Ведунья против короля - Вера Чиркова

– Мне не нужен чай, – огрызнулся король, но Звен был непререкаем:

– И это мне известно. Вашему величеству требуется перевязка и постельный режим.

– Мне уже сделали перевязку, – непримиримо отказался Эршель и демонстративно сложил руки на груди.

– И кто же осмелился? – Вот теперь в голосе магистра прорезалась леденяще-бешеная ярость.

– Я, – пробормотал вошедший камердинер и, побелев, попятился: – Но хозяин приказал! Я не мог ослушаться!

– А думать тебя не учили?! Или специально выбрали изо всех слуг самого тупого и услужливого? Так вот, чтобы поумнел, походи до заката немым и черным.

Темное облачко сгустилось над головой ошеломленного старичка и пролилось на него мелким, моросящим дождиком. Кожа и волосы, одежда и обувь, даже поднос, который он держал в руках, мгновенно стали цвета воронова крыла.

– Это… это наглость! – Король захлебнулся праведным гневом, но в следующий миг охнул и стиснул зубы, обнаружив, что уже не стоит на месте, а легко летит в свою спальню, словно гонимое ветром перышко.

– Это не наглость и не демонстрация силы или возможностей, – голос магистра снова был спокоен и ровен, – а единственный способ доказать вашему величеству, насколько вы заблуждаетесь, пытаясь обращаться с нами так же, как с вашим несчастным камердинером. Мы не ваши слуги и даже не гости. Здесь мы – свита, сопровождающая лорда Гарданта Тровенга, регента Онзирской княжны и правителя свободного княжества на ближайшие пять лет. И за ваше избавление от проклятия мы взялись по просьбе регента и его супруги, леди Андилианы Тровенг. Поэтому, пока мы не сочтем ваше величество полностью оправившимся, способным рассуждать здраво и спокойно, вы будете лежать в кровати, и никто, кроме нас, не имеет права прикасаться к вашим шрамам. Мы не желаем потом выслушивать упреки в неумении, если по вине некомпетентных личностей на вашей коже останутся некрасивые рубцы.

Эта нотация сопровождалась наглядными действиями. С короля, несмотря на сопротивление, сползли камзол и рубаха, а за ней и сапоги. Штаны королю маг оставил, зато примостил его величество вниз животом на рабочий стол, небрежно смахнув оттуда все бумаги и письменные принадлежности.

Легкий ветерок, которым магистр управлял мастерски, как живописец кистью, развязал неумелые узелки новых повязок и бережно скользнул между ними и телом пациента. Нарезанные из батистовых рубах лоскуты сползли с королевской спины как живые, открыв взору лекарей испещренную шрамами кожу, густо покрытую сероватым снадобьем.

Дилли с мужем и Литой, едва сообразив, чем собираются заняться их спутники, отошли подальше и устроились в стоявших у окна креслах.

И, стараясь даже не смотреть в сторону магов, все же внимательно прислушивались к их разговорам.

– Чем это намазаны раны? – возмущенно осведомился Варгус, осторожно снял на стеклянную лопаточку каплю мази и принюхался. – Ваше величество! Если вы не будете отвечать, исцеление растянется на неопределенное время.

– Почему же неопределенное? – едко ухмыльнулся Брэн. – Луны три вполне хватит.

– Вы не осмелитесь! – придушенно прошипел король.

– Вы же отважились игнорировать мнение старших магистров ковена, взяв на себя решение тех вопросов, в которых совершенно несведущи? – жестко прикрикнул Звен. – И даже не удосужились дождаться обычного осмотра или хотя бы спросить у нас как у ваших лекарей советов и рекомендаций.

– Мне с вами за сделанное рассчитаться бы, – желчно буркнул король. – Ну, допустим, замок у моря найду, еще все долги князя прощу, а там тысяч на пятьсот. Но больше не потяну.

– Я был прав, у вас есть возможность подслушивать наши разговоры, – устало произнес Тровенг, понимая, куда гнут маги. – Но насчет своих возможностей вы глубоко заблуждаетесь. Замок и долговые расписки имеются у короля, а вы пока для своих бывших подданных – не король, а самозванец. И если сейчас приплывете на пристань Эсмирта, то в лучшем случае станете узником. Но, боюсь, готовиться вам нужно к худшему. Ваш двойник вошел во вкус… или его кукловоды вошли, не это главное. Теперь трон придется отвоевывать, а без нашей помощи – это будет очень трудная и кровопролитная кампания. А мы не полезем во дворец напролом, не подготовив точный план и не просчитав всех тонкостей. Поэтому вашему величеству придется с нами договариваться, даже если это вам претит.

Король молчал, как и его камердинер, но магистры ждать не собирались.

– Так где ты взял эту мазь? – строго глянул на слугу Варгус. – Говори, я разрешаю.

– Мастон оставил, главный целитель, – всхлипнул старичок.

– Зачем?

– Мазать спину от опрелостей.

– Самозванец ваш Мастон, – презрительно фыркнул магистр. – Скупил у травниц самые дешевые мази и даже не удосужился выяснить, от чего они.

– Позволь, я гляну, – не выдержала Дилли и направилась к столу.

– Нет! – отчаянно закричал король. – Не подходи! Сидите там, а лучше подождите в другой комнате! Я прошу…

Последние слова Эршель прошептал с вымученной болью, и именно этот тихий, безнадежный шепот заставил ведунью остановиться.

– Ладно, – согласилась она, – мы выйдем. Лита, идем.

– Только ты уж тут не капризничай, – проворчала Чижик, направляясь к двери, и неожиданно для всех добавила: – И освободите этого старичка, не могу я на него такого смотреть.

– Хорошо, – согласился Звен, – раз ты просишь.

Что-то шепнул и отвернулся, а старый камердинер, обнаружив, что его руки обрели истинный цвет, всхлипнув, бросился за девчонкой, которую до этого момента считал самым ненужным и незначительным человеком в свите регента.

– Зря ты его пожалела, – хмуро хмыкнул вслед Чижику Леар. – Этот одуванчик мне не одну пинту крови попортил.

– За что? – мгновенно остановившись, развернулась к нему девчонка.

Старик едва успел замереть на полушаге, чтобы не врезаться в свою благодетельницу. Зато напоролся на вмиг ставший ледяным взгляд ее прищуренных зеленых глаз и обмер, проклиная про себя наглого секретаришку, умудрившегося втереться в доверие к повелителю.

– У него спроси, – дернул плечом Леар. – Откуда мне знать? Но кто только меня по его милости не проверял и не допрашивал.

– А в чем обвиняли? – насторожилась Лита.

– Проще сказать, в чем не обвиняли, – отмахнулся бастард. – Да и леший с ним, пусть уже бежит, куда бежал.

– Нет уж, – не согласилась, вернувшись к двери, Дилли. – Вот теперь и мне интересно. В чем можно обвинить человека, который отлично делает свою работу, не пьет и не дебоширит, не лжет и не ворует?

– В шпионаже, – моментально сообразил Гардант и пояснил присутствующим свой вывод: – Слишком правильных людей всегда подозревают в самых ужасных намерениях или скрытых пороках. Шпион, колдун или вор, подбирающийся к казне, – вот первое, что подумают в таком случае слишком бдительные слуги. Была бы принцесса – его заподозрили бы в намерении влюбить девушку в себя и скомпрометировать, а если королева – то обольстить. И постарались бы сделать все, чтобы вывести «негодяя» на «чистую воду». Начали бы писать доносы, наушничать, подставлять и всячески вредить. Могу представить, Леар, сколько раз тебе пришлось доказывать свою невиновность, сколько допросов и расследований ты вынес. Ко мне князь начал придираться только в последние годы, и то я уже собирался оставить к змеям эту должность. А ты терпишь уже восемь лет.