Мужчина из моего прошлого - Инна Инфинити

Прикрыв дверь на кухню, принимаюсь варить кофе. Отвечать на вопрос подруги не спешу. Меня потрясло не похищение, а совсем другое событие.

— Да… нормально… — произношу через некоторое время.

— Точно? — подозрительно прищуривается.

— Угу.

Пока кофе не закипает, я стою спиной к Ульяне. Перед глазами снова Соболев: живой, невредимый, возмужавший. При каждой мысли о нем сердце больно сжимается. Прогнать бы Диму из головы, а никак не получается. Засел там навязчиво.

Меня приводит в чувство быстро поднимающаяся пена кофе. Успеваю снять турку с плиты в последнюю секунду. Наливаю в кружку и ставлю перед Ульяной. Сажусь за стол напротив.

— Может, тебе сразу пойти к специалистам, чтобы не было, как с Лилей? — осторожно предлагает.

— Да, Игорь уже нашел мне психолога.

Я все-таки пойду к мозгоправу. Муж настаивает. Правда, без понятия, о чем рассказывать психологу: о похищении или о воскрешении отца моего ребенка.

— Не затягивай с этим. Дело серьёзное, вот так попасть в руки к преступникам… Ужас, в голове не укладывается. Ты просто шла по улице, и они тебя похитили?

— Да.

— Кошмар! Страшно теперь по улицам ходить. Средь бела дня!

Подруга еще продолжает сокрушаться, а у меня вырывается само собой:

— Уль, Дима жив.

— Что? — не понимает моих слов подруга и делает небольшой глоток кофе.

— Дима жив.

— Какой Дима?

— Соболев, — теряю терпение. — Дима Соболев жив.

Я произношу это в момент, когда Ульяна делает новый глоток, поэтому она сначала давится, а затем и вовсе проливает обжигающий напиток на себя.

— Тебе постучать? — подскакиваю к ней и принимаюсь бить по спине.

Ульяна заходится таким сильным кашлем, что аж краснеет. Кое-как откашлявшись, подруга несколько раз глубоко вдыхает.

— Господи, — сипит и снова кашляет, но уже меньше. — Я не поняла тебя. В смысле Соболев жив?

— В прямом, Уля. Дима не умирал. Меня обманула его сестра. Все эти годы он был жив.

Ульяна пялится на меня, не веря.

— Дима Соболев не умер, — повторяю снова. — Меня обманули. Уля, ты слышишь меня? Он жив. Жив!

Я чувствую, как к глазам подкатывают слезы. Семь лет я ставила ему в церкви свечки за упокой, а он, оказывается, был жив и здоров. А не звонил, потому что мы же расстались.

«А надо было?», всплывают в памяти его слова, сказанные в больнице.

Действительно, а надо ли было мне звонить, когда я боролась за жизнь нашего ребенка? А надо ли было мне звонить, когда я родила Владика и впервые взяла его на руки? А надо ли было мне звонить, когда у ребенка резались зубки, болел животик?

— Что…? Но… Ээээ… Как? — Ульяна растеряна.

— Меня обманула его сестра, Уля. Обманула.

— Обманула, что он умер!?

Меня начинает раздражать, что до Ули туго доходит, но я тут же вспоминаю, как сама не могла поверить, что Соболев жив. Да и сейчас я все еще не свыклась с этой мыслью. Нет-нет, да и обомлею, вспомнив встречи в больнице.

— Да, обманула. Дима жив. Его никто не убивал. С ним все в порядке. Жив, понимаешь, Уля!? — голос надламывается, потому что слезы все-таки выступают.

— О Господи… — выдыхает подруга. Ее глаза расширились в два раза и чуть ли не вылезают из орбит.

— Я семь лет жила с мыслью, что он умер. А он жив!

— А как ты об этом узнала?

— Соболев работает в спецназе и был в группе, которая меня спасала. Когда он пришел ко мне в больницу первый раз, я подумала, что мне снится сон. Представляешь, просыпаюсь, а рядом с кроватью он сидит. Что я должна была подумать? Конечно, подумала, что это сон. А потом стала догадываться, что это был не сон. Охранник на проходной сказал, что меня навещал Дмитрий Соболев, даже показал записи с камер. Уля, я от шока сознание потеряла. А потом он снова пришел меня навестить, и мы немного поговорили.

У Ули в прямом смысле слова открывается рот.

— Обалдеть.

По щекам побежали слезы, и я тороплюсь их смахнуть, пока на кухню не зашел Игорь или Владик.

— И что он тебе сказал?

— Удивился, что я думала, будто он мертв. Сказал, что не знал, что его сестра мне так сказала.

— А почему она так тебе сказала?

— Понятия не имею.

— А еще о чем говорили? Ты рассказала ему про Владика?

— Нет, конечно. Во-первых, у Владика уже есть отец. Во-вторых, я не знаю, каким человеком стал Соболев и чего от него ждать. У меня есть подозрение, что он не самый хороший человек сейчас.

Я не знаю, кем именно Дима работает в спецназе. Они там все были в черных масках, никого не распознать. Но в моей памяти четко засел один из них, а именно снайпер на крыше. И то, как этот снайпер на меня смотрел, когда пустил пулю в голову клоуна.

Если Дима снайпер… Если Дима убивает людей… Я не знаю, что от него ждать и каким человеком он стал. Я помню его самым лучшим и самым хорошим парнем, но, очевидно, от Димы Соболева из моих воспоминаний не осталось и следа. Теперь это совершенно другой человек.

— Почему ты так говоришь? Соболев что-то плохое тебе сделал?

— Нет. Просто он работает в спецназе. Они там все с автоматами. Ну и, наверное, им приходится из этих автоматов стрелять.

Свои догадки про снайпера решаю пока подруге не озвучивать.

— Не, ну они же людей спасают. Вот тебя спасли. А так бы тебя преступник убил. Но спецназ тебя спас, сделал хорошее дело, даже если для этого им пришлось убить похитителя.

Неопределенно пожимаю плечами.

— Так, а еще что он говорил? Где его носило столько лет?

Ульяна уже забыла и про кофе, и про закуски, и даже не смотрит на пятно на новом платье от пролитого напитка.

— Сказал, что у него все хорошо. Жил и работал, как все люди, — произношу не без толики яда.

Уля несколько секунд молчит.

— Кхм, а почему ни разу не позвонил?

— Я задала этот вопрос. Он сказал, что мы же расстались, зачем звонить.

Подруга сначала порывается что-то сказать, но захлопывает рот. На ее лице все еще читаются шок и растерянность. Уля больше ничего не спрашивает, видимо, переваривает информацию.

— Охренеть не встать, — наконец, выдает и снова замолкает.

Дима Соболев

Я беру со стола подарок в красивой упаковке и выхожу из дома. Сажусь в машину и еду в Москву. По дороге останавливаюсь у цветочного магазина и покупаю охапку алых роз. Добраться до ресторана вовремя мне мешают пробки на дорогах. Но сейчас они меня не раздражают. Я снова погружаюсь в мысли о Соне.