Друиды. Поэты, ученые, прорицатели - Стюарт Пиготт

Рис. 5. Календарь Колиньи: часть уцелевшей таблицы с названиями месяцев

Мир древней Ирландии в целом был миром неграмотных людей. Хотя существуют свидетельства не только изощренной техники устных рассказов, а также принятие Ирландией примерно с конца IV века н. э. алфавита «Огам», видимо берущего свое начало в латинских буквах. Но в следующей главе мы этого касаться не будем.

Теперь, наконец, мы можем обратиться к последней и самой трудной стадии археологической интерпретации: к установлению связи между материальной культурой и религиозной деятельностью кельтов. Мы рассматривали в первой главе проблемы, возникающие при попытке делать серьезные умозаключения по поводу религиозных верований и религиозных отправлений на основе одних лишь археологических изысканий. Так что не будем повторяться. Хотя у нас имеются некоторые письменные свидетельства – более подробно они будут разобраны в следующей главе, – однако эти свидетельства далеко не всегда проясняют смысл и значение археологических находок. Так же как невозможно было бы установить связь между бочкой и Диогеном, трудно уловить эту связь между друидами, известными нам по классической литературе и раскопанными археологами святилищам. Перед нами постоянно возникает вопрос интерпретации функций на основе выявленной структуры. Даже если имеются вполне разумные основания считать некое строение храмом или капищем или догадаться о форме и ходе ритуалов по виду погребения, их невозможно соотнести, увязать ни с верованиями, которых придерживались служители культа, ни со структурой этого культа.

Таким образом, не упуская из виду эти ограничения, мы можем теперь перейти к основным пунктам. В отличие от древнего Средиземноморья и еще более древних стран Ближнего Востока, само понятие храма, как памятника гражданской архитектуры, было чуждо кельтской Европе и предшествующей ей Европе варварской. Как увидим мы далее, встречались и исключения, обычно связанные с классическим влиянием, но археологические свидетельства в этом вопросе вполне согласуются с письменными источниками. Греческим и римским писателям казались необычными и густые леса, и святилища на лесных полянах, которые в лучшем случае можно было назвать ритуальными оградами. Создается впечатление, что тот страх и почтительный ужас, который вызывали у них сумрачные дикие рощи, проистекали скорее из контраста между городским образом жизни на просторных солнечных побережьях Средиземного моря и сельской глушью почти нетронутых дубрав материка. Как пишет Кёбнер, в германском мире «сердце леса являлось престолом божества: оно наводило ужас, требовало жертвоприношений и почтительной покорности… Еще в VIII веке аббат Пирмин обличал и клеймил проклятьем моления и магические обряды, которыми алеманны стремились умиротворить тайные силы лесных чащоб». И в Средние века эти леса продолжали вызывать ужас у горожан. Как всем было известно, ад «окружен густейшими лесами», так живописал Данте, помещая «la dolorosa selva» в пределы своего «Инферно». Неудивительно, что жители Греции и Рима чувствовали себя неуютно в кельтских чащах.

Едва ли удивительно, что исключения из общего правила, а именно одна замкнутая священная ограда и небольшие бревенчатые капища, были обнаружены на территории покоренной Южной Галлии, ставшей римской провинцией в 121 году до н. э. В двух местах, в Моурисе (департамент Буш-де-Рон) и в Сен-Блэзе (департамент Альп-Mapитимс), были найдены фрагменты ранних каменных святилищ, встроенные в галло-греческие строения IV века до н. э. В первой точке стела и перемычка двери были украшены стилизованными фигурами лошадей и всадников, выполненными в стиле скорее V века или ранее. А во второй точке каменный дверной косяк имел врезанные в камень ниши, в которых, судя по находкам в других местах, должны были размещаться черепа или отрубленные головы. В Рокепертузе (департамент Буш-де-Рон) такое святилище располагалось на вершине пятиступенчатой лестницы, а перемычки поддерживались столбами с нишами для черепов, которые увенчивались большим скульптурным изображением птицы. В нем содержатся статуи сидящих на корточках людей (в натуральную величину). Такая поза соответствует кельтской традиции, что отмечает Посидоний и что видно на кельтских и романо-кельтских монументах. Такие же столбы с нишами для черепов и перемычками находились и в Провансе (Франция). Там они были связаны с пещерой и родником и были повторно использованы во II веке до н. э. В Салувии (Прованс) в оппидуме существовало весьма примечательное святилище. Его вход украшала старинная колонна, украшенная резными изображениями человеческих голов, в нишах которой находилось пятнадцать черепов взрослых людей. Некоторые из них были отсечены от высохших тел, а в нескольких даже сохранились большие железные гвозди, которыми они были ранее прибиты к какой-то деревянной конструкции. Это святилище было разграблено в 123 году до н. э., так что оно, а также остатки ряда крупных каменных скульптур с изображениями воинов и отрубленных голов должны были быть гораздо более древнего происхождения. Монументальные каменные скульптуры, созданные около VI века до н. э., встречаются то тут, то там в кельтском мире и несколько позже в долине Рейна. Например, так называемый Хиршландский воин из окрестностей Штутгарта. Существование культа отрубленной головы и черепа, в частности, подтверждается находками в других местах, в крепостях на холмах в Галлии и Британии, о чем свидетельствуют классические авторы. Любопытно отметить, что такие же варварские святилища в двадцати милях от Массалии почему-то остались незамеченными.

Рис. 6, 7. Культ отсеченной головы: слева – череп, водруженный на крепостной стене Л'Импернала; справа – вырезанная в камне голова с двумя нишами для черепов по бокам в Провансе

Необычайно редки и кратки упоминания в классических текстах о каких-либо культовых строениях в связи с кельтскими верованиями. Так, например, у Диодора Сицилийского лишь мельком говорится о «храмах и святилищах» или «капищах и священных оградах»; Светоний пишет о «храмах и святилищах» Галлии, разграбленных Цезарем. Согласно Плутарху, меч Цезаря был повешен аверниями в храме. А в повествовании Ливия, на которое ссылается Силий Италийский, рассказано, что тело Постумия было отнесено бойями в их «самый почитаемый храм», там обезглавлено, а из оправленного в золото черепа сделана чаша. Полибий упоминает о храме Афины на территории Инсубрии в Цизальпинской Галлии. К сожалению, мы не знаем, идет ли здесь речь о действительных сооружениях, или же мы имеем дело с литературным термином, подразумевающим цель, но не реальное здание с крышей. Впрочем, Посидоний весьма недвусмысленно описывает, как кельтские жрицы в храме на острове в устье Луары согласно ритуалу ежегодно срывали крышу со своего храма и затем заново покрывали его. Посидоний также повествует о том, как галльский вождь Ловерний (III в. до н. э.) «создал квадратную священную ограду», такую огромную, что в ней был устроен широкий пир. Возможно, здесь усматривается связь с большими прямоугольными оградами, которые мы рассмотрим позднее. К счастью, нам нет нужды рассматривать сейчас в этой связи ставший предметом многих дискуссий храм Аполлона у гиперборейцев, описанный в IV веке до н. э. Гекатием Абдерским (его цитирует Диодор Сицилийский). Хотя далее нам придется поговорить о самих гиперборейцах.