Последний выстрел - Александр Белов

– Какой тебе еще крест? – раздраженно спросил полковник.

Саша взял лист бумаги и стал быстро рисовать по памятизатейливый витой крестик друга.

– Православный. Вот такой примерно. Не найдут, приеду садвокатами, – он пододвинул Тучкову листок и, остановив на нем мрачный взгляд,веско добавил: – Поломали вы моих ребят, Сан Саныч. Сильно поломали…

– Не дразни, Белов, – полковник встретил его взгляд взглядомеще более твердым и холодным.

Несколько секунд они молчали, напряженно буравя друг другаглазами. Белову снова стало не по себе, по позвоночнику пробежал озноб, и оннехотя опустил глаза. Только тогда Тучков взглянул на рисунок. Он нахмурился,снял телефонную трубку и коротко приказал:

– Горюнов, Мосина ко мне…

К немалому удивлению Белова, пропажа нашлась очень быстро –Саша едва успел выкурить еще одну сигарету. Зажав в кулаке свой трофей –золотой крестик Космоса на порванной цепочке, – Белый направился к выходу.

Увидев в дверях Белова, Макс облегченно вздохнул и распахнулему навстречу дверцу. Саша уселся в машину, тут же достал свой мобильник,быстро набрал номер.

– Сейчас поедем… – кивнул он Максу и переключился нателефон. – Пчела, это я… Да нормально, потом расскажу. Ты что, кривой уже?Заканчивай, завтра с утра займешься чисткой по Фонду. Да, все бумаги, вообщевсе по полной программе… Ну, созвонимся еще. Больше не пей, понял? Ну, пока.

Отбившись, Белов тут же набрал новый номер. Сидевший как наиголках Макс то и дело озабоченно поглядывал через плечо на бойцов в камуфляже,куривших у входа в здание.

– Может, отъедем? – предложил он.

– Сейчас… – буркнул Белый и попросил в трубку: – ВиктораПетровича, пожалуйста… Белов… Хорошо, спасибо… – он выключил телефон и бросилМаксу: – Есть хочешь?

– Да можно бы уже, – пожал плечами тот.

– Тогда поехали в Серебряный Бор.

В клубе Макса провели в общий зал – там для него накрылиобильный стол. Под присмотром трех громил из охраны Зорина он с энтузиазмомпринялся за еду. После нервотрепки на Большом Каретном аппетит у него былпрямо-таки зверский. А за стеной, в бильардной, беседовали Виктор Петрович иБелов.

– Я так понимаю, что это сверху шлюзы открыли, – с крайнеозабоченным видом излагал свою версию произошедшего Саша. – Пошел сквознойнакат – через меня на тебя. Сто пудов, сейчас и Фонд затеребят…

Слушая его, Виктор Петрович в задумчивости ходил с киемвокруг стола. Причем по его виду никак нельзя было догадаться, что его волнуетбольше – наезд на Белова или неудачное расположение шаров на столе. Сашу,понятное дело, это раздражало.

– Само собой, – довольно безразлично согласился Зорин.

– Так надо что-то думать! – сердито воскликнул Белов. – А товы там под ковром как бульдоги грызетесь, а мне по башке долбят. Мне это ненравится, понимаешь?..

– Ну, Саш… – с улыбкой развел руками Виктор Петрович. – Ибудут долбить. А ты чего хотел?

– Я хотел нормально работать, – отрубил Белый.

– В РОССИИ нельзя нормально работать. В РОССИИ можно тольковыживать… – с шутливой назидательностью покачал головой Зорин.

Он наклонился к столу и нанес аккуратный удар.Оранжево-белый шар медленно покатился к центральной лузе, но его перехватиларука Белова. Он подбросил шар на ладони и с вызовом посмотрел на своегопартнера. «Хватит ломать комедию, дело серьезное!» – говорил его тяжелыйвзгляд. Виктор Петрович вздохнул и положил кий на стол.

– Ладно, цэу будут такие, – сухо сказал он. – Срочноразберись с бухгалтерией Фонда. Сверни все проблемные операции. Сам ложись надно. Охрану по максимуму. Куда поедешь, всем сообщай. А еще лучше – вози ссобой адвоката. Ну, меня-то им все равно не свалить, – самодовольно улыбнулсяВиктор Петрович, – а вот по тебе могут так долбануть, что костей не соберешь!

Белый ответил ему хмурым взглядом из-под бровей. Он всепонял – Зорин опять отказывал ему в помощи. В который уже раз хитрый иосторожный чиновник «великодушно» оставлял своего партнера наедине с егопроблемами! В который раз боялся сделать для него хоть что-нибудь! В которыйраз равнодушно уходил в тину, скользкий и изворотливый, словно угорь!..

«Вот гнида!..» – подумал Белов.

Он холодно кивнул и, не попрощавшись, вышел из комнаты.

Из Серебряного Бора Белов поехал в офис и до вечеразанимался бумажными делами – кое-что, от греха подальше, нужно было подчиститьсегодня же. После этого ему стало легче, тягостные предчувствия понемногурассеялись, и, наоборот, окрепли предположения, что все случившееся с Пчелой,Космосом и Шмидтом – всего лишь идиотская инициатива неугомонного полковникаТучкова.

По дороге домой Саша задумался об Ольге. В последнее времяон частенько думал о ней, потому что в их семье давно уже было неладно.

Все началось со взрыва Филевского «мерседеса». Хотя,безусловно, все началось еще раньше – с его романа с артисткой, но Белову нехотелось думать, что первопричиной затяжного кризиса в отношениях с женой сталон сам. Ему было удобнее полагать, что все началось со злосчастного взрыва нанабережной – и, размышляя о своих семейных неурядицах, он всегда искал ихистоки в событиях того рокового дня. А точнее – в тех из них, в которыхоказалась замешана его жена.

Порой он и сам удивлялся тому, насколько сильно повлияла нанего история спасения Пчелы Ольгой. Вспоминалась и ее злость, и, конечно,оплеуха, полученная от жены в кабинете главврача. Но все же главная заноза былов Пчеле.

Стоило Белову вспомнить тот страшный день, как его мыслиначинали плестись по одному и тому же заезженному маршруту.

Почему Пчела в той пиковой ситуации обратился за помощьюименно к Ольге? Не к нему, Белову, не к Космосу, которых он знал с детства, а кего жене, с которой он и виделся-то не чаще раза в месяц? Или все-таки чаще?Что между ними было такого, что позволило Пчеле искать спасения у Ольги? И небыл ли Саша слеп, видя в отношениях друга и жены только дружбу и обычнуючеловеческую симпатию?

Эти и подобные им вопросы въелись в его мозг намертво – какржа в потерянную в луже подкову.