Принцесса ждет - Мэг Кэбот

– Это ужасно, – согласилась я. – А теперь можно я закончу свой разговор с Майклом?

– Ты даже не спросила, как они изобразили меня, – возмутилась Лилли, – твоего самого лучшего и верного друга.

– Как они изобразили тебя, Лилли? – спросила я, поглядывая на большие резные часы на большой резной мраморной каминной полке над большим камином в моей спальне. – Только рассказывай быстрее, а то ровно через семь часов мне предстоит завтрак, а потом конная прогулка с членами Королевского конного клуба.

– Они представили все так, словно я совсем не поддержала тебя, когда узнала про твое королевское происхождение, – практически прокричала в трубку Лилли. – Словно когда ты сделала ту дурацкую стрижку, я дразнила тебя недалекой стилягой!

– Ну, – сказала я, ожидая, когда же Лилли дойдет до сути своей тирады.

Потому что на самом деле Лилли и впрямь не особо одобряла тогда мою стрижку и принадлежность к королевской фамилии. Но оказалось, что это и есть суть ее выступления.

– Никогда я не осуждала твое королевское происхождение! – заорала она в трубку так, что я испугалась за свои барабанные перепонки и отвела трубку в сторону. – Да я во всей этой истории была твоим самым верным и надежным другом!

Это было настолько откровенной неправдой, что я даже подумала, что Лилли шутит, и начала смеяться. Но по тому, что она встретила мой смех ледяным молчанием, я поняла, что она сказала это на полном серьезе. Очевидно, Лилли обладает избирательным типом памяти, когда помнишь все свои хорошие дела и забываешь неприглядные. Как политики.

Ведь если бы Лилли на самом деле поддержала меня тогда, я бы ни за что не подружилась с Тиной Хаким Баба. Я стала подсаживаться к ней за столик в кафе в октябре только потому, что Лилли не разговаривала со мной из-за того, что я оказалась принцессой.

– Я искренне надеюсь, Миа, что твой смех вызван исключительно тем, что ты не можешь поверить, как можно было так все переврать и выставить меня не самым лучшим другом. Я знаю, что у нас в отношениях были свои подъемы и спады, но если я порой и обходилась с тобой сурово, то только потому, что считала, что ты предаешь саму себя.

– М-мм, – сказала я.

– Я собираюсь написать письмо, – продолжала Лилли, – на студию, где снимали этот злобный пасквиль, и потребовать письменных извинений. И если они мне их не представят – я подам на них в суд. И мне плевать, если надо, я дойду до Верховного Суда. Эти голливудчики думают, что могут снимать всякую туфту, а зрители все радостно проглотят. Может, с остальными этот фокус и пройдет, но я лично собираюсь бороться за более правдивое изображение реальных людей и событий. Меня этому человеку так просто не заткнуть!

Я спросила у Лилли, какому это человеку, думая, что она имеет в виду продюсера или директора, но она только повторяла: «Человеку! Человеку!», словно я умственно неполноценная.

Потом трубку снова взял Майкл и объяснил, что «человек» – это фигуральное выражение, и подобно тому, как фрейдисты во всем винят «мать», так блюзовые музыканты все беды списывают на некоего «человека». Майкл рассказал, что традиционно «человек» считается обязательно белым, преуспевающим мужчиной среднего возраста, обладающим большой властью.

Мы еще обсудили, не назвать ли группу Майкла «Человек», но потом отмели эту идею на том основании, что здесь прослеживается также некий женоненавистнический подтекст.

Семь дней до того, как я снова смогу оказаться в руках Майкла. Ах, те часы пролетят, как на крыльях!

Потом я поняла – описание «человека» как нельзя более точно подходит моему папочке! Хотя я сомневаюсь, что блюзовые музыканты имели в виду именно принца Дженовии. Насколько я знаю, папа даже ни разу не бывал в Мемфисе.

8.00–12.00

Королевский симфонический концертный зал.

Когда кажется, что может быть, ну может быть, наконец, дела начинают идти на лад, кто-нибудь обязательно все испортит.

И как всегда, это была бабушка.

Думаю, она догадалась, что я опять всю ночь болтала с Майклом по телефону, судя по моему сонному виду. Поэтому сегодня утром, аккурат между моей верховой прогулкой с Обществом любителей конного спорта и встречей с Обществом обустройства пляжей Дженовии, бабушка усадила меня перед собой и прочитала лекцию. На этот раз не о социально приемлемых подарках мальчикам на день рождения. Сегодня лекция была о правильном выборе.

– Замечательно и прекрасно, Амелия, – начала она, – что тебе нравится этот мальчик.

– Ну еще бы! – вскричала я с праведным возмущением. – Учитывая, что ты его даже не видела никогда! И вообще, что ты знаешь о Майкле? Да ничего!

Бабушка недобро взглянула на меня.

– И тем не менее, – продолжила она, – я считаю неразумным допускать, чтобы твое увлечение этим Майклом застило тебе глаза, не позволяя разглядеть более подходящего супруга, как, например…

Я перебила бабушку и сказала, что если она сейчас назовет имя принца Уильяма, то я спрыгну с моста Девственниц.

На что бабушка сказала, что не надо казаться смешнее, чем я есть, и что я все равно никогда не смогу выйти замуж за принца Уильяма хотя бы потому, что он принадлежит к англиканской церкви. Однако есть и другие гораздо более подходящие романтические партнеры для принцессы королевского дома Ренальдо, чем этот Майкл. И бабушка сказала, что не допустит, чтобы я упустила возможность познакомиться с другими молодыми людьми только потому, что воображаю, что влюблена в Майкла. Она заверила меня, что если бы обстоятельства сложились наоборот, и Майкл оказался бы наследником трона и значительного состояния, то вряд ли он был бы столь же верным мне, как я ему сейчас.

Я категорически не согласилась с такой оценкой характера Майкла. Я сообщила бабушке, что если бы она потрудилась познакомиться с Майклом, то она поняла бы, что он всегда и во всем – и когда был главным редактором ныне закрытого журнала «Крэкхэд», и когда стал исполнять функции казначея компьютерного клуба – демонстрировал исключительную честность и преданность. И еще я объяснила ей, как можно терпеливее, что мне больно слышать, как она негативно отзывается о человеке, которому я отдала свое сердце.

– В том-то и дело, Амелия, – бабушка выкатила свои и без того страшные глаза, – ты слишком юна, чтобы отдавать свое сердце кому бы то ни было. Я думаю, с твоей стороны очень глупо в четырнадцать лет решать, с кем ты проведешь всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, это не кто-то очень, очень особенный. Кто-нибудь, кого мы с папой знаем. Причем, очень хорошо знаем. Кто-то, кто, быть может, кажется немного незрелым, но кому просто нужна подходящая женщина, чтобы угомониться. Девочки взрослеют намного быстрее юношей, Амелия…

Я перебила бабушку, заявив, что мне через четыре месяца уже исполнится пятнадцать, а Джульетта вышла замуж за Ромео в четырнадцать. На что бабушка ответила: