Осенняя рапсодия - Вера Колочкова

– Разрешите вас пригласить…

Остальное действо провернулось перед ней, как в круговой панораме. В ритме медленного танца. Сначала проплыло рядом удивленное и обиженное лицо Валерия Ильича, а потом – о, ужас! – выскочило откуда-то в кадр лицо той самой слоноподобной девушки Альбины, что давеча презрела ее в туалете ни за что ни про что. Глаза ее метали вполне осязаемую женскую досаду и злобу, и все это было направлено именно на нее, на Марину. Странно. За что? Что она ей такого плохого сделала?

– Спасибо, Марина Никитична, что пригласили меня на танец. Я очень, очень вам за это благодарен, – со странной душевностью в голосе проговорил, наклонившись к ее уху, случайно выхваченный из толпы кавалер.

Марина подняла голову, глянула удивленно:

– Да не стоит такой уж благодарности… Пригласила и пригласила, подумаешь.

– Ну да… Конечно… Извините.

– А извиняетесь за что? Странный вы какой, однако.

Впрочем, странность эта вскоре сама себя и объяснила. Пробиравшаяся через толпу танцующих Альбина вдруг сунула ей локоть под бок, случайно конечно же, но получилось довольно больно. Марина ойкнула, вздрогнула, глянула ей вслед удивленно. И тут же встретила глаза девушки, гневные, обиженные, будто молнией полоснувшие. «Ого! Да тут настоящие ревнивые страсти бушуют!» – хулигански подумалось ей, и она весьма заинтересованно подняла голову, пытаясь разглядеть своего случайного партнера. А что – хороший, между прочим, парень. Молодой. Ужас какой симпатичный. И пахнет от него хорошо. Молодостью пахнет, приличным воспитанием, высшим образованием. Альбину можно понять, губа у девушки не дура.

– Она что, на меня обиделась, да? Поверьте, я нечаянно… Я вовсе не стремилась вас приглашать, просто так получилось! – принялась было весело и снисходительно извиняться Марина, но он перебил ее так же весело:

– Я очень, очень рад, что у вас так получилось! Спасибо вам!

– А… Она что, преследует вас, да? – заговорщицки и довольно нахально мотнула головой в сторону уходящей Альбины Марина. – Сильно и настырно претендует на внимание?

– Ну… В общем, не важно. Моя беда в том, что я женщинам хамить не умею.

– Почему же беда? Это совсем не беда… И впрямь, никогда не стоит хамить женщинам. Раз понравились – терпите, будьте мужчиной, – произнесла она тоном сварливой тетки. По возрасту она ж и в самом деле ему в тетки годится! Имеет право на воспитание молодежи! И не важно, что сама только что практически насильно в танец навязалась.

– Я и терплю… – покладисто и в то же время несколько игриво произнес молодой человек и с сожалением – а может, ей показалось, что с сожалением? – разомкнул на последнем музыкальном аккорде свои танцевальные объятия.

Тут же возникло в опасной близости красное пьяненькое лицо Валерия Ильича. Сердитое. Он даже за локоть ее потянулся цапнуть, пытаясь привлечь в танец, и Марине пришлось неловко взмахнуть руками, чтобы от него увернуться. А поскольку взмахнула – куда деваться-то? Не изображать же из себя пьяную птицу в полете? Один выход и остался – снова возложить ладони на крепкие молодые плечи да потянуть их призывно в ритм тягучего танго. Впрочем, молодые крепкие плечи против танго не возразили и потянулись в него с готовностью. И молодые крепкие руки тоже. Одна из рук основательно устроилась у нее на спине, другая по-хозяйски сжала ладонь, и тело само собой прогнулось в томительной музыке. Хороший танец – танго. Сплошной экспромт. Если поймать его суть и отдать в его власть все тело полностью, до копеечки, получишь огромное удовольствие от того, что вытворяешь. А еще тут главное – чтобы партнер не подвел. Чтобы понял, что страстно хулиганить надо вместе. Этот, кажется, понял. Надо же. Вроде молодежь сейчас танго не особо жалует?

Как-то незаметно образовалось возле них пустое пространство, ограниченное кругом наблюдающих. А может, их танцем любующихся. И даже аплодисменты они сорвали, замерев на последних аккордах в томительной позе. И дурашливо раскланялись, держась за руки. А когда грянула музыка, на сей раз веселая, скромно отступили в сторонку.

– Я так понял, Марина Никитична, у нас общие интересы образовались, да? – громко проговорил он ей на ухо, пытаясь перекричать музыку, и повел подбородком в сторону лихо отплясывающего Валерия Ильича. – Это вы от него в мои объятия так пугливо рванули?

– А вы думали, я и впрямь вас от Альбины спасаю, что ли? Добрая такая тетенька? Может, жалеете теперь, что я вами так вероломно воспользовалась?

– Нет, наоборот, предлагаю держаться вместе. Объявляю себя вашим кавалером и защитником! Не возражаете?

– Нет. Ничуть.

– Тогда, может, шампанского?

– Лучше вина…

– Ага! Сейчас я все организую… Усевшись на свое место и следя за суетой своего кавалера, Марина лихорадочно пыталась вспомнить его имя. Ей же представляли всех, когда она сюда в первый день заявилась! Нет, не вспомнить, ни за что не вспомнить. Это потом к новым именам привыкаешь, а в первый день они идут одной строкой, в голове не задерживаясь. И должность она этого парня не помнила. Да если честно, и лица тоже. У нее вообще была плохая память на лица. Что ж, придется спрашивать.

– Прости, но я не помню, как тебя зовут…

– Ничего страшного. Меня зовут Илья. Я здесь системным администратором работаю. И программу в компьютер я вам в первый день устанавливал. Не помните? Полдня у вас в кабинете провел…

– А… Да-да, как же… Конечно, припоминаю…

Ничего она на самом деле не припоминала. Действительно, крутился в кабинете какой-то высокий парень. Она на него внимания тогда не обратила. Она в тот день вообще временно разучилась концентрировать на ком-нибудь свое внимание. Когда тебя из нормальной привычной жизни резко выталкивают, летишь какое-то время по инерции, боясь упасть. И не соображаешь ничего. И лиц не замечаешь, и слов не слышишь.

– А весело у вас тут! – легко махнула рукой в сторону танцующих Марина. – Всегда так шумно дни рождения празднуете?

– Не могу сказать. Я тоже здесь недавно работаю. Три месяца всего.

– И все три месяца отбиваешься от Альбины?

Он помолчал, пожал неопределенно плечами, отвел взгляд в сторону. Потом проговорил виновато:

– Я не понимаю, почему она такая… упорная. Решила почему-то, что меня можно взять приступом и в карман положить. Наверное, я такое инфантильное впечатление произвожу.

Марина повернулась, глянула на него внимательно. Действительно, был в его юной мужской внешности явный интеллигентский изъян – слишком уж бросалась в глаза категорическая неспособность к хамству. Такой действительно скорее руку себе отрежет, чем женщину отказом оскорбит. Будет мучиться и выкручиваться, всмятку себя разобьет, но вежливость молчаливую проявит. Потому и будет всю жизнь притягивать к себе особей, избытком собственной воли озабоченных. Таких, как Альбина. Ей же, бедненькой, и впрямь кажется – протяни руку, и парень в кармане. Ан не тут-то было. Парень-то не прост. Далеко не прост. Одни глаза чего стоят – яркие, смешливые, голубые, в шикарном обрамлении толстых игольчатых ресниц. Сказочные глаза. Да и остальные черты лица тоже ничего, вполне породистые. Высокий выпуклый лоб, волосы белобрысым плотным ежиком, красивые, как у девчонки, пухлые губы и ямочка на подбородке. Хороший парень. Такого любая захочет в карман положить. Не виноватая эта Альбина. Пострадавшая скорее. А вот и сама она легка на помине, выросла перед ними горой: