Книга Странных Новых Вещей - Мишель Фейбер

— Как попадем на Оазис — воды у вас будет хоть отбавляй, — сказал Северин, — а вот прямо сейчас вам надо бы попить.

Питеру вручили бутылку с выдвижным носиком. Он сделал большой глоток, а через десять секунд потерял сознание.

Питер оправился от Скачка не так скоро, как ему хотелось бы. Он предпочел бы на удивление остальным распрямиться, точно боксер, которого на миг лишили равновесия. Но остальные быстренько стряхнули с себя последствия Скачка и были заняты каждый своим делом, а он беспомощно валялся в койке, изредка умудряясь хлебнуть воды. Перед стартом Питера предупреждали, что он будет чувствовать себя так, словно его разобрали на части, а потом собрали снова, — это, разумеется, не самое научное объяснение сути Скачка, но именно такие ощущения он сейчас испытывал.

Так прошел вечер... впрочем, нет, это выражение не имеет никакого смысла, не так ли? Какой может быть вечер, какая ночь, какое утро? В затемненной комнате, куда Би-Джи с Северином сгрузили Питера после помывки, он время от времени выбирался из дремотной одури и смотрел на часы. Цифры были только символами. Отсчет реального времени возобновится лишь тогда, когда его ноги ступят на твердую почву, над которой восходит и садится солнце.

Как только они прилетят на Оазис, у него появится средство, чтобы отправить сообщение Беатрис. «Я буду писать тебе каждый день, — обещал он, — каждый божий день!» Он попытался представить, что она может делать вот прямо сейчас, как она одета, сколола ли волосы, а может, распустила и они струятся по плечам. Так вот для чего ему часы! — догадался Питер, они ничего не могут сказать полезного в его собственной ситуации, но благодаря им он может вообразить, что Беатрис существует в одной с ним реальности.

Он снова взглянул на циферблат. В Англии сейчас два часа сорок три минуты ночи. Беатрис, наверное, спит с Джошуа, который, воспользовавшись случаем, растянулся на его половине кровати, развалившись кверху пузом. Джошуа кверху пузом, не Беатрис, конечно. Она-то спит на своей, левой половине кровати, свесив одну руку, а другую закинув за голову, локоть касается уха, а пальцы так близко к его подушке, что он мог бы поцеловать их, не поднимая головы. Но не теперь, конечно.

А может быть, Беатрис не спит. Может быть, она волнуется за него. Вот уже месяц между ними нет никакой связи, а они привыкли общаться каждый день.

— А если мой муж погибнет в пути? — спросила она людей из СШИК.

— Он не погибнет в пути.

— Но если все-таки?

— Мы немедленно сообщим вам об этом. Словом, «отсутствие новостей — хорошая новость».

Стало быть, для нее это хорошая новость. Но все же... Би прожила эти тридцать дней, полностью осознавая его отсутствие, а он пребывал в забытьи и даже не помнил о ней.

Питер представил себе спальню, приглушенный свет лампы у кровати, представил бледно-голубой сестринский халат на спинке стула, разбросанные по полу туфли, желтое одеяло, усыпанное шерстью Джошуа. Представил, как Беатрис сидит спиной к изголовью с голыми ногами, но в кофте и как она читает и перечитывает пачки абсолютно неинформативных информационных листков СШИК:

«СШИК не может гарантировать и не гарантирует безопасность путешествующим или проживающим на созданных ею объектах или использующим ее оборудование для деятельности, связанной или не связанной с деятельностью СШИК. Понятие „безопасность" подразумевает здоровье, как физическое, так и умственное, и включает в себя, не ограничиваясь только этим, выживание и/или возвращение с Оазиса как в течение периода, оговоренного в соглашении, так и в сроки, превышающие оговоренный период. СШИК берет на себя обязательство минимизировать риск для всех участников проектов, но подписание данного документа означает подтверждение понимания, что усилия СШИК в этом направлении (т. е. снижение риска) связаны с обстоятельствами, не контролируемыми СШИК. Данные обстоятельства, будучи непредсказуемыми и беспрецедентными, не могут быть детально оговорены заранее. Они могут включать болезни, аварии, механические повреждения, погодные аномалии или любые другие обстоятельства непреодолимой силы».

Дверь дормитория распахнулась, на фоне проема вырос могучий силуэт Би-Джи.

— Эй, братан!

— Привет.

Питер по опыту знал, что лучше говорить своим языком, чем копировать чужие идиомы и произношение. Растаманы и пакистанские кокни пришли в лоно Христа не оттого, что евангелисты кривлялись в попытках разговаривать как они, так что нет резона считать, будто чернокожие американцы — исключение.

— Если хошь покушать с нами, то лучше бы тебе вылезти из постели, братан.

— Звучит заманчиво, — сказал Питер, спуская ноги с кровати. — Пожалуй, я — за!

Би-Джи растопырил ручищи, готовый подсобить.

— Лапша, — сказал он. — Мясная лапша.

— Замечательно.

Все еще босой, в одних подштанниках и расхристанной сорочке, Питер, покачиваясь, вышел из комнаты. Казалось, ему снова шесть и его, одурманенного микстурой с парацетамолом, мама извлекла из постели, чтобы он отпраздновал день своего рождения. Даже мысль о подарках, которые ждут, чтобы он их открыл, не стала достаточным стимулом, способным развеять последствия ветрянки.

Би-Джи проводил его в коридор, стены которого были от пола до потолка оклеены цветными фотографиями сочных зеленых лугов, наподобие тех огромных наклеек, какие он привык видеть на боках автобусов. Видимо, некий шибко мудрый дизайнер решил, что зрелище травы, весенних цветов и лазурных небес — самое то для борьбы с клаустрофобией в безвоздушном пространстве.

— Ты ж не вегетарианец, а, браток?

— Угу... нет, — ответил Питер.

— Ну а я — да, — сообщил Би-Джи, руля Питером, чтобы тот повернул за угол, где зеленые, слегка размытые пейзажи снова повторились. — Но тебе стоит усвоить одну вещь: в таком путешествии, как наше, чувак, иногда не мешает поступиться принципами.

Стол был накрыт в аппаратной — то есть в помещении, заполненном оборудованием для пилотирования и навигации. Вопреки ожиданиям внутри Питер не увидел ничего такого, чтобы, как говорится, дух захватило. Не было здесь гигантского иллюминатора с видом на бескрайний открытый космос, полный звезд и туманностей, да и вообще никакого иллюминатора, не за что было и взгляду уцепиться — только металлопластиковые стены с вентиляционными решетками, выключателями, регуляторами влажности да парочкой ламинированных плакатов. Питер уже видел эти изображения раньше, в буклетах СШИК, когда только подавал заявку на эту вакансию. Это были серийные фирменные постеры, изображавшие стилизованный космический корабль со стилизованной птицей, державшей в клюве стилизованную веточку; в небольшом сопроводительном тексте под ним расхваливались высочайшие деловые стандарты СШИК и неограниченный потенциал, работающий на благо всего человечества.

Пульт управления тоже оказался менее впечатляющим, чем навоображал себе Питер: ни тебе громадных штурвалов, ни приборных панелей, ни россыпи мигающих лампочек — лишь несколько компактных клавиатур, тончайших мониторов и один автономный компьютерный шкаф, похожий на банкомат или автомат по продаже закусок. Честно говоря, аппаратная напоминала не капитанский мостик, а скорее офис, причем довольно убогий. Ничто здесь не указывало, что они на самом деле плывут просторами чужой солнечной системы за триллионы миль от дома.