Дожить до рассвета - Виталий Дубовский

Всеведа вновь перевернула страницу, следуя дальше по событиям его жизни.

Ловко вывернувшись из захвата, Рыжий сделал подножку, опрокидывая противника в траву. Вскочив на ноги, разгневанный мальчуган бросился на обидчика с криком:

— Ты нечестно борешься!

Элкор улыбнулся, разнимая сцепившихся сорванцов.

— Тихо-тихо, драчуны! Хватит бодаться! — Ур одернул возмущенного ученика за ворот рубахи. — А ну, скажи, Калач, в чем он нечестно поступил?

Смуглый пацаненок вытер рукавом нос, возмущенно притопнул ногой:

— Мы боролись «тяни-толкай», а он ногу подставил! Нечестно!

— Конечно, нечестно, — Элкор кивнул, соглашаясь. — А ты этого приема не знал?

— Знал. Только мы боролись в «тяни-толкай»!

Учитель заглянул ему в глаза, пытаясь пробиться к сознанию мальчонки сквозь пелену гнева.

— В настоящем бою нет никаких правил. Враг не будет с тобой сражаться по уговору. Всегда будь готов к его подлым ударам. Усек?

Калач кивнул, огорченно опуская взгляд долу. Ур оглянулся на Рыжего, сурово вынося приговор:

— Сто отжиманий! Иной раз неповадно будет…

…Крепкий широкоплечий волхв задорно расхохотался, приглаживая огненные кудри:

— Втроем нападайте!

Воины бросились в атаку, молниеносно нанося удары сверкающими, словно молнии, мечами. Весело отбивая их выпады, Рыжий крутанулся юлой, уходя им за спину. Крепко схватив ближайшего воина за шею, он прикрылся им от остальных, нерешительно опустивших клинки.

— Так не пойдет! — Калач возмущенно покачал головой. — Ты еще девкой заслонись! Отпусти, Береста!

Оттолкнув воина, Рыжий расхохотался, вновь принимая открытый бой. Через мгновение трое противников валялись в траве, протирая запорошенные песком глаза.

— Нечестно! — взревел Калач, вскакивая на ноги. — Зачем песком глаза запорошил?!

Наблюдающий за поединком молодых волхвов Элкор улыбнулся, кивнув Рыжему:

— Триста отжиманий! — И проходя мимо, похлопал его по плечу, прошептав: — Молодец, сынок. Учи их уму-разуму, лишь на вас одна надежда и осталась. Только сильные смогут нести нашу тяжкую ношу…

Всеведа усмехнулась, еще глубже погружаясь в туман мира духов.

— Радуйся, Стоян. Я нашла их. Молодые волхвы: Рыжий, Берест и Калач. Погоди, может, еще кого по имени назовет…

Вдруг Ур настороженно огляделся по сторонам, словно почувствовав присутствие Всеведы. Приглядываясь к колдунье, он неодобрительно покачал головой:

— Хорошая девочка, только не богоугодным делом ты занимаешься. — Всеведа испуганно замерла, завороженная его пристальным взглядом. — Для бабы грех колдовством заниматься, дитя не народив. Морана силу всего рода твоего забрала, тебе отдавая. Потому и детей тебе Бог не дает, что ты их силой пользуешься. Во благо Рода закрываю ее для тебя!

Потянувшись руками к Всеведе, Ур прошептал заклятье, захлопнув Книгу Судеб в ее руках.

…Всеведа испуганно закричала, отброшенная прочь заклятьем чародея, и вынырнула из видений. Ведьмаки бросились к слепой колдунье, бережно поднимая ее на ноги.

— Что там, Всеведа? — Стоян нетерпеливо тряс ее за плечи. — Ты видела остальных?

Слепо шаря вокруг дрожащими руками, молодая колдунья вцепилась в ворот его рубахи, зарыдав:

— Ничего не вижу… Я ослепла, Стоян. По-настоящему ослепла! Ур поймал меня…

Ведьмак нахмурился и принялся ворожить. Быстро погружаясь в мир духов, он взглянул на Всеведу из тени, обреченно покачав головой. Яркое свечение, всегда исходящее от ее третьего глаза, быстро затухало. Ее колдовская сила угасла, уставшей змеей свернувшись в девичьем чреве и уснув на долгие годы. Ведьмак потянулся к ней, настойчиво пытаясь растормошить змею. Возмущенно зашипев, она попыталась его ужалить и вновь свернулась кольцом. Через мгновение перед Стояном сидела обычная слепая девушка, не способная даже к мало-мальской ворожбе.

Ведьмак выругался, оттолкнув от себя Всеведу, словно обузу:

— Да что же это такое! Одна дура сбежала, другая ослепла. Что ж вы, бабы, рехнулись?! — Он выглянул во двор, крикнул стражам: — Отведите Всеведу к Ярославу. Под руки ведите, слепая она, что тот крот.

Плачущая Всеведа поднялась на ноги, слепо направившись к двери. Зло выругавшись, ведьмак придержал ее под руку, желая проводить к выходу. Всеведа оттолкнула его ладонь, утерла льющиеся ручьем слезы.

— Сама дорогу найду.

Гордо вскинув подбородок, колдунья вышла на улицу, глубоко вдыхая холодный зимний воздух. Призванные Стояном стражи осторожно взяли ее под руки. Ступая по скрипящему снегу, впервые в жизни ничего не видя перед собой, она думала над словами Элкора. «Морана силу всего рода твоего забрала, тебе отдавая. Потому и детей тебе Бог не дает, что ты их силой пользуешься». Вот оно как, оказывается. Все они сильные ворожеи лишь благодаря своим будущим детям? Значит, могут они иметь детей, если от дара своего отрекутся?! Ведь есть же по деревням ведуньи с детьми, просто не сильны они в ворожбе. Девушка радостно улыбнулась, понимая, что, лишь ослепнув, она наконец-то прозрела. Остановившись посреди улицы, она склонилась в низком поклоне, прошептав:

— Спасибо тебе, Элкор. Земной поклон тебе за то, что вразумил.

Один из стражников, сопровождавших ее по приказу Стояна, многозначительно покрутил пальцем у виска, переглядываясь с товарищем.

Стоян собрал ведьмаков на совет. Явился даже Вандал, хромая и пряча унылый взгляд. Урок, преподанный ему Стояном, не прошел бесследно. Сломанная нога научила его уважению. Вандал затаил свою ненависть до лучших времен. Быть может, когда-нибудь Стоян оступится, теряя власть. И тогда Отец доверит свое воинство самому сильному из ведьмаков: ему — Вандалу.

Целую ночь Стоян ворожил, готовя заклятья поиска. Едва лишь Всеведа назвала имена волхвов, перед его глазами появились лица похитителей Ледеи. Ведьмак злобно заиграл желваками скул, вспомнив наглые глаза рыжего волхва, державшего меч у ее горла. «Чего же ты встал, демон? Иди, сразимся! Иди, или я убью ее!»

Стоян прикрыл глаза, потрясая чаркой с колдовскими рунами. Бросив кости на стол, он взял в руки клубок с нитками. Склонившись над рунами, ведьмак погрузился в видение, принявшись вязать на нити узелки.

…Берест сидел у костра, зябко кутаясь в тулуп и изредка сонно поглядывая по сторонам. Ночной лес не очень жалует случайных путников, особо в зимнюю пору года. Завыли голодные волки, учуяв дым его костра. Протирая глаза, молодой волхв недовольно подтянул к себе походный мешок, лежащий подле.