Час Пандоры - Джон Дж Нэнс

– Сколько времени должен продолжаться карантин?

Цайтнер начал судорожно подсчитывать.

– Мы не знаем. Может быть, до пяти дней, возможно, больше. Все, кто не заболеют, не представляют никакой угрозы.

– И последний вопрос, герр Цайтнер, – начал канцлер после продолжительного молчания. – Раз уж вы так преисполнились решимости вернуть самолет, полный пассажиров, зараженных опасным вирусом, на землю Германии – и судя по всему, вы в этом преуспели, – следовательно, вы уже договорились о формальностях карантина для почти трехсот человек, и они должны быть не менее суровы, чем в случае воздействия биологического оружия. И, разумеется, вы уже создали команду по установлению связи, по управлению и контролю за режимом карантина, командный пост, службы связи с прессой, радио и телевидением, чтобы справиться с реакцией остальных стран и семей тех, кто попал в изоляцию. А также оповестили все структуры нашего правительства, которым придется иметь дело с дипломатическими, юридическими, финансовыми, компьютерными, военными и национальными последствиями? Вы, должно быть, уже обо всем позаботились, а? Герр Цайтнер? – Канцлер выдавил из себя фальшивый смешок и обреченно махнул правой рукой. – И зачем только вы вернули их назад? Это был неразумный поступок. – Канцлер склонил голову к плечу и уставился на Хорста Цайтнера, у которого все внутри умерло. – Итак, герр Цайтнер? Все готово?

Тот постарался говорить с чувством собственного достоинства, но голос прозвучал, как сдавленное кряканье.

– Нет, господин канцлер, еще нет. Не хватило времени.

Канцлер медленно кивнул, словно учитель, выслушивающий по многу раз один и тот же ответ от нерадивых учеников. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух, поднялся на ноги, уперевшись взглядом в стол, потом поднял глаза и посмотрел на Цайтнера с выражением глубокого неодобрения.

– Понятно, – произнес он. – Судя по всему, нам предстоит как следует поработать в оставшиеся несколько минут, пока этот крылатый вариант ящика Пандоры не свалился к нам на колени. – Канцлер повернулся к министру иностранных дел и указал на телефон. – Господин министр, прошу вас, пойдемте со мной в мой кабинет. Нам необходимо связаться с послом Соединенных Штатов. – Канцлер театральным жестом начал собирать какие-то бумаги со стола, намеренно позволяя молчанию произвести впечатление на присутствующих. Это было обычное действие, но необыкновенно эффективное. Вдруг его голова резко дернулась назад, глаза нашли в толпе Цайтнера, и он снова обратился к министру иностранных дел: – Мы принесем американцам глубокие извинения.

Министр кивнул, канцлер повернулся и вышел. И тут Цайтнер осознал, что все это время не дышал.

Он наконец выдохнул, чувствуя головокружение. Ему досталось выше головы.

* * *

Бавария

В контрольной комнате без окон «Исследовательских лабораторий Гауптмана» директор лаборатории сидел перед множеством мигающих телевизионных мониторов, передающих изображение пустых комнат. Ему не было нужды смотреть. В соседних изолированных помещениях двое из служащих – его коллеги – умерли страшной смертью, а он солгал о ее причине.

Ужасный телефонный разговор с президентом компании в Берлине двадцать четыре часа назад не переставая прокручивался у него в голове.

Пока фирма решила продолжать все так же лгать. Официальная версия – грипп.

– Грипп? – почти закричал он.

Вирус вызывает учащенное сердцебиение, высокую температуру, невероятную боль, тошноту, быструю потерю ориентации, истерику и панику, похожую на параноидальный бред, вероятно сопровождающийся галлюцинациями. Рольф Бронхман, второй заразившийся сотрудник, дал им подробный отчет.

– Это становится психоактивным и действует на мозг, происходит изменение личности. Ни один грипп такого не дает!

Но приказ из Берлина был суровым и определенным. Никто вне фирмы «Гауптман» не должен ничего знать, пока еще все можно держать под контролем.

Директор снова положил руку на телефонную трубку. Он знал номер правительственного чиновника в Бонне и понимал, что этот звонок положит конец его карьере.

Эта дилемма сводила его с ума.

Борт рейса 66 –

пятница, 22 декабря – 18.20 (17.20 Z)

Бренда Хопкинс поправила кислородную маску на лице Эрнста Хелмса и подняла глаза на врача из Швейцарии, похлопавшего ее по плечу. Он уже несколько раз повторил, что они больше ничего сделать не могут. Сердцебиение стабилизировалось насколько возможно.

– Как вы думаете, когда мы приземлимся? – спросил врач.

– Я… я полагаю, через тридцать минут, – Бренда кивком указала на Хелмса. – Он сможет продержаться?

Медик посмотрел вдоль прохода между креслами, прежде чем ответить, стараясь не встретиться с девушкой взглядом.

– Может быть, – ответил он, не желая обескураживать ее.

* * *

В то же самое время Рейчел Шервуд шла следом за стюардессой вверх по трапу, ведущему на верхнюю палубу, к маленькой двери в кабину пилотов. Стюардесса дважды постучала, открыла дверь, представила Рейчел, и Джеймс Холлэнд пригласил ее сесть на откидное сиденье, расположенное позади центральной панели, разделяющей кресла пилотов.

Дик Робб назвался первым пилотом и пожал молодой женщине руку, позволив себе открыто разглядывать ее грудь секунду-другую, прежде чем посмотреть ей в глаза. Она уже повернула голову к Холлэнду и не заметила интереса Робба, так что он вернулся к приборам. Холлэнд привел в движение свое кресло, чтобы немного развернуться и видеть собеседницу.

– Мисс Шервуд, меня зовут Джеймс Холлэнд. Рад познакомиться с вами.

Перед ней был тот самый красавец-пилот, которого она заметила в аэропорту. Помощник посла протянула руку, и он аккуратно пожал ее. Тепло его могучей ладони окутало ее всю, пока глубокие синие глаза смотрели на нее, разжигая внутри ее существа трепет чувств, удививших Рейчел. «Что-то в нем есть такое – нечто очень возбуждающе-чувственное, – подумала она, – хотя вид у него печальный».

Та же волна дрожи, что пробежала у нее по спине во Франкфурте, возникла снова, но уже с силой цунами. Рейчел откашлялась, обеспокоенная тем, что голос помощника посла Соединенных Штатов будет звучать, как у легкомысленной девчонки.

Глядя прямо на Холлэнда, не способная отвести взгляда, она объяснила, что беспокоит ее босса.

– Нет, самолет никто не угоняет, – заверил ее Джеймс. – Но раз вы, ребята, из Государственного департамента, позвольте мне задать вопрос вам. Разве не возникает большая дипломатическая проблема, если иностранное государство фактически приказывает американскому авиалайнеру, полному американских граждан, вернуться и подвергнуться карантину?

Рейчел на мгновение замерла. А что в этом предложении делает слово «карантин»? Холлэнд объявил всем по трансляции, что они возвращаются во Франкфурт для того, чтобы сердечнику оказали более квалифицированную помощь.