкви. Один из первых биографов Гончарова Е. Ляцкий в своей книге пишет: «Перед смертью… этот масон и вольнодумец в Екатерининском вкусе, раскаялся и, как передает г. Потанин со слов племянника Ивана Александровича, «говел всю Страстную неделю, лакеи таскали его, безногого, к заутрене, к обедне, к вечерне и, главное, непременно к заутрене»…»[45]

Кроме семейного воспитания, Гончаров получил в Симбирске и азы образования. За Волгой, в селе Репьевка, которое ныне сокрыто под водами огромного водохранилища, существовал пансион «для местных дворян».[46] Его содержала Екатерина Павловна Хованская, дочь соратника Суворова — П. И. Ивашева и сестра декабриста В. П. Ивашева. Здесь Гончарова воспитывал три года (1820–1822) священник Федор Степанович Троицкий, образ которого, скорее всего, представлен в романе «Обрыв». Это был воспитанник казанской академии, человек просвещенный и, можно думать, широко образованный.[47] Помимо немецкого и французского языков, маленький Гончаров изучал в пансионе, между прочим, Закон Божий и Священную историю. Гончаров вспоминает о своём пансионе в романе «Обрыв», где рассказывается, что маленький Райский учился в школе, вроде пансиона, откуда иногда приезжал домой. Женат Ф. С. Троицкий был на лютеранке, перешедшей в православие. А в романе «Обрыв», может быть, не случайно священника герои зовут непривычно: по имени-отчеству (Николай Иванович), да и в круг чтения этого батюшки входят такие мыслители, как Спиноза, Вольтер, Фейербах… Может быть, на этот раз следует поверить сбивчивым и не всегда правдивым воспоминаниям писателя Г. Н. Потанина, который подчеркивает некоторую светскость в образе отца Федора: «Почтенный протоиерей… был весьма замечательный человек; он кончил курс в академии и присватался к местной гувернантке Лицман; та приняла Православие и превратилась в попадью, а он после посвящения получил место попа в родное село Архангельское и, точно в знак благодарности, принял от жены фамилию Лицман… В доме Гончаровых я часто видел протоиерея Троицкого, уже стариком, но и тогда он был красавец и щеголь, одевался в бархат, имел приятный голос, живо, увлекательно говорил, а от братии своей попов отличался особенно изящными манерами и умел держать себя корректно… В доме Гончаровых протоиерей Троицкий был такая почетная личность, что его встречали как архиерея».[48]

Вот такой несколько европеизированный батюшка воспитывал в детстве Гончарова. В его библиотеке нашел маленький Ваня Гончаров всю «классику» описания известных путешествий: Кука,[49] Крашенинникова[50] в Камчатку, Мунго-Парка[51] в Африку, а также исторические книги Миллота[52], Карамзина, Голикова,[53] тут же Расина, Тасса, Вольтера, Руссо, Стерна, Радклиф,[54] Ломоносова, Державина.

Как же получилось, что «цивилизатор» Гончаров, вращавшийся в либеральной среде, давно утратившей религиозный инстинкт, до конца жизни остался христианином, тихо, обязательно и смиренно посещающим храм и церковную службу? Ответ нужно искать в Симбирске. В городке сложилась своя религиозная атмосфера. Уже в 1648 году, когда был основан Симбирск, в нем было 18 церквей и 3 часовни.[55] В начале 1832 года в Симбирской губернии было уже 603 приходские церкви.[56] В 1698 году был основан Покровский мужской монастырь.[57] Одновременно с Симбирским кремлем начал строиться Спасский женский монастырь, располагавшийся в нескольких стах метрах от дома Гончаровых.

Симбирск относился к тем благодатным местам, в которых не иссякало народное благочестие. Недаром здесь одновременно с Гончаровым возрастал на примерах этого благочестия известный «Серафимов служка» Николай Александрович Мотовилов, который был старше Ивана Александровича всего на три года. Как и во всяком городе, существовали в Симбирске свои святыни и легенды, которые были, конечно, известны в религиозной семье Гончаровых. О чудесном явлении иконы святого Николая Угодника в селе Промзино знали все симбиряне, да и не только симбиряне, но и жители соседних губерний. Почитание «Николиной горы» зародилось издавна и продолжается до сих пор. Явление этой иконы предание связывает с защитой села Промзина-Городища от набега кубанских татар в XVI веке. В 1552 году к Промзину подошли полчища кубанских татар и приготовились к переправе через реку Суру. Небольшой гарнизон Городища ожидал неминуемой гибели. Но внезапно нападавшие остановились. Один из сторожевых воинов, знавший татарский язык, переправился через Суру в стан кубанцев. «Что стоите вы здесь вот уже столько времени?» Ему отвечали: «Разве ты не видишь, какой ужас перед нами? Вокруг нас непроницаемая мгла, среди которой на горе, в необыкновенном сиянии стоит какой-то величественный старец с изображением вашего храма в одной руке и с мечом в другой. Рядом с ним на коне, со смертоносным копьем еще какой-то грозный юноша, готовый ринуться на нас тотчас, как только мы осмелимся сделать хоть шаг вперед… Мы желали бы возвратиться скорее домой, но сзади нас такой дремучий лес, которым мы как будто и не шли сюда. Наверно, за землю вашу вступился сам Бог ваш и грозит нам своим мечом». Взглянул воин на Белую гору и увидел на ней величественного старца и рядом с ним грозного юношу-воина. В них он узнал святого Николая Чудотворца и святого Георгия Победоносца. Воин показал татарам обратный путь, и они обратились в бегство, а сам он возвратился в Городище и рассказал о всем виденном. Жители поспешили на Белую гору, а во главе их поехал воин, говоривший с кубанцами. На вершине горы конь вдруг споткнулся и пал передними ногами на колени. Оказалось, что он стоит на коленях перед иконой Святого Николая Чудотворца, скрытой в земле. Народ с благоговением поднял икону. Икона эта существует и доныне. В гончаровские времена она хранилась в селе Промзине и пользовалась особенным уважением у старообрядцев.[58] Легенду о «Николиной горе» маленький Ваня Гончаров, конечно, слышал. Были и в самом Симбирске чудотворные иконы (прежде всего образ Смоленской Божией Матери), которые, без сомнения, почитала мать писателя.[59] Почитание Смоленской Божией Матери в доме Гончаровых, между прочим, отразится и в романе «Обломов». Но главной «религиозной достопримечательностью» Симбирска был Андрей Ильич Огородников.