Конфлизм - Василий Головачев

Он не возражал, не заметив, что ревниво наблюдавшая за ним Тамара, двадцатишестилетняя симпатичная толстушка с мальчишеской причёской, поджала губы и вышла, демонстративно хлопнув дверью.

Зато заметила Руна, кивнув на дверь:

– Ваша подруга?

– А? – не сразу врубился Тимофей, смущённо улыбнулся. – Она хорошая…

– Не сомневаюсь.

– Но не в моём вкусе, – торопливо добавил он. – Хотите кофе? У меня два стаканчика.

– Лучше сходим потом в ресторанчик, не возражаете?

– Нет! – Тимофей набрался смелости. – Руна, давайте на «ты»?

– Хорошо, Тим, – легко согласилась она.

Кровь бросилась в голову волной цунами, но, к счастью, он обуздал эмоции. Поднёс стаканчик женщине, сел напротив.

– Что вам… э-э, тебе хотелось бы узнать?

– Ваш начальник рассказал, над чем вы работаете. Но мне не помешало бы узнать, с чего всё началось.

– Началось всё пять лет назад, когда наш начальник нашёл в теории суперструн лазейку…

– Нет, я имела в виду, с чего вообще начался процесс расширения Вселенной, почему измерений было много, а осталось только три. В гимназии я училась хорошо, но об астрофизике даже не задумывалась.

– Тебе это интересно? – недоверчиво спросил Тимофей.

– Мои привычки не изменились, но я привыкла разбирать проблему с нуля. Для хак… айтишника это имеет большое значение.

– Но ведь теория рождения Вселенной всего лишь теория.

– Подтверждённая наблюдениями, так ведь? Прежде чем защищать софт от попыток взлома, надо знать, что я защищаю.

– Хорошо, но придётся делать отступления…

– Я вся внимание. – Руна положила перед собой смарт нового поколения – создающий виртуальную клавиатуру и воспроизводящий голографический облик абонента. В приложении с вижн-очками мобильник мог вести фейс-контроль на расстоянии до двадцати метров.

– Не включай, – попросил Тимофей виноватым тоном. – Шеф запретил нам здесь пользоваться мобильными.

– Секретная информация? – прищурилась женщина.

– У нас полно конкурентов. Шеф предупредил, что мы впереди планеты всей, а реализация проекта грозит Нобелевкой и… – Тимофей издал смешок, – тюрьмой.

– Почему?

– Любое научное открытие можно использовать в военных целях. А «кесарь» тем более можно будет применить для военных операций.

– Кесарь? – не поняла Руна, закинув ногу на ногу с такой грациозной непосредственностью, что у Тимофея прыгнуло сердце.

– Это наш термин – «кесарево сечение», применительно к развёртке суперструны измерения, коротко – «кесарь».

– Остроумно.

– Петрович придумал, он отец трех детей.

– Лысоватый такой, толстый?

– Хороший инженер, обслуживает камеру с «мерином». Петрович закончил МФТИ и работал в институтской лаборатории, пока не перешёл к нам. Там, кстати, тоже решают задачу «кесаря», но мы пошли дальше. И военка работает, в Люблине лаборатория Минобороны.

– И чекисты не прочь завладеть вашими наработками.

– В общем, интерес к «кесарю» большой.

Руна ушла мыслями в себя, вспомнив, что её возили именно в Люблино. Странное совпадение, подумала она, интересно, это действительно были сотрудники ФСБ или оборонщики?

Тимофей заметил паузу, но решил, что слушательница просто переваривает сказанное.

– Продолжай, – очнулась она спустя несколько секунд.

– Начнём, пожалуй, вот с чего. Примерно четырнадцать миллиардов лет назад[3] произошёл Большой Взрыв, породивший пузырёк нашей Вселенной. Надеюсь, ты слышала об этом.

Руна кивнула.

– В течение невообразимо короткого времени – планковские десять в минус сорок третьей степени секунды – в результате инфляции, то есть сверхбыстрого расширения, объём вырос в триллион триллионов триллионов раз. Температура того континуума достигала десяти в тридцать второй степени градусов, при которой объединяются все известные нам фундаментальные силы: слабая, сильная, электромагнитная и гравитационная. Как недавно стало известно, существует ещё одна сила – пятая, но это отдельная тема. Так вот гигантская температура поддерживала симметрию десятимерных суперструн. Они были объединены в единую десятимерную конструкцию.

– Почему десятимерную, а не больше?

– Хороший вопрос! – похвалил собеседницу Тимофей. – Десять измерений – число не случайное, взятое не с потолка. Именно оно теоретически даёт набор фундаментальных свойств, позволяющих объяснить разнообразие структур Вселенной.

– Теоретически?

Тимофей улыбнулся.

– Всё начинается с теории, которая и должна уравнять шансы и создать правильную концепцию реальности. Но идём дальше. После того как Вселенная разрослась до гигантских масштабов, она начала остывать. При возрасте в десять в минус сорок третьей степени секунды десятимерная Вселенная распалась на четырёхмерную и шестимерную.

– Подожди, – остановила лектора Руна. – Голова кружится, ничего не соображаю. Почему четырёхмерную и шестимерную? Ты же говорил о трёх.

Тимофей подал ей стаканчик остывшего кофе.

– Хлебни, всё объяснимо.

Руна послушно сделала несколько глотков.

Он сделал то же самое.

– Пакеты четырёх и шести струн вели себя по-разному. Шестимерный остался на какое-то время постоянным, а четырёхмерная часть Вселенной продолжала стремительно расширяться. Когда ее возраст достиг десяти в минус тридцать пятой степени секунды, разрушилось взаимодействие Великого объединения: сильное отсоединилось от слабого и электромагнитного. Крошечный в начале расширения пузырёк Вселенной увеличился в десять в пятидесятой степени раз и стал, по сути, нашей видимой трёхмерной Вселенной.

– А остальные шесть сил? Э-э… измерений?

– Остались вмороженными в ткань расширяющегося, хотя и не такими темпами, пространства, не изменяясь. По сути, нас пронизывает неисчислимое количество структур Калаби-Яу – свёрнутых измерений, но мы их не чувствуем, подчиняясь законам трёхмерного континуума, по причине малости структур.

Руна залпом допила кофе, не ощущая его температуры. По её глазам было видно, что женщина потрясена.

– Значит, вы пытаетесь развернуть… сделать «кесаря»… измерениям внутри нас?

– Вроде того.

– А это не опасно? Что, если мы сгорим при развёртке?

Тимофей снисходительно улыбнулся.

– Эти измерения заполняют всю Вселенную. Мы же «кесарим» локальные частички вне наших тел.