Белый Орден, или Новые приключения Ариэля. Том II - Сергей Юрьевич Катканов

– Как знать… – улыбнулась Иоланда. – Хотя вряд ли. Множество признаков указывает на то, что я человек. Слабый, растерянный человек, которого может спасти только бедный рыцарь.

***

Каждый день они гуляли по городу, становясь свидетелями вещей всё более скверных и пугающих. Им не раз попадались компании пьяных, которые на всю улицу кричали какую-то бессмыслицу, глупо размахивали руками и едва держались на ногах. В царстве никогда не было пьяных, хотя вина всегда хватало, но напиваться до безумного состояния никто себе не позволял, потому что ум ведь лучше, чем безумие. Теперь многие предпочитали безумие.

Вскоре они увидели первые драки. Люди набрасывались друг на друга с кулаками, а то и с палками, по-видимому безо всяких причин, но с бешенной и беспредельной злобой. Люди избивали друг друга с таким остервенением, как будто от этого зависела их жизнь. Городской стражи в Бибрике никогда не держали и остановить пьяных буянов было совершенно некому. Те быстро поняли, что пара бутылок вина даёт власть над городом, и это ранее неизвестное чувство власти оказалось ещё более пьянящим, чем вино. Пьяные начали громить лавки из одного озорства, разрушение всего на своём пути оказалось очень хорошим средством реализовать свою бешенную энергию.

Впрочем, напиваться полюбили не все, многие смотрели на пьяных с нескрываемым презрением, какого тоже раньше никто ни к кому не испытывал. Некоторые хозяева лавок давали дебоширам отпор и уже обзавелись для этого увесистыми дубовыми палками. На пороге своих лавок они избивали пьяных с такой лютой ненавистью, что вскоре появились первые убитые. Хулиганы, протрезвев, об этом не забывали и начали приходить всё более внушительными толпами, лавочники стали объединяться в отряды самообороны. Случайные стычки понемногу превращались в массовые побоища. В Бибрике началась маленькая гражданская война. Разделение жителей произошло по признаку для прежнего царства очень случайному. Те, кто, например, имел лавку – имел недвижимость, а те, кто, например, строил дома, имел только свои рабочие руки. Раньше это не имело значения, потому что всё принадлежало всем, теперь лавочники вдруг осознали, что принадлежащее им, принадлежит только им. Строители и прочие пролетарии неожиданно оказались в пролёте, они-то в первую очередь и пьянствовали, потому что не имели собственности, которую надо было защищать.

Ариэль смотрел на пока ещё довольно детскую войну и с ужасом думал о том, что происходит сейчас на селе. Лавочники, кажется, ещё не вполне осознали, что у них на самом деле ничего нет, что их лавки бессмысленны без того продовольствия, которым наполняют их крестьяне. А крестьяне теперь тоже вряд ли будут отдавать продукты за просто так. И у них начнут отбирать еду. Настоящая война вспыхнет именно там, если уже не вспыхнула.

Ариэль с Иоландой продолжали гулять по городу, хотя это было теперь не безопасно, но рыцарь понимал, что и в собственном доме они отнюдь не в безопасности. Гулять было надо, чтобы быть в курсе происходящего, но теперь он выходил из дома только в кольчуге, с мечом и кинжалом на поясе. Иоланде они тоже справили кольчужку, очень тонкую и лёгкую, но чрезвычайно прочную. Ариэль раздобыл для жены кинжал, когда оружейники ещё готовы были раздавать оружие безвозмездно. Эту парочку не смогла бы одолеть никакая шайка пролетариев, вооружённых пока ещё только дубинами, к тому же супруги не нарывались на приключения, огибая за километр слишком большие толпы, а с незначительными группами распоясавшихся беспредельщиков Ариэль легко разбирался мизинцем, ни разу даже не употребив кулак, не говоря уже про меч. Иоланда смотрела на то, как Ариэль разбирается с хулиганами сначала с ужасом, потом с интересом и, наконец, сказала:

– Ты не употребляешь силу для того, чтобы обезвредить нападающих, значит владение этими приёмами вполне доступно и для меня.

– Конечно, доступно. Я всему тебя обучу. Добро пожаловать в новый страшный мир, дорогая.

Он хотел улыбнуться, но вместо этого на его лице появилась гримаса боли, и сердце сжалось так, как не сжималось и перед Хаттином. Иоланда обязательно должна была научиться тому, чему она никогда не должна была учиться. Он представил себе, как его хрупкая девочка расправляется с хулиганами, и ему стало страшно. Но потом он представил себе, что она не в силах им противостоять, и ему стало в тысячу раз страшнее.

Теперь, кроме прогулок, у них появилось ещё одно занятие: рыцарь обучал жену различным болевым приёмам. Иоланда оказалась способным учеником, реакцией обладала отменной, и её крохотный мизинчик становился всё более грозным оружием. Одновременно он увидел, что где-то в глубине её глаз теперь таится немного хищное выражение. Она теперь была куда лучше подготовлена ко встрече со злом, но детская доверчивость и непосредственность понемногу выветривались. Ариэль говорил себе, что Иоланда всё та же, просто она стала сложнее, а иначе не выжить. А ей самой, кажется, очень понравилась роль опасной женщины. И это всё-таки пугало. Иоланде, наверное, куда больше пошла бы роль невинной жертвы, но не предлагать же ей эту роль.

Рыцарей в Бибрике не было, все они служили где-то на окраинах, а в отпуске сейчас оказался один Ариэль. Горожане с удивлением поглядывали на эту странную парочку, которая прогуливалась под ручку спокойно и уверенно, без тени страха, как во время городского праздника. Они пугали понемногу зверевших людей своей невозмутимостью, с ними старались не связываться. Когда вокруг идёт пусть маленькая и потешная, но уже война, тот, кто не испытывает страха, сам начинает вызывать страх. Поэтому у них не было проблем с продовольствием, на их подчёркнуто вежливые просьбы им, как и раньше, давали всё, что они просили, может быть, и не слишком охотно, но пока безропотно. Кто же захочет связываться с машиной смерти, да и жёнушка его выглядела штучкой явно не из простых.

– Неужели в нашем царстве совсем не осталось хороших людей? – спросила однажды Иоланда.

– Ну, во-первых, в нашем царстве не стало ни на одного плохого человека больше. Люди вовсе не стали плохими, просто теперь мы увидели их такими, какими они были всегда.

– Но эти злобные лица, на которых так явственно читаются жадность, зависть и все возможные пороки… Неужели это не ужасно?

– Ужасно, – спокойно и задумчиво сказал Ариэль. – Но не торопись считать, что это плохие люди. Просто они никак не могут совладать с тёмными страстями, которые вдруг проснулись в них, потому что теперь их никто искусственно не усыпляет. Ты даже не представляешь, как много добра и света скрывается за этими злобными лицами. Но добро в них совершенно лишено сопротивляемости, поэтому зло пока торжествует, хотя до окончательной победы ему ещё далеко. Добро ещё сможет победить