Круги на воде - Сьюзен Виггз

Опустошенная, ничего не чувствующая Юлиана шла вперед, перебирая пальцами колючий тисовый лист. Жесткие края листа кололи ей кончики пальцев. Она представления не имела, о чем говорить с этим незнакомцем. По приказу короля он стал ее мужем.

Стивен де Лассе обернулся к Юлиане. «Стивен». Только во время поспешной, почти тайной церемонии она узнала его имя, ей пришлось произнести клятву пожизненной верности этому высокому неулыбающемуся лорду.

Никто не в силах разлучить тех, кого соединил Бог.

Эти страшные для нее слова, произнесенные священником, продолжали звучать в ее ушах. Интересно, что он ощущал, когда произносились эти слова.

Барон стоял в тени у кустов боярышника. Легкий бриз перебирал его золотистые волосы, подобно пальцам влюбленной женщины. У него было необыкновенное лицо. Юлиане никогда не приходилось встречать подобное выражение, а игра света и тени только усиливали его необычность. В глазах Стивена отражался свет, и Юлиана снова увидела в них боль и страх, Застывший, затаившийся страх.

– Он всегда так жесток? – спросила девушка.

– Ты имеешь в виду короля? – Стивен говорил тихо, но голос его звучал отчетливо.

Юлиана кивнула.

– А кто еще манипулирует судьбами людей, как шахматными фигурами?

Уимберлей прижал ладони к железной ограде сада. Какое-то мгновение он стоял молча, рассматривая острые зубцы ограды.

– Он и страстен, и капризен одновременно. Генрих был вторым сыном. Отец его почти забыл. Смерть старшего брата неожиданно сделала его наследником престола, и он ухватился за власть обеими руками, как будто кто-то может отобрать ее. Когда человек такого характера становится королем и главой церкви, следует ли удивляться его жестокости.

– Почему ему доставляет удовольствие мучить вас?

Горькая улыбка коснулась губ Уимберлея, и она поняла, что Стивен не скажет ей правды.

– Твое неудовольствие удивляет меня. Король спас тебе жизнь.

– Я бы предпочла свободу, – заявила девушка.

– Для чего тебе свобода? – Голос Стивена звучал язвительно. – Чтобы вернуться к цыганам, которые используют тебя как прислугу и сделают из тебя женщину легкого поведения?

– А вы, милорд? – резко спросила Юлиана. – Во что вы меня превратите?

Стивен де Лассе подошел ближе, его фигура заслонила ей тропинку. Юлиана не сдвинулась с места, хотя инстинкт подсказывал ей, что нужно бежать от этого человека. Опасность была рядом с ней, на расстоянии протянутой руки.

– Моя дорогая грязнуля, – нежно ответил он, подражая голосу влюбленного, – я только что превратил тебя в баронессу.

Насмешливый тон Стивена уязвил ее гордость.

– И вы предполагаете, что я должна испытывать к вам благодарность, не так ли?

– Но это лучше, чем быть повешенной как воровка.

– Если бы мне вырвали ноздри, это тоже было бы лучше повешения, но это не значит, что я должна быть довольна такой заменой. Почему вы спасли меня? Совершенно ясно, что я вам не нравлюсь.

Смех сотрясал его плечи. Он наклонился к ней, дыхание его коснулось щеки Юлианы.

– Ты очень наблюдательна, моя цыганка.

– Вы не ответили на мой вопрос. Вы похожи на человека, который дорожит своей независимостью, и все же вы бросились выполнять приказание короля, как хорошо обученный спаниель. Почему, мой лорд? Я чувствую, что король нацелил копье прямо вам в сердце.

Стивен резко вздернул голову, и Юлиана почувствовала, как у него перехватило дыхание.

– Тебе не стоит увлекаться подобными рассуждениями. Мои дела едва ли тебя касаются.

Возмущение и отчаяние охватили ее, сейчас она бы направлялась на ярмарку, мечтая о том, что получит аудиенцию у короля, и тот поможет вернуть ей законные права.

– Меня это касается, поскольку я ваша жена.

– Только формально, – резко возразил барон. – Неужели ты думаешь, что я серьезно отношусь к этой женитьбе? – с холодной, надменностью он окинул ее с головы до ног. – Что я стану выполнять клятву, вырванную у меня по прихоти короля Генриха?

Юлиана сказала себе, что должна благодарить Бога, если этот человек не собирается обращаться с ней как с женой. И она решила не снимать с себя рваную юбку, завшивевший наряд цыганки, поскольку он явно вызывал отвращение у мужа.

И все же чувство уязвленной гордости отравляло ей настроение.

– И я могу свободно уйти, да? – спросила девушка.

Взгляд его, казалось, проникал сквозь изношенную одежду Юлианы, грязную блузку. У нее возникло желание прикрыть грудь руками, спрятаться от его взгляда.

– Ну так что?

– Пока нет. Я отвезу тебя в Уилтшир, пусть король успокоится. Возможно, ему надоест эта шутка. Со временем мы аннулируем этот брак, и ты сможешь вернуться к своим занятиям. Будешь предсказывать судьбу, лазить по карманам, ну и заниматься другими делами, которыми ты занимаешься в свободное от воровства время.

Юлиана стиснула зубы.

– У меня очень много различных занятий. Некоторые из них очень полезные. Проживая в Уилтхаузе...

– Уилтшир, моя ненаглядная. Это в нескольких днях пути.

Она уперлась руками в бока.

– Проживание в Уилтшире не входило...

– Что?

Она не собиралась никому рассказывать о своих намерениях, а этому незнакомцу в особенности.

– Не входило в мои планы, – просто закончила Юлиана.

Барон склонился в низком поклоне.

– Сожалею, что создал вам неудобства. Возможно, вы были бы более счастливы, если бы я оставил вас болтающейся на веревке.

Юлиана ненавидела Стивена в этот момент, он был прав. Хотя ей не хотелось признавать, но он был такой же жертвой короля, как и она.

Девушка тяжело вздохнула. Темнота опустилась на старый сад, на небе зажглись первые звезды.

– А как насчет сегодняшней ночи?

– Мне удалось убедить ответственного за проведение свадебной церемонии не настаивать на ритуале первой брачной ночи.

– А что значит этот ритуал?

– Группа пьяных весельчаков должна была сопровождать нас в спальню и... Ну, неважно. Ты будешь спать одна в моей комнате. Мы с эсквайром Китом разместимся в прихожей. На рассвете будь готова отправиться в дорогу.

И он повернулся, чтобы уйти.

– Мой господин, – Юлиана слегка коснулась его рукава. Сквозь тонкую батистовую ткань она почувствовала его сильное горячее тело, это ощущение испугало ее.

На Стивена ее прикосновение подействовало так же. Глаза его расширились от удивления, он переменился в лице.