Ведунья против короля - Вера Чиркова

– Смелее, оно уже холодное. И не горькое.

Король смерил его едким взором и махом, как пьют противное лекарство, проглотил снадобье. Посидел секунду, прислушиваясь к себе, тихонько хмыкнул и оглянулся на столпившихся за его спиной магов.

– Ну…

– Тсс! Посидите минутку молча.

В следующую секунду король расслышал треск ткани и с досадой стиснул зубы, запоздало сообразив, что никто не собирался смотреть на его проклятый нарост через рубаху. Вот теперь он сидел не шевелясь, изо всех сил пытаясь унять бушующий в его груди гнев. А тот взвивался снова и снова, стоило старику вспомнить, что на его обезображенную мерзким наростом спину смотрят и две нахальные девчонки, в открытую называвшие себя его дочерьми.

– Темный лес!.. – едва слышно выдохнула Дилли, увидев воплощение проклятия.

Оно проросло под кожей короля, растянув ее уродливым пузырем. И если бы шаманы не вспугнули спонтанное заклинание и не добавили ему энергии и плетений, сейчас вполне могло бы сойти за возрастной жирок. А теперь было безобразным уродством, от которого хотелось побыстрее отвернуться и забыть. И его величество, несомненно, это понимал – вряд ли еще не рассмотрел себя в зеркалах.

– Я не вижу в нем ничего отчетливого, – почти виновато пробормотал Варгус. – Сплошная масса.

– Я тоже, – подтвердил Звен и вопросительно глянул на Дилли: – А вам что там видится?

Но ведунья, сделав знак сестре и брату, уже шла мимо них к королю. И искренне радовалась, что старик получил порцию успокаивающего зелья, добавляющего пациенту доверчивости.

– Там что-то неправильное. – Встав напротив отца, Дилли открыто заглянула ему в глаза. – Но в любом случае ты таскаешь это уже почти год. Тогда как женщины носят детей девять месяцев. А иногда и меньше, но младенцы от этого рождаются не менее здоровыми. Поэтому тебе пора его родить, и тогда мы посмотрим, что там. Но не волнуйся, никто из нас не намерен тебя обмануть. Обещаю, ты все увидишь своими глазами. Леар, прикажи принести серебряную посудину побольше, на кухне должна быть для заливного. И пару зеркал, поставим так, чтобы он мог рассмотреть каждое наше движение.

Серьезно кивнув, секретарь позвонил слугам, но прежде, чем открыть им двери, заботливо накинул на плечи короля свой плащ.

Через несколько минут все было готово. Эршель, молча и отрешенно наблюдавший за действиями магов, пристально уставился в зеркало. И тут же спохватился – поднял взор на стоящую перед ним Дилли и вымученно улыбнулся.

– Начинаем, – получив разрешающий кивок Звена, объявила ведунья королю. – Запомни, сейчас главный – ты. Это на твоем теле прижилось чужое, нечаянное заклятие, и из тебя оно тянет жизненную силу. Тебе нужно осознать, что так не может продолжаться вечно, пора ему от тебя отделиться. Как разделяются мать и ребенок, птица и яйцо, дерево и плод. Время пришло. Соберись и дай своему телу приказ напрячься, отторгнуть от себя созревшую сущность. Представь мысленно, как она отделяется от тебя, собирается в комок, отталкивается изо всей мочи. И сам ее отстраняй, отрывай упорно, как выталкивают из себя детей женщины. Сейчас для вас самое важное – разделиться, стать двумя свободными существами, начать жить порознь.

Дилли не особенно выбирала слова, зная точно: они будут всего-навсего фоном. Главное – это ее уверенность в своих действиях и манипуляциях магов, понимание необходимости и неизбежности избавления от проклятия.

И ведунья вкладывала во взгляд и голос всю силу своего убеждения, всю веру в правильность происходящего, все умение увещевать и доказывать. Ловила взор Эршеля напрямую и в отражении зеркал, когда он пытался разобрать действия магов, держала его цепко, как ускользавшего воришку, и на все лады повторяла одни и те же доводы и аргументы.

А магистры, объединившись, осторожно и неспешно, но неуклонно отделяли присосавшееся проклятие, даже не сомневаясь, что просто так оно не сдастся. До последнего будет держаться за носителя цепко, словно впившийся в кожу кровожадный клещ или выросший на тонкой березке уродливый гриб чага.

Дилли не знала используемых ими заклятий, но видела и призрачные фиолетовые языки странного тумана, плывущие от Звена, и зеленоватых змеек целительной магии, вьющихся вокруг пальцев Варгуса. И явно защитные плотные синеватые коконы, выросшие вокруг всех присутствующих. И хотя ведуньи не опасались проклятий, Дилли была благодарна спутникам за заботу.

Можно, конечно, получив сочащийся злой магией комок чужой ненависти, поднять на защиту скрытые способности своего тела и смыть с себя водой все чуждое и агрессивное. Но гораздо легче просто делать свое дело, не следя за каждым, кто может походя стряхнуть на тебя свои недобрые эмоции. Иногда осмысленно, но зачастую просто так, походя.

Ведунья хорошо запомнила первое такое нападение. Тогда соседская девчушка, считавшаяся ее подружкой, окинув взглядом новое платьице Дилли, вдруг метнула в нее неосязаемый пучок переливающихся багрянцем и зеленью игл.

– Способности у нее ведьминские, – огорченно ворчала потом Ясвена, помогая дочери снять последствия спонтанной порчи. – Небольшие, но вкупе с неустойчивым, буйным характером дают такие вот выбросы.

Дилли тогда ничего не поняла, но тренировать и развивать способность управлять своим телом стала еще упорнее. А подружку вдруг забрала гильдия знахарей, пообещав, что она сможет постичь ремесло предсказательницы.

– Больно… – вдруг процедил сквозь зубы Эршель, и к нему тотчас ринулся Варгус. Положил на плечи короля сиявшие зеленью руки и ушел взглядом в себя.

– Потерпи, – почти ласково попросила Дилли и с печальной усмешкой упрекнула: – Ты же слышал, что женщины рожают детей своих в тяжких муках? Только наверняка никогда не задумывался, зачем им это так нужно.

– Ну и зачем? – едва сдерживаясь, чтобы не застонать, прорычал Эршель.

– Любовь, – коротко вздохнула она. – Хочется знать, что будет жить на свете маленький человечек, похожий на твоего любимого. Тот, в ком соединятся мечты, надежды и судьбы.

– А деньги? – с презрением скривился король.

– Какие деньги? Вот ты сколько отдал бы, чтобы не таскать целый год на животе эту штуку? И не терпеть сейчас разрывающей тело боли? А за сколько хотел купить покорность нашей матери? Однако она предпочла сама пахать землю и сажать фасоль, но не отказалась от нас.

– Ей я предлагал все, – огрызнулся король и не сдержал стона.

– Вот и подумай, как больно и обидно было ей, – прикрикнула Дилли, – если Ясвена предпочла от тебя сбежать! Да не переставай отрывать от себя эту напасть, если не хочешь мучиться сутки или двое, как некоторые женщины.

– Сутки?! – В голосе Эршеля прорвался невольный ужас. – Ты лжешь…

– Нет. Вот все закончится, отведу тебя к повитухам, пусть расскажут и покажут, иначе ведь не поверишь. И откуда в тебе столько недоверия?

– У-у-у!!! – замычал от боли явно пытавшийся что-то сказать король и вцепился в стул так крепко, что на бледных руках вздулись синие вены.