Спасти СССР. Манифестация - Николай Феоктистов

Изо всех сил стараясь шагать неторопливо, вернулся в центральный неф – как раз чтобы заметить в проеме выходящего из храма Рафаэля.

Я так удивился, что чуть было не крикнул ему в спину: «Ты куда? А в блуде покаяться?!»

Внушительная, раздавшаяся вширь фигура итальянца удалялась от меня тяжелой неторопливой походкой. Я, словно сомнамбула, двинулся за ней. От волнения потемнело в глазах. С досады прикусил щеку, и слюна стала солоноватой.

В этот раз что-то пошло иначе. Но отчего?!

Ведь не могли же роды как-то сдвинуться из-за меня? Или могли?

Я потратил несколько секунд на вполне серьезное обдумывание возможной причинно-следственной связи, а потом обескураженно покачал головой. Нет, не складывается.

Похоже, я изменил течение жизни не только управления КГБ по Ленинграду, но и по Москве, и им стало не до Палумбо. Вот оттого и остался он в этот раз без «ласточки» – иных объяснений не находилось.

Пошедший наперекосяк сценарий настолько выбил меня из колеи, что о необходимости опускать голову и смотреть в землю я вспомнил, только выйдя из ворот храма в переулок.

«Засветился на пленке по полной», – затосковал я и со злобой сплюнул на ни в чем не повинный асфальт.

Итальянец тем временем неторопливо направился по Малой Лубянке в сторону Чистых Прудов.

«Правильно, у него съемная квартира за ВДНХ», – сообразил я, прищурившись ему вслед.

В голове начал, пока очень смутно, вырисовываться новый план.

Рискованно? Не без того, что уж теперь… Но слишком мало я нашел ключевых точек истории, на которые могу воздействовать самостоятельно. Упускать даже одну из них – непозволительная роскошь.

Я свернул через проходной двор к соседнему переулку и ускорился, перейдя на быстрый, очень быстрый шаг.

Немилосердно, до черноты в глазах заломило виски – я торопливо подтягивал себе навык наружного наблюдения.

Тогда, в купе, Володя не упомянул, а я – не уточнил, но дарованный мне брейн-сёрфинг имел ряд существенных ограничений. Да, можно использовать чужие навыки и умения, но, как быстро выяснилось опытным путем, не больше двух одновременно. Если натренировать подтянутый навык, он становился «своим» и один из двух виртуальных слотов освобождался для чего-то новенького. Такое обучение шло в разы быстрее, чем если бы все происходило в обычном порядке, но все равно требовало времени, и часто значительного. Вот и навык наружного наблюдения не освоен мною еще в полной мере, поэтому сейчас я был вынужден активировать его в весьма болезненном экстренном режиме.

Успел. Я добрался до нужного перекрестка раньше итальянца. Мне надо было убедиться, что за ним не волочится «хвост», и я встал за группу деревьев, наблюдая сквозь густые ветви за улицей. Рафаэль прошел мимо, не обратив на меня никакого внимания. Я выждал еще пару минут. Чисто. То есть вообще никого – переулки были совершенно безлюдны, и никто не контролировал итальянца издали.

«Конечно, – подумал я настороженно, – его могут пасти на машинах, двигаясь по параллельным улицам. Да и просто поджидать у метро. С другой стороны, если он не в разработке… Комитет не имеет возможности постоянно контролировать всех иностранцев. Есть шанс, есть!»

Я рванул дворами на Бульварное кольцо. Оно было уже рядом, и к спуску в метро я выскочил, даже не успев запыхаться. Расположился недалеко и, предельно сосредоточившись, запоминал всех входящих в вестибюль – и перед итальянцем, и сразу за ним. Таких оказалось немного, человек сорок. От напряжения спина у меня взмокла, перед глазами шла легкая рябь.

Сел через два вагона от Рафаэля. Состав шел полупустым, и контролировать обстановку было легко, к тому же бо́льшая часть попутчиков уже отсеялась.

«Сейчас мне придется сильно рисковать…» – На подъезде к ВДНХ сердце нещадно замолотило.

Я сделал несколько глубоких вдохов и надел перчатки.

Двери открылись, и я шагнул на перрон, выгрызая взглядом обстановку.

«Раз – дедок был. Два – женщина в шубке была. Все? – Я огляделся, быстро прокручивая в уме свежие еще воспоминания. – Точно, все. Ох не тянут они на наружку, ох не тянут… Шубка у женщины очень приметная, черная, с белым отложным воротником. А у деда вислые седые усы. Яркие особые приметы – отметаю?»

Я пропустил Рафаэля, а потом пристроился сразу за ним в очередь на подъем. На все про все у меня было секунд сто. В голове словно затикал метроном.

Встав на ступеньку, оглянулся. Дед с усами нас обогнал, женщина в приметной шубке ехала ниже, человек через пять после нас, и я ее почти не видел.

«Взяли в коробочку? Совпадение?»

Я поколебался еще пару секунд, потом решился. Нащупал во внутреннем кармане конверты и, придав голосу максимальной солидности, негромко приказал по-итальянски в затылок:

– Рафаэль, не поворачивайся.

Толстый загривок итальянца чуть заметно шевельнулся. Рука коменданта, до того расслабленно лежащая на черной ленте поручня, напряглась.

Я перешел на латынь:

– Lux veritatis intaminatis fulget honoribus[11].

Чуть помедлив, правая кисть Рафаэля сложилась в ответный жест: большой палец сомкнулся в тесное кольцо со средним, остальные распрямились.

– Отлично, – выдохнул я с облегчением, вернувшись к итальянскому, и между делом ввернул прозвище Палумбо студенческих времен: – Филлучо, есть срочное и важное дело.

Он чуть повернул голову, прислушиваясь к идущему из-за спины голосу.

Я негромко забормотал ему в затылок:

– Бригадисты планируют через десять дней громкую акцию. Очень громкую. Есть шанс повязать их всех. Сейчас я засуну тебе в карман два конверта, там подробно расписаны детали запланированной операции. Надо срочно, уже завтра, доставить их в Рим знакомым тебе адресатам. – Я сделал паузу, давая ему осмыслить сказанное, а потом спросил: – Ты готов?

Он едва заметно кивнул и слегка развернулся ко мне правым боком. Я чуть сдвинулся, прикрывая происходящее от стоящих ниже, и, стараясь не мельтешить, вложил послания. Он тут же засунул в карман руку и протолкнул конверты глубже.

Уф… Я провел матерчатой перчаткой по лбу, стирая пот. Немного выждал, потом сказал:

– Хорошо. Теперь пройдись по ступеням вверх. И не оборачивайся, не надо.

Он обреченно вздохнул, но затем послушно начал подъем, пусть и весьма неторопливо. Понимаю – такую тушу тащить вверх непросто…

Выйдя вместе со всеми из вестибюля, я еще раз проконтролировал обстановку. Сначала пришлось поволноваться: и Рафаэль, и приметные попутчики устремились в подземный переход. Но потом итальянец встал на остановку дожидаться троллейбуса; усатый дед, энергично помахивая рукой, двинулся налево, вдоль забора возводимой к Олимпиаде гостиницы «Космос», а женщина в черно-белой шубке, напротив, ушла направо, к дому с надписью «Электротовары» на крыше. Никто из них ни разу не взглянул на Палумбо.