Турнир - Роман Глушков

Обезвреживание бомбы… Я бы весьма удивился, если бы кто-то из стражей изолятора взял на себя эту смертельно опасную работу. Но, как, впрочем, и ожидалось, героев среди них не нашлось. Узрев ведущий обратный отсчет таймер и внушительное количество навешанной на смертника взрывчатки, охранники в ужасе переглянулись, попятились, почти в один голос выкрикнули «O, holy shit!» и, не сговариваясь, рванули наутек. Но не прочь с завода, а обратно, к корпусам. Туда, где находились их товарищи, которые еще не ведали о нависшей над ними угрозе. И которых эта парочка сочла своим долгом о ней предупредить.

Возможно, пьяный Саймон и сознавал, в какое страшное оружие мы его превратили. Но его замутненный водкой рассудок отреагировал на бегство собратьев вполне естественно – заставил Саймона броситься следом за ними. Однако, если ходить в таком состоянии он еще мог, то спринтерские рывки были ему уже противопоказаны. Пробежав несколько шагов, «камикадзе» споткнулся и упал, треснувшись лицом об асфальт. После чего так и остался лежать ничком, видимо, потеряв от удара сознание.

Срочная эвакуация с рыбозавода касалась только охранников. И немудрено: часики неумолимо тикали, и вывести отсюда узников представлялось уже невыполнимой задачей. Поэтому при грядущем взрыве они должны были погибнуть. Что никого особо не волновало, ведь их и так оставили в живых лишь из сострадания. А теперь и оно было забыто. Напуганные охранники в панике выскакивали из корпусов, перепрыгивали через забор и стремглав улепетывали в лес, дабы успеть отбежать подальше, прежде чем все здесь взлетит на воздух.

– Вперед! – скомандовал я группе, когда последний из беглецов перемахнул через ограждение. Следовало понимать, что на территории завода больше не осталось врагов, и нам не придется тратить на них патроны.

Мы вскочили на ноги и, пригнувшись, поспешили к заводским воротам. На все про все у нас было не более пяти минут. Так что пришлось забыть о конспирации и действовать в лучших традициях штурмовиков-спецназовцев: стремительно и беспощадно.

Ах да, я ведь запамятовал о самом главном – о взрыве, которого так испугались охранники и который должен был вот-вот прогреметь!.. По крайней мере, так они думали. В действительности же никакой взрыв им и рыбозаводу не угрожал. Ну разве что они сами, убегая, забыли выключить газ или бросили тлеющий окурок возле бочки с бензином.

Хвала Голливуду и обожающим смаковать акты насилия телерепортерам: сегодня нет нужды объяснять простым американцам, и не только им, как выглядят взрывные устройства террористов-камикадзе. Даже обычная домохозяйка или подросток могут во всех подробностях описать вам «пояс шахида», даже не глядя на него. А если они вдруг увидят эту штуковину воочию, то сразу же поднимут тревогу и бросятся бежать.

У нас имелось достаточно взрывчатки, чтобы соорудить настоящий пояс смертника. Да только зачем он нам сдался, если мы могли обойтись без взрыва, стрельбы и смертоубийств? Напилив в лесу три десятка ровных одинаковых палок длиной около тридцати сантиметров каждая, мы обмотали их коричневым скотчем и прикрепили к ним отдельные провода, после чего они стали похожи на динамитные шашки. Затем мы рассовали их в разгрузочный жилет, а другие концы проводов подцепили к настоящему таймеру-взрывателю, который закрепили на самом видном месте. Под ним для полного правдоподобия и отвода глаз повесили несколько электронных штучек из запасов Крупье – реле, клеммную коробку и еще какую-то ерунду, – и тоже соединили их проводами. На вид вышло довольно грозное и сложное устройство, хотя единственной функционирующей деталью в нем был лишь вышеназванный таймер.

Чтобы пьяный «камикадзе» не испортил раньше времени нашу бутафорию, его руки оставили связанными. А чтобы она стала сюрпризом для охранников, Саймона вдобавок нарядили в плащ-накидку. И, запустив на таймере обратный отсчет, отправили на дело. С которым он справился просто превосходно. И без малейших усилий со своей стороны очистил нам рыбозавод от противника гораздо быстрее и гуманнее, чем если бы мы брали тот штурмом.

– Негоже оставлять этим олухам столько ценного добра! – пояснил Крупье, срезая с лежащего в отключке Саймона обнулившийся таймер и прочую электронику. – Для них оно – мусор, а нам так или иначе еще пригодится.

– Поторопись! – крикнул я ему, не сбавляя хода. – И как закончишь, сразу вызывай сюда Ширу!

Капитан показал мне большой палец – дескать, вас понял! – и продолжил «разряжать» псевдобомбу. А мы, не снижая шага, направились прямиком к сырьевому складу. Туда, где, по словам Саймона, жители Паркдейла держали своих якшавшихся с нечистью, оскверненных сограждан.

Изолятор был оборудован довольно просто. На складе имелась дюжина бассейнов для живой рыбы. Выкачав из них воду, инквизиторы поместили туда узников и сверху перекрыли резервуары железными решетками. На прогулки этих бедолаг вряд ли выводили, а кормили, просовывая еду сквозь прутья решеток. Несмотря на неприглядные условия содержания, в «камерах» было относительно чисто – судя по всему, все экскременты регулярно смывались из шлангов в сливные отверстия бассейнов.

В каждом из них сидело по пять или шесть человек. Мужчины, женщины и дети были, естественно, разделены. Мы не считали, но по беглым прикидкам всего в изоляторе находилось около полусотни «зараженных». На наш взгляд – совершенно обычных людей, но сами они явно считали иначе, воспринимая себя и своих сокамерников в облике монстров. Я понял это, когда ни один из них не запрыгал при виде нас от радости и не стал умолять освободить его. Наоборот, узники таращились на нас из-за решеток с таким ужасом, что мне даже захотелось перед ними извиниться. За то, что мы посмели вероломно сюда ворваться и напугали их.

– Прикажете открыть камеры, полковник? – осведомился у меня шейх, с опаской глядя на угрюмо помалкивающих арестантов.

– Вот еще! – бросил я в ответ. – Зачем нам освобождать этих людей? Да они же сразу набросятся на нас, чтобы поквитаться с нами за то, что мы якобы осквернили их чистые, непорочные души! Нет уж, пускай торчат здесь столько, сколько отмеряно им судьбой. А я выступать в ее роли категорически отказываюсь.

Крайняя камера была, однако, не такая, как прочие. В ней сидел всего-навсего один человек – молодой рослый негр в полевой армейской форме. С виду он ничем не отличался от своих товарищей по несчастью, но тем не менее его реакция на наше появление оказалась иной. Заметив нас, громила несколько секунд растерянно хлопал глазами, но потом запрыгал, замахал руками и радостно закричал:

– Эй! Эй вы, парни! Вы ведь солдаты, да?! Точно солдаты, я же вижу! Эй, я свой! – И, выделив меня из нашей группы как старшего по возрасту, заговорил уже со мной: – Виноват, не знаю, вашего звания, сэр, но прошу, выслушайте меня! Я – сержант Эндрю Фуллер! Морская пехота, Первая дивизия, Пятый полк! Эти люди незаконно удерживают меня здесь почти полтора месяца! Помогите мне выбраться отсюда, сэр! Весь мой отряд, похоже, погиб! И я бы тоже погиб, но меня зачем-то оставили в живых…

Отчасти верное наблюдение – будь мы американцами, он и впрямь мог бы называть нас братьями по оружию. Когда мы носили гражданскую одежду, у нас без труда получалось выдавать себя за кого угодно. Но в камуфлированных охотничьих штанах и бушлатах нашу военную выправку было не скрыть от наметанного солдатского глаза.