Загадка Кондор-Хаус - Каролина Фарр

Между этой датой и днем свадьбы с Брюсом Монро, если только она действительно вышла замуж за Брюса Монро, висело еще три портрета. Один из них, по-видимому, изображал итальянского шофера, которого упомянула Анна.

«Пьетро Дакарди , — гласила этикетка, — написан в Монако, апрель 1952 г . »

Дата свадьбы отсутствовала. Наверное, это были ее любовники, мрачно решила я. Был еще один муж. Из кратких разысканий, которые я произвела о Симоне, прежде чем приехать в Кондор-Хаус, я помнила, что он старше других мужчин, присутствовавших в ее жизни, канадский миллионер, за которого она вышла замуж на Французской Ривьере. Артур Грэм-Райс вклинился между африканским охотником и игравшим в поло бразильцем, Хуаном Сальвадо. Брак продолжался всего лишь шесть месяцев и закончился в Рино разводом, так же как и брак с Брюсом Монро.

Затем я подошла к последнему, недавнему портрету и воззрилась на него с изумлением. «Харви Сангер , — нахмурившись, прочла я. — Написан в Девондейле, Мэн, февраль — март, 1965 г .»

Я прислонила его обратно к стене и аккуратно поправила, так же как и другие. Мэн, февраль и март 1965 года!

Анна упомянула, что Симона привезла Харви Сангера из Нью-Йорка прошлой весной. Но согласно этой этикетке она знала Харви Сангера раньше, по крайней мере за год до этого.

Я собрала свои записные книжки со стола, взяла сценарий и стала медленно подниматься наверх.

Что за женщина Симона, если она может увековечивать таким образом своих любовников, свое вожделение, как другие женщины ведут тайный дневник?

А Харви Сангер? Напрашивался вывод, что он уже был ее любовником, когда она писала портрет, — я не сомневалась в этом. Мог ли он быть ее любовником в Мэне до того, как вмешалась Тереза Ранд, заняла ее место на некоторое время и умерла?..

Я содрогнулась, вспомнив, что Симона только что сказала по поводу ситуации, описанной в сценарии. «…Я знаю, что почувствовала бы. Сначала потрясение… Но потом обида, отвращение, ненависть… Если бы я хотела заполучить мужчину, то могла бы убить женщину…»

Глупо, конечно. Мы же говорили о сценарии, а сценарий — это не реальность.

Я рассердилась на себя. Я теряла время на эти коварные сомнения и глупые подозрения, когда следовало сосредоточиться исключительно на сценарии. Я хотела написать эту сцену, пока в памяти была свежа ярко описанная Симоной характеристика жены.

Анна или кто-то иной, кто убирал комнату, оставил окна открытыми. Подумав о Заиде, я тотчас же пошла закрывать их.

Выглянув из окна, я с облегчением обнаружила, что Брюс Монро не забыл своего обещания. Ветка, на которой прятался сегодня утром Заид, оказалась аккуратно спиленной. Теперь он не сможет добраться до меня, даже если вскарабкается на дерево.

Затем я увидела обоих гепардов, лежавших на солнце на покрытой гравием дорожке, ведущей к воротам зверинца. Я решила, что тот зверь, который поменьше, — Фатима. Она удобно разлеглась на боку на гравии и крепко спала, равнодушная ко всему вокруг, включая своего партнера. Заид не спал. Он лежал, как собака, откинув задние лапы в сторону, а передние подложив под крестец Фатимы, его большая голова покоилась на ее боку. Время от времени кончик длинного хвоста непроизвольно подергивался, словно его беспокоило какое-то насекомое.

Я вспомнила, что Монро говорил сегодня утром о привязанности, существующей между двумя гепардами. Она проявлялась теперь в полном спокойствии Фатимы, когда ее охранял самец. Также она проявлялась в покровительственном отношении Заида.

— Фатима, Фатима, сюда!

Мне было не видно из-за дуба, но это была явно Симона. Она звала от парадной двери. Одним быстрым движением Фатима вскочила и обратилась мордой к дому.

— Фатима! Сюда. Сейчас же, Фатима! — нетерпеливо командовал властный голос.

Фатима чуть повернула голову и посмотрела на самца, затем покорно развернулась, сошла с гравия на траву и двинулась к дому, покачивая хвостом. Я потеряла ее из виду, когда она прошла мимо дуба.

Заид поднял голову, когда встала его подружка. Теперь он медленно выпрямился, злобно посмотрел на дом и оскалил зубы. Так он стоял, рыча и покачивая хвостом, до тех пор, пока я не услышала, как закрылась передняя дверь. Тогда гнев, казалось, покинул его, и он повернулся, очень медленно сошел с дорожки и побрел среди деревьев, с опущенным хвостом и поникшей головой, словно олицетворение одиночества и уныния.

Я взяла свои записи и прошла в кабинет. Мой утренний страх перед Заидом казался теперь глупым и безосновательным. Брюс Монро прав, гепарды — всего лишь большие кошки, унаследовавшие от своих подвергшихся дрессировке предков покорность человеку.

Но в их крови по-прежнему текла кровь джунглей. Они были большими, сильными и, если не ошибаюсь, одними из самых быстрых животных на земле. А вооружены они такими же зубами и когтями, как у леопардов. И это напомнило мне слова Симоны о том, что джунгли полны похоти и убийства.

На месте Симоны я вела бы себя поосторожней с Заидом. Слишком часто она забирает у него подругу.

Я вложила в машинку лист чистой бумаги и начала печатать — сначала нерешительно, потом быстрее. Вскоре я забыла об окружающем меня мире и вступила в другой, созданный моим воображением…

Я печатала, отвергала напечатанное, снова печатала, что-то отмечала и снова переписывала. Анна принесла мне ленч, о котором я сразу же забыла. Сцена постепенно обретала форму. И по мере того как я погружалась в нее, я уже не писала сцену для Симоны Стантон. Я была той женщиной, ощущающей влажную жару, прислушивающейся к воде, обильно стекавшей с деревьев, — женщиной, смутно осознающей ту же неутоленную жажду любви, испытавшую то же потрясение, когда открылась дверь…

Стук машинки умолк, когда я, наконец, остановилась. Я вдруг заметила, что работала в полутьме. Я встала, выпрямив затекшее тело, и зажгла свет. Кто-то унес мой ленч и оставил кофейник с кофе. Я не прикоснулась и к нему, и теперь он был холодным.

Раздался стук в дверь.

— Да? Кто это?

— Брюс Монро, Маделин.

Я открыла дверь. Он, улыбаясь, спросил:

— Не побеспокоил вас?

— Входите. Я как раз сделала перерыв.

Он бросил взгляд на мой стол и кипы бумаги, разбросанной вокруг машинки.

— Я слышал стук вашей машинки из своей комнаты в конце коридора. Вы всегда работаете в темноте? Вы же только что включили свет. Такие красивые глаза, как ваши, заслуживают лучшего обращения.

— Я не заметила, что так поздно.

— Я так и подумал. Пришло время, чтобы кто-нибудь вас побеспокоил. Я иду вниз выпить предобеденный мартини, присоединитесь ко мне? По словам Анны, она принесла вам кофе и обнаружила, что вы не прикоснулись к ленчу. Вижу, что и к кофе вы не притронулись.

— Я извинюсь перед Анной, — улыбнулась я. — Обычно я не такая рассеянная. Но мне так легко писалось, не хотелось прерываться. Теперь я закончила. Сцена готова. И намного раньше, чем я ожидала.