«Крот» - Павел Барчук

как остров Свободы. Причём, не первый год. Найдётся новый лидер. Какой-нибудь молодой, горячий, похожий на Че Гевару. Тут даже наоборот. Если Кастро убьет внучка предателя, станет понятно, откуда ноги растут — из-за бугра. Ровно, как если его убьют максимально тихо и незаметно. Естественно, виновными признают врагов-буржуев.

Нет. Црушникам нужна шумиха. Им необходимо вбить клин между СССР и Кубой. То есть, им нужен я.

Поэтому, если в рядах Комитета не затесался ещё один нелегал, можно немного успокоиться на предмет наличия второго потенциального убийцы. А я думаю, что вряд ли где-то поблизости имеется еще один «спящий» шпион. Все-таки, нелегалы — это не грибы, которые после дождя скопом лезут из травы. Нелегала надо подготовить, внедрить, дождаться нужного момента.

Максиму Сергеевичу, а точнее Максимилиану, очень сильно повезло с легендой. Просто фантастически. И это скорее исключение из правил.

В общем, если следовать законам логики, то конкурентов в нелегком деле умерщвления Кубинского лидера у меня нет. По крайней мере, очевидных. Эта мысль показалась мне еще более приятной, чем крепкий сон, которым я себя сегодня сам порадовал. Поэтому через проходную топал довольный, как слон. Просто это хоть немного облегчало задачу. Сделать так, чтоб я не убил Фиделя легче, чем сделать так, чтоб его не убил кто-нибудь другой.

— Смотрю, Вы сегодня в отличном настроении… Немного удивительно. Ожидалось совсем другое.

Услышав за своей спиной знакомый голос, я даже сбился с шага. Просто такой наглости, конечно, признаюсь честно, не ожидал. Был уверен, Комарова исчезнет. Уйдёт в подполье. Придумает причину, по которой сможет не явиться на завод. Элементарно, возьмет больничный. Но нет.

Я обернулся и встретился глазами с Александрой Сергеевной. Которая, кстати, тоже весьма неплохо выглядела.

— Потрясающе…– Вырвалось у меня против воли.

— Думаете? — Комарова небрежно повела плечом. — В принципе, мне тоже по душе́ сегодняшний день. Проснулась, а за окном, знаете ли, птички поют, солнышко светит. Просто удивительно прекрасная картина.

Я остановился и чуть сдвинулся в сторону. Мимо активно двигались сотрудники завода. Совершенно не хотелось привлекать их возмущённые взгляды. Потому что поток людей был достаточно плотный и останься я на дороге, гражданам пришлось бы обходить меня и Александру Сергеевну. Она, конечно, тоже замерла рядом, беспардонно уставившись на меня.

— Что Вы, Максим Сергеевич, ничего не спрашиваете? Разве нет никаких вопросов у Вас?– Начала Комарова елейным голосом. Ну, не стерва тебе?

— Да я как-то думал, если бы Вы хотели что-то объяснить, то, наверное, еще вчера пришли бы в гостиницу, а не тянули до утра. Дорога к моему месту жительства Вам, Александра Сергеевна, хорошо известна.

Я решил, раз эта охреневшая в конец особа начала разговор в таком тоне, в ответ она получит то же самое. Если изначально хотел обсудить все спокойно, нормально, то сейчас меня снова начала бесить ее наглость и самоуверенность. Хотя, скажу честно, я вообще думал, она не появится. Ну, не дура ведь. Комарова по-любому понимает, как только я вернулся обратно в парк и не нашел там никого, сразу сопоставил все факты. Сообразил, каким это чудесным способом исчез Вадик. Мне, в принципе, даже Ведерников был для такого вывода не нужен. И я представлял дальнейшее развитие событий следующим образом. Сейчас Комарова, естественно, постарается на глаза не попадаться. Но я ее один хрен разыщу и тряхну за шиворот. Сам. А тут эта девица просто в наглую приструячила на работу. Как будто, так и надо.

— Вы знаете, решила не беспокоить Вас ночью. Подумала, мое внезапное появление в гостиничном номере может создать неловкую ситуацию.

Я уставился на Александру Сергеевну, пытаясь сообразить, о чем вообще идет речь. Что конкретно она считает неловкой ситуацией? Застать меня в постели с другой женщиной или, к примеру, пришла в гостиницу, а я как раз точу на нее нож. Потому что желание прибить эту дамочку, с каждым днем становится все крепче. У неё какое-то раздвоение личности. То она вполне нормальный человек, можно даже сказать, партнер. Но потом вдруг просыпается вот эта сука, которую я сейчас наблюдаю. И главное, это при том, что она собственноручно отпустила Вадика. По сути, прокинула меня.

— Знаете, Александра Сергеевна, кажется, мы с Вами давно перешли на тот уровень общения, когда условности точно выглядят глупо. Если только внезапно Вы не превратились из вполне себе умной женщины в…дуру…

У Комаровой взгляд моментально стал колючим. Сравнение точно не пришлось ей по душе.

— Нет, уж, Максим Сергеевич. Я сочла лишним являться к Вам ночью. Это, между прочим, неприлично. Да и потом…зачем? Чтоб наорать и поссориться? Вы же редко слышите доводы разума. — Комарова высказала это ледяным тоном, в сравнении с которым на полюсе показалось бы жарко.

— Так! — Я понял, если кто-то один из нас сейчас не успокоится и не поведет себя как взрослый адекватный человек, мы опять посремся. А это вообще ни к месту. Вот прямо совсем. — Что у нас за новая полька-бабочка в общении? Я искренне считал, мы пришли к взаимопониманию. Мне казалось, можно рассчитывать на доверие, в конце концов. С моей стороны — только откровенная честность. Я признался в том, что лучше даже мысленно не произносить. А с Вашей стороны? И это при том, что у нас была договорённость. Вы понимаете, о чем я… Взаимопомощь, поддержка и стремление к благополучному разрешению обеих ситуаций. И Вашей, и моей. Кстати, Александра Сергеевна, Вы мое это заблуждение, будто договорённость состоялась, поддержали. Черт знает, с какой целью. Может, Вашей левой ноге так захотелось. Я уж и не знаю, чем руководствуетесь. Но! Знаете что?

Я наклонился ближе к Комаровой. Совсем близко. Мы и так маячили у всех на виду. Стоим, светимся, как бельмо на глазу. Даже при том, что отодвинулись в сторону. Многие из сотрудников косились на нас многозначительно. Особенно, если учесть слухи, гулявшие по заводу в последнее время, причина этих взглядов вполне понятна. Наверное, думают, разборки личного характера. Но лучше пусть сплетничают об этом, всем о настоящем положении вещей.

— Я культурный человек, Александра Сергеевна. Не приучен посылать женщин грубо. Хотя, очень хочется. Не могу отказать себе в удовольствии. Поэтому скажу так… Сейчас я пойду на хрен, а Вы быстро-быстро за мной.

Комарова подняла одну бровь. Но промолчала. Может, ее никогда не посылали таким образом. Не знаю. А может, ее вообще никогда не посылали. В этом и проблема.

— Усекли? — Продолжил я. — Мне поперек горла стоят Ваши дебильные игры. Мне поперек горла стоите Вы, Ваш дед, Ваша Великая тайна. Но мы договорились. Ясно? Договор — это ответственность. Поэтому…Жду Вас в кабинете, где надеюсь услышать подробности вчерашнего волшебного исчезновения Вадика.

Я развернулся и направился к зданию управления. Про себя подумал, если Комарова сейчас что-то исполнит, например, все-таки сбежит, найду ее, а потом урою к чертовой матери.

Глава 7

В которой Комарова предается воспоминаниям

У Саши была целая ночь впереди. Ей необходимо придумать, что сказать Максиму Сергеевичу. Найти удобоваримое объяснение, по какой причине она отпустила Вадима.

Целая ночь была, а идей не было. Ни одной. На внезапное помутнение рассудка не сошлешься. Беляев просто не поверит. Ровно, как не поверит, будто Вадим ухитрился сделать все сам. Потому что в том состоянии, в котором его оставил Максим Сергеевич, «сам» этот блондинистый красавчик мог только сходить «под себя». Но никак не резво сбежать из парка.

Саша даже рассматривала вариант, в котором ей вообще не придется ни о чем разговаривать с Беляевым. Например, просто не прийти на работу и все. Но тогда начнется все сначала. Опять новый город, потом появится либо Вадим, либо кто-то другой. Следом — Максим Сергеевич. Или опять же, его коллега. Возможно, наоборот. Сначала Комарову разыщет Комитет, а потом ЦРУ. Очередность не столь важна. Какой смысл устраивать новые гонки?

Это бестолковая беготня надоела уже до одури. Необходимы конкретные действия. Нужно решать проблему, затянувшуюся на много лет, а не продолжать бегать от нее. Это Саша понимала точно. И сама для себя уверилась, был бы дед жив, он бы, наверное, поддержал ее план. Времена все равно изменились. Сейчас можно действовать так, как раньше нельзя было. По крайней мере без риска в одну