Очкарик - Семён Афанасьев

Каждую монету гном предварительно и тщательно взвешивал, с точностью до одной десятой золотника, на специальных весах с маленькими гирьками. Кстати, судя по лицу хумана, тот вообще не был удивлён происходящим. Словно таким вот образом считал деньги и металл с гномами далеко не первый раз.

После взвешивания, Бруно аккуратно проверял пробу в монете на пробирном камне. Вообще-то, если бы не человек, лично ему с приближением к двум сотым хватило бы и беглого взгляда: золото, предназначенное для дележки, было частично эльфийским, а частично человеческим. Стало быть, насквозь понятным и без сюрпризов.

Но когда работаешь с хуманом, всё надо делать так, чтоб у того и тени подозрения не зародилось, будто гномы могут обмануть.

Убить — могут, легко. А если будет специальный приказ, то и не просто убить… тоже легко. Либо — если есть какая-то личная вражда.

Но обманывать при сделках — пф-ф-ф. Честь гномьего короля — самая твёрдая валюта под Солнцем. Она должна быть вне подозрений.

— Меня радуют твоя точность и обстоятельность в работе, — доброжелательно улыбнулся человек, спокойно наблюдая за происходящим. Словно мог видеть мысли гнома. — Если не секрет, а что у тебя за пробирный камень? Где берёте?

Бруно на мгновение оторвался от взвешивания:

— Ты и в этом понимаешь?! — он был искренне удивлен.

Человек явно был солдатом, а не мастеровым; видно же по повадкам. Сколько обычно мозгов имеет солдат хуманов, гному рассказывать не нужно. Впрочем, именно этот, в странной одежде, похоже, от большинства соплеменников весьма отличался. Видимо, и вправду был магом.

— Ну ты же сейчас взвешиваешь каждую монету, — теперь удивился уже хуман. — Золото идёт двух типов, потому что из двух разных источников. Процентное содержание наверняка в каждом типе монет разное. Плюс — ты ведёшь запись. Твоего письма я не понимаю, но вижу два столбика, — человек кивнул на клочок пергамента, на котором Бруно маленьким угольком действительно записывал вес и пробу каждой монеты. — Значит, в левом столбце пишешь вес монеты, а в правом — содержание в ней золота.

— А почему не наоборот? — гном искренне заинтересовался ходом мыслей своего импровизированного делового партнера. — Ты нашего письма не понимаешь, сам только что сказал? А то я ведь и в правом столбце вес монеты писать могу?

У него уже зародились некоторые мысли, кем именно мог быть странный хуман.

— А у тебя в левом столбце одинаковые по большей части значки идут, — хохотнул человек. — Вес монеты, выходящей с монетного двора, как правило одинаковый. Ну-у-у, по крайней мере, должен быть одинаковым. Если монета весит больше, её на специальных войлочных кругах зачищают, снимая лишнее; эти войлочные круги потом сжигают, а металл…

— Давай, давай, расскажи мне. Как золото с волоса снимать. — Недовольно перебил Бруно, возвращаясь к своему занятию. — А то ж я в лесу родился, пню молился. И человек меня теперь учить будет.

— Если же она до стандарта не дотягивает, то подлежит выбраковке. — Абсолютно спокойно, всё так же улыбаясь, продолжил хуман. — Я ведь не учу, просто делюсь с опытным, м-м-м разумным. Может, услышу от тебя в ответ что-то, чего раньше не знал? А вот процентное содержание золота от партии к партии, к сожалению, может различаться. Ну, я лично ничего не утверждаю. Это просто мой собственный опыт и то, что я знаю о чеканке монеты, говорят именно так.

Хорошо, что не стали воевать, подумал про себя Бруно. Хуман в одежде явно с гномьей мануфактуры, о которой в отряде никто ничего не знает, да ещё имеющий доступ к их монетному двору — явно не простой солдафон. За таким и вправду кто-то следом идти может, исчезни он вдруг в зоне ответственности бивака.

Вслух же гном сказал:

— Всё правильно говоришь. Так и делаю. Ну и торопиться нам некуда, а золото счёт любит. Особенно с незнакомыми партнерами.

— Ничего не имею против! — мгновенно оговорился человек. — Слушай, и раз уж такая оказия… Ты же уже понял, о чём попрошу? У тебя однозначно есть способ снять магические метки с эльфийского золота. Сколько возьмёшь за дополнительную услугу?

Видимо, какой-то очень узкий прикладной маг, подумалось гному в этот момент. Что-нибудь боевое, раз и по степи пёхом спокойно шляется, и кое в чём понимает. Значит, что-то очень определённое по профилю умеет, а во всём остальном — дуб дубом. Раз самому метки снять не под силу.

— Три десятых от твоей очищенной доли, и я не торгуюсь, — твердо высказал условия начальник гномьего бивака, именно подобной просьбы почему-то ожидавший. — Взамен, могу камни по хорошей цене выкупить. — Добавил он, подумав чуток. — Ты их всё равно здесь, в Пограничье, никуда не простроишь. По нормальной цене точно не пристроишь. А я тебе по бирже уплачу.

— А как ты узнаешь нынешнюю биржевую цену?! — искренне заинтересовался пятнистый (как его про себя прозвал Бруно).

— Дурак, что ли? Она раз в три месяца по камням! Новой ещё не было, а последние котировки у меня есть, — недовольно проворчал гном, похлопав себя по нагрудному кармашку.

Кажется, его только что хотели незатейливо проверить на честность.

— Годится, — пожал плечами человек. — Ну что, я тогда потрошу…? — он указал взглядом на эльфийские и хуманские магические амулеты, состоявшие из металла и камней. О-о-о, палладий, — присвистнул он, обнаружив на подложке материал в виде родного брата широко известной в мире платины. — Слушай, а вы его по платине или по золоту ценой считаете? А то мне разные варианты видеть доводилось, он всё же не платина. Хотя с ней и из одной группы.

— У нас иным именем зовётся, — по инерции сварливо ответил гном. — А так, по платине считаем, конечно. Он же ей прямая родня.

Кажется, Бруно только зауважал человеческого некроманта на волос больше. Насчёт некроманта, правда, это было пока только предположение. Но в исполнении умудрённого годами службы полусотника и оно было совсем не лишено оснований.

Aсем сидела на камне, как и было приказано.

Ну, то есть, как приказано. Понятно, что у человека не было прямой власти над ней — но в таких обстоятельствах, если они составляли единый отряд, кто-то должен считаться главным. Пусть и в каждой конкретной ситуации.

Она с растущим удивлением наблюдала, как человек отозвал дальше в степь командира гномьего отряда, после чего о чём-то с ним достаточно долго разговаривал.

Это настораживало. Не может у нормального разумного быть знакомых среди гномьих карателей. А если они даже знакомы между собой не были, но вполне мирный разговор имел место — значит, хуман был далеко не так прост, как старался казаться.

Значит, были у него какие-то дела с гномами, о которых он ей просто не сказал? Странно…

Как же так? Он же её своими руками спас. Даже собственного соплеменника, вон, убил. Чисто умозрительно: ну какие дела у него могут быть с бессердечными наемниками?

Орчанка чувствовала себя обманутой. Недосказанность со стороны человека жгла ей сердце и требовала немедленного выяснения. К сожалению, общая обстановка к этому не располагала: хотя её демонстративно никто и не трогал, но потенциальная угроза была налицо.