Друиды. Поэты, ученые, прорицатели - Стюарт Пиготт

Короче говоря, природные ресурсы, которые освоили и использовали кельтские народы, практически совпадали с тем набором ресурсов, которым пользовались народы Северо-Западной Европы в период раннего Средневековья. Способы их использования также почти не отличались. Экономика, которую они обеспечивали, во всем кельтском мире основывалась на смешанном типе сельского хозяйства (скотоводство и земледелие на сравнительно высоком уровне). Основная структура такой сельскохозяйственной экономики существовала на юге и востоке доисторической Европы на протяжении пяти тысячелетий, а на севере и на западе Европы почти четыре тысячи лет. Плуг-волокуша, а не примитивная мотыга или палка-копалка, применялся в Британии с 3-го, а в Северной Европе с начала 2-го тысячелетия до н. э. Четырехпольная система земледелия была распространена в Британии с середины 1-го тысячелетия или немного раньше, то есть на протяжении нескольких последних столетий перед римским завоеванием она была уже широко распространена в Южной Англии.

На Британских островах (северо-запад Британии и Ирландия) мы наблюдаем свидетельства того, что экономика раннего кельтского железного века базировалась на скотоводстве, то есть тогда богатством считалось большое количество домашних животных, а не пахотных земель. Из классических источников можно понять, что в некоторых частях Европы было распространено кочевое скотоводство, особенно у германцев. Однако в областях, где хозяйствовали кельты, наблюдалось подобие некой системы земледелия, включавшей в себя оставление части полей под паром и удобрение их, то есть применение мер против быстрого истощения почвы. Этому же способствовал регулярный перенос поселений на новое место.

Единицей поселения на европейском континенте была деревня, но на Британских островах чаще ею считалось фермерское хозяйство или небольшая усадьба. Жилища обычно строили из дерева, иногда из камня без скрепляющего раствора, и крыли их тростником. Они располагались вразброс по территории поселения согласно традиции, восходящей к ранним земледельческим сообществам Европы и резко отличающейся от скученных, плотно застроенных городов и деревень Средиземноморья. В Галлии ко времени ее завоевания Цезарем четко определилась тенденция некоего сельского подражания классической городской застройке. Это видно по плану некоторых племенных поселений, как, например, в Бибракте с его «извилистыми улочками и домами, слабо напоминающими по структуре средиземноморские, архитектурные особенности которых были, впрочем, ограничены». Дома в большей части Европы были прямоугольными и обычно состояли из одной комнаты, иногда с небольшими перегородками. А вот в Иберии и повсюду на Британских островах дома строились круглыми, так что они должны были бы встречаться и в Галлии. Городища и усадьбы в основном не были огорожены или как-то серьезно защищены. Впрочем, иногда их окружали палисадами, земляными валами или каменными оградами различного размера, от легкого забора до массивных крепостных стен.

Крепости, высящиеся на вершинах холмов или посреди равнины, являют неуклонно повторяющуюся и печальную особенность кельтского мира того времени. Они свидетельствуют о войнах, набегах и разногласиях между мелкими политическими группами, что подтверждают классические письменные источники и легенды. Но при этом они ставят перед нами множество вопросов относительно общественного устройства, отраженного в их архитектуре, а также населенности, статусного положения по отношению к другим поселениям и усадьбам, политическим центрам, племенам и личностям, известным нам по истории. Некоторые городища, особенно в Галлии и прилегающих к ней территориях, можно с достаточной уверенностью отнести к местам постоянного заселения, как бы столицам племен, «оппидам», таким, как Бибракта, столица племени эдуев, Алесия, столица мандубов, или Манчинг, столица винделиков.

Важнейшие элементы кельтского воинского искусства и вооружения известны нам по археологическим находкам и более поздним скульптурным изображениям, а также мечи, копья, щиты, иногда латы и шлемы, а также колесницы, которые, видимо, имеют восточное происхождение. Они являлись неотъемлемой частью военного снаряжения, что отражено в документах о сражениях у Сентинума (295 г. до н. э.), Кластидиума (222 г. до н. э.), среди авернов (121 г. до н. э.). Посидоний, писавший главным образом о II веке до н. э., описывает применение в бою военных колесниц, как типично галльский обычай. Но ко времени правления Цезаря, то есть с 58 года до н. э., и далее на континенте этот обычай был забыт. Вероятно, это произошло из-за желания кельтов освоить оборонительные меры, которые лучше отвечали римской технике ведения войн. Однако Цезарю все же пришлось, к немалому его удивлению, столкнуться с колесницами в 56 году до н. э. на юге Британии. Искусство ведения колесничного боя сохранилось до III века н. э. в Каледонии, описание колесниц вошло в раннеирландские сказания о героях более позднего времени.

В стратегию войн и непрекращающихся мелких стычек между семьями, кланами и племенами того же типа, что сохранились в горах Шотландии до середины XVIII века, входила практика поединков, ритуальной обнаженности в битвах, охоты за головами, боевые кличи и песнопения и весь набор волнующих мелочей, столь милых сердцам героев. Это был мир гораздо более грубый и беспорядочно бесшабашный, чем рассказывается в дошедшем до нас эпосе, даже если бард густо золотит и приукрашивает неприглядные события, в которых кровь и ржа точат и изъязвляют жестокое железо.

Перед нами предстает варварское общество с экономикой, основанной на земледелии и скотоводстве, преобладавшими на большей части кельтского мира. Структура общества, разделенного на различные социальные слои, известная нам по письменным источникам, подтверждается археологическими находками: не только наличием роскошных погребений с богатыми приношениями, но и искусством украшений знатных воинов, их женщин, коней и колесниц. Эти украшения выполнены в переплетающихся и взаимопроникающих традициях, слитых в самобытное искусство кельтов. Его по праву называют одним из самых великих в неклассических искусствах Европы. Из археологических свидетельств можно сделать вывод, что структура подобного общества восходит к первобытной Европе, существовавшей, по крайней мере, с середины 2-го тысячелетия до н. э. То есть мы заглядываем прямо в героический век, подобный, с одной стороны, веку Гомера или Ригведы, а с другой – веку героических сказаний о Беовульфе. За спиной этого общества, поддерживая его, стоит мир чрезвычайно близкий миру, описанному в «Трудах и днях» Гесиода.

Рассмотрим структуру кельтского общества более подробно. Мы имеем здесь дело со второй хауксовской стадией, когда только на основании археологических данных разумно предположить, что перед нами модель экономики потребления (это подтверждают и письменные источники). Как мы видим, согласно старинной модели (речь идет об идее «трех веков», золотом, серебряном и железном) кельты находились в железном веке, так как использовали этот металл для режущих орудий и оружия, так же как их классические современники и средневековые преемники.

Что еще важнее, археология рисует нам картину первобытного общества варварского и нецивилизованного по сути своей, несмотря на внешний лоск, который, возможно, приобретали отдельные исключительные личности или сообщества, например в Галлии. И делает она этот вывод, не пользуясь текстами, лишь за счет находок в сельских усадьбах и крестьянских хижинах, в укреплениях и твердынях племенных вождей, за счет сведений о варварском обрамлении парадов и войн, даже, как будет видно дальше, данных о ритуалах, включающих в себя человеческие жертвоприношения и охоту за головами. При этом правильность наших выводов, сделанных лишь на основе археологических свидетельств, полностью подтверждают письменные источники.