Гражданская самооборона - Сергей Хорунжий

— Хорошо сказала, — изобразил восхищение Гор. — А самое главное именно теперь всё стало понятно.

— А чего тут непонятного? — возмутилась девушка. — Проще простого, в зонах повышенного интереса народ ещё как-то существует, на остальной территории доживает-выживает.

— А что это за зоны такие?

— Там где идёт добыча полезных ископаемых: нефть, газ…

— Погоди, — Егор возмутился. — А как же правительство, армия, народ, в конце концов?

— Как, как, — скривилась Ника. — Как пришли к власти демократы, в 91-ом, создав управленческий триумвират, так считай, четверть века мы и загибаемся…

— Сколько-ооо? — Горыныч ударил по тормозам, и БТР встал, как вкопанный. Вася, пристёгнутый и разомлевший после еды, промычал что-то невнятное, тихо посапывая во сне, а девушка успела извернуться, чтобы не расколотить себе голову.

— Слушай, асс-водитель, ты предупреждай в следующий раз, когда захочешь показать своё мастерство, — негромко зашипела она. — И давай потише, а то сына своего разбудишь.

— Он мне не сын.

— Как это?

— А вот так, — вздохнул Егор. — Вернее сын, только не мой.

— Интересно, — улыбнулась девушка.

— А ты бы знала, как мне сейчас всё стало интересно, — Горыныч по-обыкновению почесал затылок и неспешно заговорил, вспоминая все подробности последних месяцев.

Стальной монстр застыл на взгорке, перед спуском к Борисовским Прудам, чутко прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Послеобеденное светило попыталось расшевелить важную персону и поиграть с ним солнечными зайчиками, но от этого было мало толку. Пару раз, сверкнув немногочисленным стеклом приборов внешнего наблюдения, бронетранспортёр отмахнулся от надоеды своими пулемётами, показывая, что ему нет дела до забав. Серьёзный и значительный, железный зверь тихо порыкивал выхлопной трубой, охраняя своих новых хозяев.

— Да уж-ж, — девушка, дослушав рассказчика до того момента как они встретились, казалась озадаченной, но не более того. — История-а…

— И я тебе не кажусь сумасшедшим?

— Можно было бы предположить, что у тебя с головой не всё в порядке, да и выпить, судя по выхлопу, ты не дурак! — на смутившегося от такого вывода собеседника она не обратила внимания, рассуждая и анализируя вслух. — Только куда в таком случае деть твоего мальчишку, да и все твои воспоминания обрываются, как ты говоришь 89-ым годом, а сейчас-то уже на дворе — 2014-ый!

— А одежда наша…

— Да ладно, — отмахнулась рыжеволосая. — Видел бы ты, во что сейчас у нас народ наряжается.

— Надеюсь, что увижу.

— Вот-вот, а потом, самый веский аргумент — это твой спутник.

— А чего такого особенного в моём Васильке?

— Хм-м, да понимаешь, дети, а вернее их отсутствие — это то, как раз и есть одна из основных проблем в стране.

— Не понял, — Гор удивлённо уставился на девушку.

— Давай так, ты езжай в сторону кольцевой потихоньку, а я тебе буду рассказывать. Нам ещё до Городка часа три добираться — надо успеть до конца дня, вот и постараюсь ввести тебя в курс дела, если только ты не придуриваешься.

— В смысле?

— Ладно, ладно, шучу я, — Ника попыталась улыбнуться. — Хотя, знаешь, не смешно мне, ребят жалко.

— Ребят всегда жалко, — заиграл желваками Горыныч. — Особенно, если они гибнут по-глупому. Кстати, а в чём была проблема, там, на дороге?

— Проблем, на самом деле целая куча, — девушка повременила с ответом, как-то странно посмотрев на Егора. — Только сразу обо всём, одновременно, я рассказать тебе не смогу. Ты уж выбирай, что тебя интересует больше.

Чутьё, которое не раз выручало его, подсказывая как себя вести в том или ином случае, и сейчас не подвело. Гор почувствовал, как напряглась молодая женщина, как насторожилась. Её глаза, которые только что переливались зеленоватыми бликами тёплого тропического моря, враз заискрились льдистой студёной водой. Будто кто-то дохнул на них изнутри суровым северным дыханием, вымораживая без остатка доверие к окружающему. Ощущая себя, словно сапёр на минном поле, парень сделал всё же правильный шаг.

— А мне всё интересно, но вот, что касается Васи — это вне конкуренции.

Заслышав своё имя, малыш опять завозился во сне, улыбаясь каким-то своим пригрезившимся приятностям. Его освободили от ненавистных ремней и уложили на пол. Завёрнутый в одеяло он был похож на игрушечного пупса, предмет когдатошнего обожания всех девчонок.

— Что ж, — Ника кивнула головой, делая для себя в уме какую-то отметку. — Всё довольно просто — женщин в этой стране заставили отказаться от потомства.

— Ого! — тихо присвистнул Егор. — Ну, ты и сказанула…

— Да нет, я тут абсолютно не при чём! — лёд, всего лишь пару мгновений назад выстроивший непроницаемую стену, сквозь, которую, как показалось Горынычу, уже ничем не пробиться на женскую половину, брызнул в разные стороны мириадами мелких осколков. — Говорили-то как раз другие, ничего, кстати, не делая. После того как Советский Союз развалился, а к власти пришли демократические силы, правительство только и делало, что оттачивало своё красноречие. Триумвират, как его все сокращённо называют, вдохновлял опьянённый от счастья народ целой кучей лозунгов и обещаний, которые должны были всем без исключения сделать хорошо. Кстати, по части всевозможных призывов эти ребята превзошли даже своих предшественников, которые нескольким поколениям сограждан рассказывали сказочку о светлом будущем.

— Ну, языком болтать у нас всегда умели, — ухмыльнулся парень и, включив передачу, заставил тронуться машину, потихоньку скатываясь вниз, под уклон. — Впрочем, как и везде.

— Да согласная я, — горячо зашептала Ника. — Только в нормальном государстве, поболтав и нахапав, кто, сколько унесёт, до рулевых рано или поздно доходило, что пора браться за дело и наводить порядок там, где ты живёшь! Чтобы хватило не только тебе, а и твоим потомкам, раз уж так повезло по жизни и вынесло наверх…

— Судя по тому, что я вижу, — Егор кивнул в сторону облезлых и полуразрушенных домов, которые стояли вдоль дороги, поддерживая друг друга обшарпанными боками. — Мы, как всегда, принялись искать свой путь, не похожий на других. Небось, прикрывались российским менталитетом и особенностями нашего народа, непонятного и загадочного для всего остального мира.

— Известное дело! — девушка махнула рукой. — Казнокрадство и головотяпство нужно же было каким-то образом поначалу прикрывать, а потом осмелели и уже никто и ничего не боялся. Молча делали своё дело, господа чиновники, особо ни на кого не обращая внимания и вот — доделались! Раньше в стране мужики пили беспробудно, а тут, глядя на то, что вокруг происходит, и бабы принялись…

Горыныч потихоньку крался по раздолбанной дороге, вдоль которой стояло покинутое людское жильё, слушал яростный шёпот девчонки и тихо клокотал внутри. Первоначальное обалдение прошло, и скачок во времени, который они совершили с Васькой, оказался элементарной мутатой по сравнению с тем, куда их занесло, и чего ожидало. Ника, какой-то, по всей видимости, научный сотрудник чего-то там, Егор ещё пока не понял, в двух словах разжевала, что Москву давно уже считают одной большой аномальной зоной. Город, стоявший на местах разломов в земной коре и подпитывавшийся земной энергетикой, мощными геомагнитными излучениями и чем-то там ещё, давно перестал удивлять пропажей людей, переносами во времени и прочей всякой чертовщиной, которой не могли дать внятного объяснения. Кстати, Горыныч поймал себя на мысли, что он по этому поводу особо-то и не парится. Его, как таможенника Верещагина из «Белого солнца пустыни» долбила совсем другая мысль — за державу было обидно!